Когда все реки обмелеют,
Путь рассчитают всех комет,
В глубокой древней галерее
Найдут мой первобытный след.
И будут долго удивляться
Извивам тщетного ума,
В обрывках ветхого письма,
Блестящего когда-то глянцем.
Спустя сто тысяч лихолетий,
Под толщей льда, под слоем смрада,
Пройдя земные круги ада,
Слог двадцать первого столетья
Трудней, чем клинопись Аккада!!!
Но что сумею я сказать
Своим потомкам, столь далёким?
Что мы могли любить, страдать,
А мир, как прежде, был жестоким.
Земля была ещё красива:
Звучала пеньем птиц и рек,
Нам было трудно, но счастливым
Быть умудрялся человек.
Бетона и стекла смешенье:
Прогресс был Бог наш и король.
Земле мы причиняли боль
Рациональностью мышленья.
Ну что ещё: мы пили, ели
И истребляли всё на свете,
О вас мы думать не хотели,
Далёкие родные дети,
Простите…
Где ветра сражаются крылами,
Где их перья в горы вырастают,
Где озёра чистыми телами
Проникают в души птичьим стаям,
Он живёт без Торы и Корана,
Без креста, и дни его без счёта.
В гнёздах белохвостого орлана
Он ночует с полпути полёта,
С полпути гортанного полёта
Древней песни, спетой за две ночи.
Духи вслед ступают по болотам,
Степи алым маком кровоточат.
В образы стекаются туманы, –
Видит в них он войны и потопы,
Сам огонь зализывает раны
На его потрескавшихся стопах.
Он гостям отчаянным и редким
Скажет всё по внутренностям куньим,
Чтоб задобрить души злобных предков,
Он приносит жертвы в полнолунье.
В ночь, когда луна взошла лисицей*,
Сторожил он зверя с чёрной меткой,
И к нему слетались, точно птицы,
Духи на берёзовые ветки.
Гости спорят с миром экзальтаций,
С душами, что созваны на вече:
- Трудно жить, где нет цивилизаций!
- Вы живёте проще, а не легче!
Идолов сменили на дощечки,
Только, что названье им – иконы.
Вместо тела жертвы – тело свечки,
Вместо поклонения – поклоны.
Так ли тЕсны в ваши храмы двери?** –
Тесных врат не ставят на дорогах!
- Эй, старик, зачем ты им поверил? –
Ты не знаешь Истинного Бога!
- Истину я знаю, только дети –
Вы, так увлечённые игрою,
Мёртв язык больших тысячелетий,
Спят слова, что Истину откроют. –
Он смеялся долго и беззвучно,
Соль Земли стекала по морщинам:
- Я служу богам собственноручно,
Каждый бог, воистину, – мужчина!
Он умолк…. У скул седые космы,
В шрамах лоб и волчий след над ухом,
А в глазах горит Великий Космос,
Подчиняясь странной силе духа.
* – фаза Луны.
** – «ВходИте тесными вратами…» – И. Христос. От Матфея, гл.7
Ладонь, сорвавшуюся с клёна,
Прибило ветром, как гвоздями,
К стеклу оставленного дома,
Ладонь, дрожащую дождями.
Она, в зелёных жилках мокрых,
Прижалась покрасневшей кожей,
Как будто трещины на окнах
Ладонью задержать возможно.
Примерной дочерью слепой весны
Сама ослепла, разметавши косы.
Тебя впустила в помыслы и сны,
И с жадностью пила шальные росы.
Ласкалась лаской, шёлковым зверьком,
Лилась, как лава, обжигая кожу.
Хотела быть горящим угольком,
Согреть тебя, огнём сжигая ложе.
Ловила жадно терпкие уста,
С покорностью сдавалась, побеждая.
И не было тогда на нас креста,
И страсть одна была из нас святая.
Глагол колодези чугунный,
откованный под столб воды.
В звенящих вёдрах знак беды
уносят тени в темень лунный.
Ревниво изогнув черпак
до губ растресканного фетра,
от влаги, от тепла и ветра
Каллисто охраняет мрак.
Здесь воздух твёрдый как вода,
а времена веков не помнят.
Сюда лишь боги к ледопою
слетаются раз в никогда.
*
У колодца Водолея
злость прихватит до колен.
Холода не одолеют,
мы оттаем, не жалей.
Всё утихнет, перемёрзнет,
переплавится, взойдёт ...
Разлеглись по масти звёзды,
или – меченым везёт ...
По-стрелецки ночь наглеет,
студит колкий лёд стыда.
Стёкла битые не клеют,
чтоб из них сквозило «да».
Обобью свои обиды.
Лету слепит Апулей.
Никому тебя не выдам,
каплей звякнув по земле.
**
Вскрывает прикуп ноль нолей,
краплёных звёзд метая искры,
и на забывшей нас Земле
всё также жертвенно и быстро
рот плавит оборотня-лёд.
В затылке леденеет лебедь.
Согласная?Тогда в полёт.
Туда, где нас не ищут в небе ...
2003-2006
Мне хорошо.
Я вспоминаю сон,
Прошедших дней убожество и негу
И, как по свежевыпавшему снегу,
Скольжу себе бездумно под уклон.
Мне хорошо.
Я вспоминаю ночь
И вот опять, как в первый день творенья,
Теряю напрочь разум от везенья,
И улетаю, убегаю прочь.
Мне хорошо.
Я вспоминаю день
И навсегда в пространство неудачи
Я ухожу, как загнанная кляча,
И исчезаю, будто в полночь – тень.
Мне хорошо.
Прошедшей жизни бред
Уж отзвенел копытами квадриги,
Но на душе, как тяжкие вериги,
Висят медали пирровых побед.
