Холодным пламенем заката
Погас, ликуя, старый мир,
И слёз стозвонное стаккато
Тоской заполнило эфир.
Я выходил из прелой яви
Погасших умерших миров,
И к небу дух змеился навий,
Был тёмен сущего покров.
Одни притихшие берёзки
Смеялись детскою мечтой.
От их красы простой, неброской
Струился отблеск золотой.
Но вряд ли он теперь подарит
Былые дивные миры,
Покуда едкий дым от гари
Мешает прошлое открыть!
© Copyright: Борычев Алексей, 2009
Мы вместе. В гортани раскованы звуки
Над нами кудесит лукавства канва.
Мечтам подчиняются губы и руки.
Поленья сердец разжигают слова.
Слова непонятные рвутся, витают,
Коверкают правду, на миг воспарив
Над смыслом пикантным. И в каверзах тают,
Как тает к полудню наследье зари.
Мы вместе. В речах намечаются муки,
Сгорают последние блики-слова.
Зачем нам слова? Есть же губы и руки,
Да тайну торопит лукавства канва.
С фальшиво-бурным вдохновеньем
Хрипел картонный репродуктор
О внеочередном сниженьи
Цен на молочные продукты,
О буднях боевых, кипучих,
Партийности литературы.
...А мухи дохли на липучке,
Свисавшей с края абажура.
Я вместе с вами молча слушал
Привычный голос Левитана,
Который, проникая в душу,
Вещал о грандиозных планах
И происках космополитов.
...Спускалась над столицей темень,
И вы включили «Рио – Риту»,
Мне намекнув о новой теме,
В которой рассказать просили
О диких буржуазных танцах,
О Лондоне и Пикадилли,
И развращенных иностранцах.
И я о западных пороках
Всю ночь рассказывал неспешно,
И ряд практических уроков
Усвоен вами был успешно.
А утром, после ночи трудной,
Вы мне сказали: – Fuck you *, Джонни!
И подарили знак нагрудный
«Готов к труду и обороне».
* очевидно, героиня имела в виду Thank you
Юла хотела стать волчком,
Всегда хотела…
Она грассировать молчком
Уже умела.
Рождало горлом взятый звук
Её вращенье.
И замирало всё вокруг
В немом терпеньи.
Держалось море на дыбах,
Волна – как льдинка,
И после счета на губах
Одна песчинка.
Юла хотела стать волчком,
Окончив школу…
Совсем не думая при том
О смене пола.
Засунул темперамент я
куда поэт сказал,
и в панике любовь моя
сбежала на вокзал
скорей уехать, вот те раз,
к тому, кто не писал,
что он на дне любимых глаз
спасенья искал.
А пил, курил и помнил «мать»,
но и ценил, любя,
кто мог её до зорьки мять
под стон «люблю тебя»…
Кто и обидит, да спасёт
от мелочевки дней,
кто становился от невзгод
уверенней и злей.
Любовь сама собой права,
всё остальное – ложь,
туфта, занудство, трын-трава,
гадание, скулёж…
Пахнут потом и носками,
все прозаики за нами,
а художники – олифой,
а врачихи пахнут лимфой,
пахнет сдобою соседка
и яичницей наседка,
пахнет всё зимой морозом,
только всё это безмозгло, -
лишь поэт мозгой шевелит,
дверцы в уши открывает,
в то, что он мыслитель – верит,
а читатель угарает...
Перечитывая Шекспира.
Ах, Гамлет, Гамлет! Ты нам друг.
Сродни нам тяжкий твой недуг.
Сродни твои нам злоключенья.
«Быть иль не быть!» – твои сомненья.
О смерти ближних размышленья
Как и тебя, меня гнетут.
Лишь декорации иные:
Там Дания, а здесь Россия.
Но те же истины простые
И мне покоя не дают.
И смерть-мерзавка где-то тут+
Но капитаны Фортинбраса
Мой гроб в бессмертье не внесут.
В пустынных Кронберга покоях
Доныне нет тебе покоя
Смятенный тщится выбрать дух:
«Быть иль не быть?» – одно из двух!
Терпеть, сносить? Или сражаться?
Мечом с судьбою препираться
(Хотя толкуют с давних лет,
Что от судьбы спасенья нет).
Иль как властям угодней пусть
Угаснет мирно жизни грусть,
Снося ярем порабощенья,
Судьбы удары, невезенья.
Ах, Гамлет, Гамлет! Мы родня.
И нас треножит болтовня.
Как ты – мы много рассуждаем,
Но, рассуждая, забываем,
Что размышлений наших бред
Лишь жизни отражённый свет.
Коль жизни нужно, мы восстанем.
А нет – в тиши мирской увянем.
И заключений тонкий лёд
Ломает жизни бурный ход.
А для себя, для личных дел
«Быть иль не быть» – вопрос серьёзный.
«Быть» – это смелого удел,
Но смелый чаще погибает,
И каждый для себя решает
"Быть иль не быть? – вот в чём вопрос?
(коль до решения дорос)
А что же до семейных дел,
Доныне сложность их удел.
Всё нет рецептов для решений
Проблем семейных отношений.
Во мгле кладбище Эльсинора.
Молчат гробы. Рассвет не скоро.
В туманно-лунной тишине
Лишь череп Йорика мерцает,
И как всегда напоминает
О бесполезной суете,
Хоть времена уже не те.
Прощай же Гамлет! Ты то был!
Избыток сердца погубил
Тебя до времени. Без срока
Дух обречён твой одиноко
В туманах памяти бродить,
И вечно души бередить.
В.Богун.
Весною любила,
до боли – до крика.
Любовь была солнцу,
равно – равно – велика.
На лето расстались.
Не лето, столетия.
Тебе – не нужны,
мои междометия.
В пространстве пустого,
осеннего сада осталась,
усталость – чужого,
холодного взгляда.
Студёные ветры,
деревья раздели.
И – птицы души,
улетели в метели.
Но снятся ночами,
весенние сны.
Откуда им знать,
что не будет весны.
