Поэт воспел любовь Татьяны,
Что ж разум Ольги не воспеть?
Жаль, только женские романы
Могли доселе мы узреть?

Что в голове румяной дамы
Нам невдомёк, лишь видим мы:
Ланиты, блеск очей упрямый,
Красою внешней сражены!

А коль красавица румяна,
Коль в поведенье нет изъяна,
«Глупа» – мы заключить спешим,
И перед Богом тем грешим!

Нам невдомёк, что поведенье -
Обдумано и решено,
И модой света, без сомненья,
Нам продиктовано оно!

Хотите «пышечку» и «душку»?
Пожалуйте, вот вам она!
Желаете узреть «простушку»?
Заказ ваш выполним сполна!

А коли в моде «чайд-гарольды»,
Спешим личину мы одеть,
И взглядом томным и усталым
На бала мишуру смотреть…

Так наша Ольга, не глупышка,
Для утешения maman
Играла свою роль исправно,
Простите милый сей обман!

В одной семье взращёны девы:
Татьяна, Ольга, знаем мы!
И с колыбели им напевы
Одних и тех же крепостных
Служили первою наукой,
И явно рыцарский роман
Поочерёдно под подушкой
Томил обеих наших дам!

Так от чего же наш Евгений
Решил что Ольга так глупа?
Румянец щёк, кокетство девы –
Вот к пониманию тропа!

Дружище был так простодушен
За истину приняв игру!
Хотите ветренницу-деву?
Изображу Вам поутру!

Задумчивость и боязливость –
Сестры Татьяны то удел!
А женской мудрости у Ольги
Поэт увидеть не хотел!

А Оля знала: так или эдак,
Придётся замуж выходить,
Не лучше ль применить здесь хитрость:
Судьбу свою самой решить?

Не ожидать сватов от старца,
Не создавать проблем родне…
Поэта выбрать или гусара,
А это – что кому родней!

Для Оленьки пример мамаши
Простую службу сослужил:
Что плакать, коль обычай строгий
За женщин их судьбу решил?

.

Arthur RIMBAUD

Le Dormeur du val

C’est un trou de verdure où chante une rivière
Accrochant follement aux herbes des haillons
D’argent : où le soleil, de la montagne fière,
Luit : c’est un petit val qui mousse de rayons.

Un soldat jeune, bouche ouverte, tête nue,
Et la nuque baignant dans le frais cresson bleu,
Dort ; il est étendu dans l’herbe, sous la nue,
Pâle dans son lit vert où la lumière pleut.

Les pieds dans les glaïeuls, il dort. Souriant comme
Sourirait un enfant malade, il fait un somme :
Nature, berce-le chaudement : il a froid.

Les parfums ne font pas frissonner sa narine ;
Il dort dans le soleil, la main sur sa poitrine
Tranquille. Il a deux trous rouges au côté droit.

(1870)

____

Артюр РЕМБО

СПЯЩИЙ В ЛОЖБИНЕ

Это дыра из зелени (зелёная дыра), где поет река,
Безумно цепляясь к серебряным лохмотьям трав,
Где солнце льётся с гордой горы:
Это маленькая лощина (ложбина), пузырящаяся лучами.

Молодой солдат, с открытым ртом, с непокрытой головой,
С затылком, тонущим в свежем (влажном) голубом крессоне,
Спит; он вытянулся в траве под небесами,
Бледный в своей зеленой постели, где (дождем) льется свет.

Ноги в цветах, — он спит. Улыбаясь, как
Улыбался бы больной ребенок, он дремлет:
Природа, укачай его и согрей: ему холодно.

Его ноздри не вздрагивают от пряных запахов.
Он спит на солнце, спокойно, положив руку
На грудь. В правом боку у него — две красных дыры.

_____

Артюр РЕМБО

СПЯЩИЙ В ЛОЖБИНЕ

Вот – дыра, дол зеленый, с поющей рекой,
Льнущей – страстно, безумно – к лохмотьям травы
В серебре; всё – в лучах, здесь – тепло и покой,
Солнце льется с горы, клевер – вкруг головы

Непокрытой, солдатской: здесь юноша спит:
Рот открыт, в волосах – и трава, и роса,
Спит. Постель зелена, свет дрожащий разлит, –
Ноги вытянув, бледным лицом – в небеса, -

Дремлет он, улыбаясь: он очень похож
На больное дитя. Ему холодно… Что ж, -
Убаюкай, Природа, его и прогрей.

И ни cолнце, ни запахи трав, ни река
Не спугнут его сон, и не дрогнет рука
На груди. И – две алых дыры, чуть правей.

.

Я признАюсь в любви к погоде,
поддаваясь всеобщей моде,

Угоден
мне возвышенный стиль сегодня:
стала стыдно – сентиментальна,
оттого ль не могу ментально
достучаться к тому, кто люб мне?
в яви нет, нет и блика во сне…

Потому заливаюсь слезами
с нудно-муторными дождями,
потому под снежинок рвенье
я в метель улечу, в паренье,
потому в зной и пекло лета
солнцем вместо любви согрета,
потому… потому весною,
грусть-подруга всегда со мною.

Поддаваясь всеобщей моде,
в нелюбви признаЮсь к непогоде!
7.12.2013

Перформативность матерных основ.
У страха топология трусОв.
В них поп артист высот не признавая,
Вонь нечистот признал за запах рая,
Усаживаясь попой прямо в Арт.
(Посредственность впадает так в азарт)
Артачится ещё седой эстет.
Но писсуар являя как бювет,
Залает на прохожих модернист.
Он зол, растравлен и ещё речист.
И оду обывателю творя,
Творцов представит будто якоря,
Которые мешают. Цепь руби!
(А с ней иконы! Баба не реви!
Ты пепси, а не Бога возлюби.
Прикольные у донышек круги)
Арт мародёрство возведёт в закон.
«Поп – наше всё» – последний Рубикон.

Прекрасное смываем в унитаз,
Ведь экскременты – истинный экстаз!

Я не помню день первый, не помню второй.
Помню только последний, который с тобой.
Я не помню ни моря, ни солнца, хотя
Помню пляж и сиротских бесстрашных котят.
Уношу в себе взгляды, касания тел,
Уношу звуки смеха и муз беспредел,
Но не помню ни волн, ни купаний,
Ни посёлка, ни комнат, ни зданий.

                                  * * *

                Я – человек! Ирония напрасна –
                В Сети друзьям уже потерян счёт…
                Давно взнуздал ретивого Пегаса…
                На сайтах уваженье и почёт.

                Бывает, что нагадят на страничке -
                Хватает в интернете подлецов…
                Так за стакан хватаюсь по привычке –
                Я тоже человек, в конце концов.

                Не Пушкин я, не Лермонтов, не Тютчев,
                И не закончил пусть литинститут,
                Но всё равно помягче бы, почутче –
                Обидно ведь, когда свои же бьют.

                На днях, случайно выйдя из запоя,
                Я не узнал в упор родной страны:
                И небо непривычно голубое,
                И люди кучерявы и черны.

                Недалеко маячит пирамида,
                Безносый сфинкс глаза таращит вдаль,
                В песке ползёт невиданная гнида…
                Ну, думаю, допился, раздолбай!

                Египет, что ли? Или «белка» всё же?
                Бывало – набирался до чертей,
                Мерещились порой такие рожи!..
                Но чтобы натурально так! Ей-ей…

                Планшетник оказался очень кстати.
                Нашёл себя без всякого труда -
                Орехово- я Зуевский писатель…
                Каким же боком занесло сюда?

                Я помню: что-то пили мы с Сократом,
                Он дуба скоро дал, я продолжал…
                Сергей Есенин обнимал, как брата,
                А Руставели подарил кинжал.

                Смешались в голове тысячелетья,
                Пылал закат, грозил дубинкой мент,
                Читал стихи свои на парапете,
                Меня несло… И прозевал момент,

                Как очутился в незнакомом месте.
                Мутит с похмелья – тремор и сушняк…
                Эх, накатить бы водки граммов двести,
                Поправиться и вспомнить, что да как.

                Я – русский человек и, значит, пьющий,
                А, коль поэт, то пьющий и втройне,
                На свете очень многих знаю лучше:
                Как не крути, но истина в вине.

                   ОРИГИНАЛЬНОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕ
                   Владимир Кузин – "Я человек!"

                                  * * *

                Я человек. Я не герой, не гений.
                Обычный. Русский. В догмах не силён.
                И часто от благочестивых бдений
                Я уходил в разгул, в разнос, в разгон.

                Ученье свет, но мне его немного
                Досталось в жизни. Школьная скамья
                И столько лет одна стезя-дорога -
                Семья, работа, водка да семья.

                Я человек. Из рода человека.
                Не награждён ничем, не знаменит.
                Я не бродил в колоннах Баальбека
                И не встречал рассветы с пирамид.

                Не пил чаИ в тени китайских пагод,
                И, духом открывательства горя,
                Не ощущал иных, различных тягот,
                Блуждая в джунглях, плавая в морях.

                Но в двадцать первый век придя со всеми
                Под шум родных берёз. Я, жизнь любя,
                Внимаю боль твою, земное племя!
                Я каждой клеткой чувствую тебя!

                Века, тысячелетья, как минуты
                В меня вместились за витком виток.
                Я пил с Сократом горький яд цикуты,
                Я был с рабами продан на восток.

                Шёл за Христом к Голгофе на распятье.
                И был затравлен львами на заре.
                Я видел, как моё горело платье,
                Когда стоял с Джордано на костре!

                У Царских врат лежал, стрелой пронзённый,
                Брёл в Бабий Яр покорно на расстрел.
                Нью-Йорк..,Москва..,Беслан... – там удивлённо
                Смотрел на смерть и очень жить хотел...

                И знаю я, что жить со мной хотели
                Все на планете с именем Земля...
                Снега с небес заплаканных летели...
                На берегах качались тополя...

                Я человек. Я даже в ветра звоне
                Мольбу о мире слышу каждый раз.
                Дай руку мне француз, еврей, японец.
                Моя душа и сердце – всё для вас!

                Я человек обычный. Пьющий. Русский.
                Я как и все несу через века
                Земную боль под вечным андалусским
                магрибой – небом.
                                    Небом в облаках!

                              * * *

                Дресс-код и фейсконтроль –мои враги,
                Прокруст – и тот добрее на их фоне.
                Собою быть и думать не моги,
                Сражаясь в виртуальном марафоне.

                Расписано по нотам наперёд,
                Когда свернуть, направо иль налево.
                И каждому назначен свой черёд…
                До чёртиков, признаться, надоело.

                Ведь с каждым днём всё менее меня,
                Мельчаю – скоро вылезет фундамент.
                Я душу незаметно разменял
                На фраги, в чуждый втиснувшись регламент.

                Привычками пустяшными оброс,
                Стал юзером, к компьютеру приставкой.
                А вне Сети я кто? – Вот в чём вопрос!
                Чем не Шекспир? Хотя, скорее, Кафка.

                Осилить бы инетовский дурман,
                Построить что-то собственной рукою
                И с первой встречной закрутить роман,
                Пусть даже и с пустою, но живою.

                   ОРИГИНАЛЬНОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕ
                Владимир Годлевский – "Непустота"

                        "Существует множество непустых множеств,
                       которое не имеет никакой функции выбора".
                                     Аксиома выбора

                       "Пересечение даже двух непустых множеств
                         может быть пустым".
                                       Из теории множеств

                              * * *

                Не сразу всё проистекло из уст
                и не повествованием, а стоном.
                Сквозное незабвение безумств,
                заимствованных и приобретённых,

                и воспроизведение следов,
                оставшихся от старых интересов —
                от искренних, но поистёртых слов,
                забытых снов и престарелых стрессов.

                Остался тот фундамент, что служил
                основою основ мемориальных
                и служит нынче мостиком души
                к действительности, истинно реальной.

                Мешает прошлых лет непустота
                материализации идеи,
                чтобы на этой стороне моста
                какое-то строительство затеять,

                Внезапно как-то вылезть из орбит,
                начать себе седьмое небо строить,
                да взять бы, черт возьми, — и полюбить
                хоть что-нибудь такое непустое.

Клад найти бы,
В сейф упрятать несгораемый
И податься на Карибы -
Так мечтаем мы.

О валютном счёте – бедный,
О короне – принц наследный,
Проигравший – об отсрочке,
Бомж – о тёплом закуточке,

Безлошадный – о коне, седле и стремени...
Я – о простенькой такой машине времени.

Пусть в угоне –
Я пойду на преступление,
Чтобы в юность возвратиться
На мгновение.

Полечу туда с презентом -
Клок соломы под брезентом!
Там, где били всех сильнее,
Постелю её себе я...

Нет машины, а мечта была хорошая…
Встану в угол, накажу себя за прошлое.

Ливень, маршрутка, мой телефон –
Счастье, неловко прижатое к уху,
Фразы доносятся, словно сквозь сон –
Тихо и глухо…

Рокот мотора, ворчанье дождя,
«Что? Потерялось последнее слово…»
Речь обрывается, в шум уходя
Снова и снова...

Но оборвать эту нить нелегко –
Даже сквозь гром твою радость услышу…
Дождь затихает – покров облаков
Легче и выше.

Arifis - электронный арт-журнал