Arifis - электронный арт-журнал

Ах, почти забыт ныне этот прекрасный и древний обычай – собирать и отсылать другу посылки! Как весело и деловито сновали по перегруженным почтовым артериям страны эти славные фанерные ящички! В каждом уважающем себя семействе было их не по одному, с затертыми и заново поверх написанными адресами, хранящими память о прошлых сокровищах и за ненадобностью пока заполненными всяким барахлом. Праздник ли на носу, день рождения ли кого-то из родни, или набралось вещей детских вполне еще годных к носке, или варенья наварено для внучат, грибочков маринованных для зятя – освобождается ящичек, где у нас маленькие гвоздики, место остается, давай сушек положим, письмо-то, письмо не забудь! И ведь не насильно, не по принуждению, а с желанием! А сколько удовольствия от получения посылок!  

«Мам-пап, а что бабушка прислала? Ух ты!..». Друзья не забывают друг о друге: «Коля, я тут тебе журнальчики кое-какие насобирал, прочти на досуге, занятные вещички пишут…», – тепло на душе? Хорошо! Это тебе не безразличная мировая Сеть, где есть все, кроме одного: внимания, тебе одному предназначенного. И едут из Москвы на периферию, а периферией тогда было все, что не Москва, колбаска столичная, конфеты фабрики «Красный Октябрь», чай «Целонский», а в обратную сторону – своя экзотика: сало домашнее, с чесночком, соленья-маринады – дары лета и самоотверженного труда вспотевшего огородника, орешки кедровые из Сибири, медок алтайский, бастурма кавказская, бальзам рижский, рыбка копченая-вяленая с Дальнего Востока, с Украины в рыжих резиновых грелках – что? правильно, самогонка-горилочка, – эх, да мало ли чем ещё можно обрадовать друг друга!  

Поэтому, получив известие о предстоящем получении посылки, я приятно взволновалась.  

Известие было от моей подруги Ирины. Мы познакомились и подружились давным-давно, во времена нашей «курсантской», как мы ее называем, молодости. Курсантской потому, что все ребята в нашей немаленькой компании учились тогда в ВИИя (военный институт иностранных языков и заодно военных прокуроров). Яркая, веселая, умная Ирка была связующим звеном и тогда, и еще долгое время после того, как все позаканчивали институты, переженились, вышли замуж, разъехались в совершенно разные двадцать четыре стороны и пропали каждый в своей жизни. Ей звонили, передавали приветы друг для друга, рассказывали новости, заезжали, попав по делам или проездом в Москву, короче, Ирка была нашим «пентагоном», безотказным связным и вообще надежным «своим парнем», хотя, как водится, по добру редко воздается, и у Ирины жизнь складывалась непросто. Первые годы мы довольно часто виделись, то она на «юга» в отпуск с заездом ко мне, то я в Москву, что чаще бывало. Билет на самолет Баку-Москва стоил тогда 40 рублей, столько же на обратную дорогу, столько же, не больше, а то и меньше – на «погулять», все вместе как раз укладывалось в мою зарплату. «Гуляли» мы, в основном, в Ирининой кухне, в ее Орехове-Кокосове, три дня разговоров, рассказов, воспоминаний, хохота и поедания салатов. К одному из воспоминаний относится и доминантсептаккорд. Было время, когда мы были гораздо моложе, чем сейчас, и, так как обе очень любили танцевать (а Ирка танцевала так, что мужики шалели), то выбирали себе небольшой бар-кабачок с входным коктейлем и танцплощадкой и «гуляли» там. От знакомств мы отмахивались, не для того гулять пошли, но один раз нарвались на особо докучливого и противного кавалера, который уже сильно поддал и игнорированию не поддавался. Вижу, Ирка разозлилась и до скандала недалеко, но тут мы, не сговариваясь, соорудили себе неприступные лица, римские профили, речь тягучая, манерная, во взгляде серьезная усталость… «Ты помнишь это место, третий концерт…па-па,пара-па-пам-па-а, совершенно невообразимая раскладка по тональностям, я думала, что из диезов и бемолей не выберусь…». «Да, ты права, а доминантсептаккорд? Ты помнишь этот доминантсептаккорд?!» Откуда всплыл у меня этот доминантсептаккорд, ума не приложу, Ирина-то музыкант, а у меня на тот момент два курса медицинского. Иркины глаза наполнились слезами, а лицо сделалось окаменевшим, вижу – сейчас рухнет от хохота. А взгляд приставалы после этой фразы зафиксировался в дальней точке пространства, где-то в глубине Вселенной, мне кажется, он тоже хотел вспомнить что-нибудь соответствующее моменту, может быть, даже из сопромата, но поскольку был близок к состоянию кувалды, то ничего не вспомнил и просто отпал. Короче, всё в тот раз закончилось благополучно, если не считать нашего полуобморочного от хохота состояния.  

Но это всё лирика, перейдем таки к «физике».  

Стуча правой рукой, оснащенной гипсом, по дребезжащему почтовому ящику, левой я нетерпеливо выковыряла из недр его плоских извещение на посылку. Про гипс отдельная история, потом расскажу. Так вот, извещение добыто, кроссовки, куртка, ой, паспорт, и я уже на почте. «Девушка, вот… помогите заполнить, видите, рука…Спасибо!» Конечно, это был не вышепроплаканный фанерный ящичек, и не сверток, обшитый белой материей и обляпанный десятком сургучных блямб. Кстати, кто помнит умозашибительный процесс обшивания посылочного добра куском старой простыни? Но всё это не главное, главное – то, что внутри!  

Я положила посылку на стол. Отошла. Закурила сигарету. Поставила чайник, пить хотелось что-то. Села у стола. На лице моем прочно утвердилась дурацкая улыбка. Хорошо, что дома никого пока нет. Что же там все-таки?  

«Подбирала не по нужности , а по цвету, – написано в письме, – зелененькое, желтенькое, весна все-таки». Хм, посмотрим. Начинаю увлекательный процесс, главное – не торопиться, главное – растянуть удовольствие. Снята первая упаковка, за ней вторая. С удовлетворением наблюдаю третью, под ней должен быть, по крайней мере, еще пакетик. Точно, есть пакетик. Иркина цветовая гамма, материализовавшись, вызвала у меня вздох удовольствия и радости. Открытка со стихами Басё, предмет интимного туалета (на самом деле зелененький), флакончик Ив Роше нежно-желтого цвета и, конечно же, книжка, нет, две книжки: томик Поля Элюара и сборник философских статей. Были там еще стихи, судя по тексту натужного философского-любовного характера, – мои, какой-то двадцатидревней давности. Надо же, сохранила!  

Известно, что каждая вещь имеет свою энергию. Каждая энергия имеет свой цвет, а каждый цвет рождает свой звук. Наши собственные акустические аурные зоны представляют собой динамичную систему полей, постоянно ваимодействующую с внешней средой. Зрение и звук осуществляют непрерывный перенос информации, но всегда ли мы распознаем эту информацию? Озаренная неожиданной идеей, я разложила подарки на столе и, призвав на помощь древних даосов, стала соотносить цвет со звуком.  

Полученный звукоряд оказался, ни много ни мало, китайской пентатоникой! Должен быть септаккорд, упрямо билась я над нотами, складывая их и кучкой, и вдоль, и вперекрёст. Тем временем к месту моего сражения подтянулись танковые, то бишь, музыкальные силы, тут же был построен аккорд, но не вожделенный септаккорд, а нонаккорд с секстой, который мне, с моими любительскими познаниями в теории музыки, и присниться не мог, попутно показано обыгрывание, разрешение и т.д., и т.п. Удовлетворившись произведенным впечатлением, силы осведомились насчет покушать и, выпив мой кофе, удалились в компьютер.  

«А-бал-деть…», – пропела я голосом Гальцева и задумалась. Вопросительный доминантсептаккорд словно содержащий в себе вечные наши «что делать?» и «что дальше?», с одинаковой легкостью разрешается и в мажор, и в минор, переходит и в слёзы и в смех, другими словами, подразумевает некую неопределенность, выбор, да-нет-может-быть. Как легки и быстры были наши шаги: аккорд – драма, аккорд – счастье, аккорд – не хочу жить, аккорд – жизнь прекрасна! Чем обернулись глупые ошибки юности, насколько затронули душу совершенные грехи, источили пережитые трагедии, к чему вывели поиски пути в динамике самостановления, самоутверждения, самосознавания? Что осталось с нами навсегда, а что отлетело за ненужностью?  

В окно падал косой луч закатного солнца. По прошествии стольких лет вопросительность души зазвучала нежным и легким мажором, неразрешенность преобразилась в светлый джазовый аккорд, дошедший до меня таким банальным почтовым путем.  

Много ли надо человеку, думала я, собирая раскиданные упаковки, – несколько строчек Басё, нежный запах мимозы, нечитанная еще книга, тепло сохраненной дружбы…И услышишь музыку, которая притворилась тишиной, и хаотическая реальность, преломленная хрустальным аккордом, явит универсальную гармонию…Нельзя измерить береговую линию одного и того же моря, – продолжала думать я, – но душа каждого человека – часть вселенской души- anima mundi, и мы лишь дробные фрагменты ее, которыми она одарила нас в надежде на созвучность…  

«У самой дороги  

Чистый бежит ручей.  

Тенистая ива.  

Я думал, всего на миг, –  

И вот – стою долго-долго».*  

29 апреля 2007г.  

Примечания.  

Китайская пентатоника – лад с гаммой из 5 ступеней: фа, соль, ля, до, ре.  

Даос – адепт даосизма, китайской религиозно-философской школы.  

Септаккорд – аккорд, состоящий из четырех звуков. При расположении звуков септаккорда по терциям крайние звуки отстоят друг от друга на септиму.  

Доминантсептаккорд – малый мажорный септаккорд.  

Нонаккорд – аккорд, состоящий из пяти звуков.  

* – стихи Сайгё.