|
|
А уж Они-то как лелеяли мою душонку!
Обряжали во все белое, расчёсывали под гребенку.
Называли Государыней, величали ХрАмовой,
Без конца переписывали её наново.
Но она, непокорная, из рученек вырывалася,
Сучила всё ножками, безобразно ругалася,
Отрицая светлое, дарованное скромное,
Всё тянулась к роскоши, в непотребное тёмное.
Сколь труда в неё вложено, сколь заботы и ласки!
Чтобы в час, как положено, были сброшены маски.
И молвлено слово напутственное, слово горящее:
- Ты, душа – не искусственная, ты, душа – настоящая!
Живи уж как хочешь, как пламенем закручена,
А, может, и вспомнишь – чему Нами научена…
 Зернами сыплются дни в закрома твои, Вечность,Даром бесценным мелькнув пред глазами людей -Им непонятна твоей доброты бесконечность,Значит, пока знаньем истины тайно владей...А в параллельном неведомом мире дни тожеСеются белой мукою в бездонный ларец.Ты собираешь их, Вечность, как мельник, похоже,Может, печёт караваи великий Творец? 22.05.2008г.*******************************Автор фото sergei-tilinin, найдено в интернете.********************************
За что я люблю стихи?
За то, что они не бывают плохи.
А если бывают плохи –
То это плохие стихи.
Едят они гниль и каких-то жуков
И не боятся совсем пауков,
В ладошки берут и смеются.
От смеха, как студень, трясутся.
Я был, как придётся, я жил, как умел.
За век свой немало я гадостей съел.
Но верю, но верю я всё же,
Что жизнь моя стала моложе.
И музыка та, что была мне слышна -
- Пусть это мне только казалось,
Серебряной вилкой звенела она,
Жуками она не питалась.
Вот и мы оказались в лесу золотом,
Вот и нас посадили на холм.
Мы увидели птиц и зверей, а потом
В переулке очнулись пустом.
Но и птицы и звери глядели на нас,
Не скрывая светящихся глаз,
Из темнеющих окон домов нежилых,
Как на сгинувших, на неживых.
И тогда мы (вернее, лишь кто-то из нас)
Осознал, что себя он не спас.
Когда прыгал ребенком в чудесном лесу,
Свою душу держа на весу.
В том краю, где шумят родники,
Где гуляют в лесу дураки,
Где садится закатное солнце
У объятой пожаром реки.
Этот радостный плеск родниковый,
Этот лепет блажной, дураковый,
Незаметно клонящийся день,
Берег леса размыто-лиловый.
Посижу, починю сапоги,
Кое-где подтяну, подобью,
Посижу просто так у реки,
На бессмысленность глядя твою.
Где звенит и звенит родниковое,
Где смеётся моё дураковое,
Где не страшно всходящее солнце
Роковое, бессмертное, новое.
Это что
Такое было
Ночью стылой
У меня?
Что мечтою
Легкокрылой
Мир унылый
Опалило
С дикой прихотью огня?
Может, боги
Это малость
Заигрались
В тень и свет? –
А в итоге
Мне остались
Только жалость
И усталость,
Да мечты неясный след...
10.05.08
С ладони вскормлена пустота,
Внутри, снаружи и в небе пусто.
В моей вселенной прошла черта,
Ручей короткий – исток и устье.
Зимой промёрзнет до хрусталя,
Застынет хрупкой стеклянной жилкой...
Скрипичный ключ обнимает ЛЯ
От камертона с двузубой вилкой.
Прекрасным выдался унисон,
Но диссонансом вмешалась проза.
Обложки трескается картон,
И мёрзнут клавиши от мороза.
Звенеть стеклянному до весны,
Снега бумагой белеют в рамке.
В закатном свете следы красны
От крови солнечной в каждой ямке.
Пустынный берег хрустит слюдой,
В подводном мире темно и глухо,
Дожди, откормленные водой,
Не беспокоят зимою ухо.
Шальные птицы взлетают ввысь,
А рыбы прячутся под корягу.
Слова, похоже, не родились,
И буквы молча грызут бумагу.
.
* * *
…Ты таешь,
Недоуменно улетаешь,
На летном поле оставляешь
Мужчин, тебе глядящих вслед…
Их нет.
Они ушли с аэродрома
По дружбам, службам и по женам,
И я один – не пьян, но болен –
Остался там, на летном поле,
На много лет.
Откуда б ты ни улетала,
Повиснут городов провалы
Во времени, в судьбе моей;
Насколько б ты ни прилетала,
Любимая, смертельно мало
Минут и дней.
Когда-нибудь – когда-то – было –
Нам лето в спины, в лица било,
Срывало с мест, дразнило волей –
И хоть была погода летная,
Но всё ж сажали самолеты мы
На л е т н е м поле, летнем поле…
(Еще мы не обручены,
Друг друга мы еще не знаем,
Аэрофлоту жизнь вверяем,
Не зная, что обречены…)
Ты таешь, не успев проститься,
И не оглянешься назад,
Где филармониевой птицей
Пою за девять пятьдесят… *
...И медленно, и медленно,
Покачивая крыльями,
Покатится мгновение,
В которое не жили мы…
.
* 9 р. 50 к.: в 70-80-е годы – концертная ставка артиста разговорного жанра
. . . . . . . . . . . Андрею Попову
Воздух вылеплен из снега
И от тяжести провис,
Даже птицам не до неба,
Крылья вымокнут и – вниз.
Что глазам твоим преграда?
На небесный перевал
Через темень снегопада
Смотришь, словно увидал
Сына. Ты сильнее многих,
Вот и выжил, и живёшь.
В дом и в храм ведут дороги,
По которым ты идёшь.
Это солнце догорает,
Это свет в дому зажжён.
Эта боль тебя не знает,
Вот и лезет на рожон.
Вот представим мы тайную жизнь сорняков,
В пышном золоте зреющих злаков.
Здесь пшеница стоит явно и широко,
Как хранилище денежных знаков.
Здесь работник труда, запрокинув кувшин,
Наслаждается влагой и зноем
В окруженье таких же полезных мужчин,
Для которых все тайное – злое.
Покажи нам, сорняк, дармовое житьё,
Предъяви свою бледную душу -
Чтобы мы утвердили ничтожность её,
Чтоб с позором явили наружу.
Чтобы тихо заплакать от бедной любви,
Чтобы птица над нами летела,
Чтоб травинку сухую несли муравьи,
И трава, как огонь, шелестела.
Страницы: 1... ...50... ...100... ...150... ...200... ...250... ...300... ...350... ...400... ...410... ...420... ...430... ...440... 443 444 445 446 447 448 449 450 451 452 453 ...460... ...470... ...480... ...490... ...500... ...550... ...600... ...650... ...700... ...750... ...800... ...850...
|