Не горит, а тихо тлеет
Жизнь у тонкого креста.
Кто проснуться не успеет,
Не проснется никогда,
Не найдет последней силы
Отмолить у пустоты
Теплой и сухой могилы
Средь болотной мерзлоты.
Что-то страшное витает
В гиблом воздухе трущоб,
Только сизый ангел знает
Для кого сколочен гроб.
Время странное, больное
Души черпает до дна,
И хохочет над Невою
Ленинграццкий Сотона.

«Не стреляйте в пианиста,
он играет как умеет»

Было мне видение.
Пушкина визит.
- Ты, изрёк Сергеич,
будешь знаменит!

О тебе узнают,
и тунгус, и бритт.
Но, только после жизни,
ты станешь знаменит.

Не ходи в «Арифис».
Там народ – что волк.
Рыщет в стихоплётстве.
Ищет — смысл и толк.

—

Мне сосед завидует.
А жена бубнит:
- Умирай! И сразу,
станешь знаменит.

Хоть Пегас хромает,
и нутро болит,
всё-равно, ребята,
буду знаменит.

Тяжко мне держаться,
в творческом седле.
Ты поставь, читатель,
бюст безрукий мне.

Бронзовый не надо.
Я не гордый, нет.
Только уж с оградой,
всё-таки поэт.

А на бюсте надо бы,
запись учинить:

«Всё успел усопший,
спеть и сочинить.

За его старание,
безразмерный стих,
погребён покойный,
как богатый скиф.

Чтоб ему добраться
на крутой Парнас,
с ним почиют в Бозе
Муза и Пегас».

Во лесу, да на дубовой веточке,
Сидит просто филин, кепка в клеточку,
Может, подшофе, хотя, скорее всего, просто так,
И размышляет тихо о себе,
О том, бывает сложно как периодически напрячь извилины
Задёрганному бытом да плюс дятлами седому филину,
Вникая в тонкости вопросов непростых, как вот:
«На дУбе ты сидишь иль на дубЕ?»

Наблюдая часто за опушкою,
Где флиртуют днём кукуш с кукушкою,
Выводы пытаясь делать из увиденных картин,
Имеем результат весьма чудной:
Что все пернатые далдонят об одном и том же, но по-разному,
Стремясь к необъяснимому покою где-то меж оргазмами,
Платя за краткий миг блаженства не торжественно —
Всю жизнь затем крутясь, как заводной.

Плюс ещё вопрос: ты пой или пляши,
Вкладывай всю душу иль чуть-чуть души,
Но в глазах народа производит впечатление
Размер того, украл что иль скопил.
Вся жизнь завалена покупками на планы ближние и дальние,
Но планы рушатся, и только свечи геморроидальные
Не вызывают никаких неоднозначностей —
Куда девать всё то, что накупил.

Повидав немало на своём веку,
То плюя с высот, то лёжа на боку,
Филин предаётся тем занятиям, к которым всяк
Продвинутый стремится индивид —
Пиша свои нетленные творения особо тонким пёрышком,
Чеша периодически особенной подруги бёдрышко,
Жуя резинку, мятным лицам придающую
Подчёркнуто-особый умный вид.

В случае возникновения желания прослушать аудиофайл песенки:
После перехода по ссылке (клац-клац)
кнопка МР3-файла – в левом нижнем углу исходной страницы

Помню я синее, синее море,
Облако белое светится будто,

Будто бы твердый сверкающий мрамор.
Мягкое так не может светиться.

Мягкий песок, словно жёлтое море.
Девочка тонет, да нет же, не тонет.

Сядет и встанет и куклу подкинет.
Мягкое так не может светиться.

Девочка светится, будто на небе
Кончился мрамор, и лёд растопили,

Будто сиянье упало, твердея,
В жёлтый песок, покачнулось и встало,

Куклу прижало к железному сердцу,
Встало на маленькие колени.

Ты же моя важность.
Будет всё. Как надо сложится.
всеми руками глажу,
нежность
пробую мелкой ложечкой.
Выкаты эти январские
до утра. В одеяла б кутал.
мне поцелуйно-ласково,
счастливо
мне как будто.
Ты же за мной сильнее
в черных моих глазах,
взгляд ни налево,
ни
тем более уж назад.
Очередной глотая,
вымотавший меня, ком,
раны сочат,
зализываю
робко их языком.
Мне через пальчики-сито
льется твоя вода,
за всё, что случилось –
случится -
спасибо тебе. Да.

Arifis - электронный арт-журнал