|
|
Тёплый, осенний вечер
Тихо накроет плечи,
Время конечно лечит,
Только пока не меня.
За пустотой окошка,
Словно бы понарошку,
Ты растворишься кошкой
В шелесте сентября.
первые листья
стай перелетных прощанье
тонкое время камней
.
* * *
«Глупое сердце, не бейся...»
С. Есенин
Сердце мое… Что тебе всё неможется? –
Смотришь в манящий оконный проём…
Что ты?.. О чем ты дрожишь и тревожишься,
Глупое, бедное сердце мое?..
Что тут не так? – здесь живет человечество
Долгие сотни, и тысячи лет, –
Любит, страдает, тоскует, калечится… –
Сердце мое! – ведь другого-то – нет…
Это – наш угол, подсвеченный месяцем… –
Что же ты стонешь и плачешь в ночи?..
Что же ты рвешься так, что же ты мечешься? –
Сердце! – забудь… отдохни… помолчи…
(06.09.11)
.
Меж нами не было любви
Александр Габриэль
* * *
Меж нами не было любви...,
Сомнений щерилась проказа,
Но страсть сметала всё, шутя,
Как океанская волна.
И, что горячке время – час,
Мы, понимая раз за разом,
В тисках цунами нелюбви
Хлебнули горечи сполна.
А, кто затеял первый ход,
Кто так усердствовал в дебюте,
Теперь не вспомнить – позади
Размыло, спутало следы.
Когда засилье доминант,
И кровоток судьбою крутит,
Семь раз отмерить не с руки
В безумной скачке молодым.
Пока не свистнул с горки рак,
И дождь в четверг не начал капать,
В круговороте вешних чувств
Уподоблялись мы богам.
Но грека, сунув в реку нос,
Остался с носом – вот ведь лапоть!
И со стремнины нас снесло
К заросшим ряской берегам.
Кувшинки, лилии, осот –
Здесь la comedia Finita.
Лишь тишь да гладь, янтарный блеск,
Заумных истин вечный плен...
Как в воду, канули концы,
Мы у разбитого корыта.
Ушла, пропала нелюбовь,
Безлюбье нам всучив взамен.
Падают жухлые листья с каштанов,
ветер осенний несет их куда – то.
Курит задумчиво дворник Степанов,
глядя с тоской на метлу и лопату.
Дворник Степанов – мудрец и философ.
Сизый дымок выпуская привычно,
он размышляет над вечным вопросом :
- Все – таки, что в этом мире первично?
Видит Степанов глубинные связи:
ветер, несущий опавшие листья,
кучу бумажных обрывков и грязи
на тротуарах, вчера еще чистых.
Вооруженный концепцией дерзкой,
выбрит, надушен и в шляпе из фетра,
дворник стучится к знакомой консьержке
с новой теорией «листьев и ветра».
Он наливает в бокалы "Чинзано"
и под ее выразительным взглядом
вслух ей читает главу из романа
о тамплиерах и тайных обрядах.
Утром Степанов выходит из душа,
смотрит в окошко и видит Степанов-
желтые листья- ушедшие души-
ветер осенний срывает с каштанов.
Осеннею последнею строкой
истек мой стих, и нет его в помине.
Пора с природой вместе на покой
и многословьем не терзать отныне
тех, кто забрел в мой тихий уголок,
цветами ало-желтыми искрящий.
И не струится на меня поток
звезд света юный, оттого слепящий.
Ах, ничего нам не надо,
Нечего к лучшему звать!
В сытой покорности стада,
Нравится нам вымирать.
Михаил Ромм
Что раздражает Вас в стадах,
В чем провиниться могут овцы?
В них озлобленья никогда
Не вызывали иноходцы.
Бояться стоит тех слепцов,
Что возомнили, будто знают,
Куда идти, в конце концов,
Все стадо в пропасть увлекая.
Кричат, что здесь устроят рай,
Что им бразды даны отныне,
Не зная, что идут за край,
Бездумно следуя гордыне.
Но не всегда народ готов
Волков принять за пастухов.
Что мне, спасительным серым ядом
Разнообразить свою еду,
Чтобы молчанье услышать рядом
Или ворчанье: иду, иду.
Так постоять у стекла стального,
К холодку его плечом прислонясь.
Химии ангел, а остального -
Пленник и грязь.
Клейкие ротики трав, и травы,
Эти березки и камыши,
Озеро белое из оправы
Тускло блеснёт – и ни души.
Тише – и голос вернётся эхом:
Снова как будто с такой тобой,
Той, от которой я не уехал.
Серое платье и голос твой.
Слышу: отчётливо мне внушили,
Скопищу атомов – для чего? -
Быть человеком, лететь в пучине,
Плача без голоса твоего.
Сказать тебе тебе в глаза
Сквозь облако огонь и мрак
В глаза глаза глаза глаза
Не получается никак
Ты чашку синюю возьмешь
И всюду отразишься вдруг
Как медленно ты воду пьешь
Родник разлук родник разлук
Январь. И всё же не о том
Сквозь календарь я говорю
И слушает меня с трудом
Твой свет как свечка на краю
.
* * *
В. Кондакову
«…душа летела (…)
в рубашке белой…»
А. Башлачев
Душа летела…
Бежало тело
За ней, хотело
Догнать,
настигнуть,
схватить,
успеть!..
Душа летела…
С тоскою тело
Ей вслед смотрело:
«А мне тут, что же – легко терпеть?..»
Душа летела
И что-то пела…
Сердилось тело:
«…Ну, это ж надо так забуреть!..»
Душа летела…
Кричало тело:
«Ты обалдела! –
А – годы вместе? – куда их деть?..»
Душа летела…
«Ну, было дело… –
Юлило тело, –
Забудь!.. Да плюнуть и растереть!..»
Душа летела…
Взывало тело:
«Ну, чуть попела,
Ну, полетала – пора и в клеть…»
Душа летела…
Ругалось тело:
«…Ах, «я – вся в белом»!..
Ах, «мне бы только – летать да петь»!.. –
Всё! Надоело!..
Лети – созрела! –
Вскипало тело, –
Смотри лишь – вниз бы не загреметь!..»
Душа летела…
Смягчалось тело:
«Не околела?..
А в баньку если?.. Да – пропотеть?..»
Душа летела…
Зверело тело,
«Постой!..» – хрипело,
Грозилось душу поймать и взгреть…
Душа летела,
Смеялась, пела…
…Слабело тело, –
Клялось добрее к душе быть впредь, –
Звало... молило…
Но – поздно было:
Душа – любила,
И ей
хотелось
лететь
и петь.
.
Страницы: 1... ...50... ...100... ...150... ...160... ...170... ...180... ...190... 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 ...210... ...220... ...230... ...240... ...250... ...300... ...350... ...400... ...450... ...500... ...550... ...600... ...650... ...700... ...750... ...800... ...850...
|