|
Памяти Александра Мельника, режиссера “Территории”, трагически погибшего у водопада Китабо-Орон на плато Путорана. Там, где он и снимал 6 лет назад свой замечательный фильм. Давно бытует мнение: Увы, возврата нет На место преступления, На поприще побед. Сгустилась тьма осенняя... И, хоть беги бегом, Не обретешь спасения От зависти богов.
Ветер целует буруны Эгейского понта, Парус триеры ласкает и манит в дорогу, Скоро она полетит как стрела к горизонту Под наблюденьем морского гневливого бога. Будут играть за кормой голубые дельфины, Будут водить хороводы в волнах Нереиды, Будут Сирены манить за собою в глубины, В мир безмятежно уснувшей на дне Атлантиды. Только не слушай, гребец, сладкозвучных призывов, И голосам опьяняющим душу не внемля,Твердо смотри на морские холодные зыби И вспоминай каменистую жаркую землю. Круг завершится, попутные ветры задуют В сторону Аттики, тот, кто сносил терпеливо Тяготы моря, на суше почтит поцелуем Благоуханные листья столетней оливы.
. «Путин на несколько дней ушел в тайгу вместе с Шойгу.» (Из новостей)Президент ушел в тайгуСо своим Дерсу Шойгу.Года три там – помоги! –Продержи их, Дух Тайги!...
2021-09-06 20:25Dico / Куняев Вадим Васильевич ( kuniaev)
Смирись! Смирись! Тот бесконечный сон, Который в явь никак не превратится... Химера, извергающая стон, Не зверь от сердца, а от мозга птица, Летящая, но как-то невпопад... Сирены, алконосты, коростели – Из этих тварей каждый виноват, Что я полжизни сплю в чужой постели. И – на тебе! Смирись! Тогда зачем Вся эта восхитительная повесть? В непреходящей жажде перемен, Я спрашиваю: что я буду стоить, Когда придут ко мне кибальчиши Без памяти, без сердца, без души?..
Над домами из глазури Блещут сахарные горы, Нет, не могут злые бури Потревожить этот город.
Весь в рождественском сияньи Да в рокайльных завитушках, Он предстанет с расстоянья Хитро сделанной игрушкой.
Словно крестный Дроссельмейер Для забав Мари и Фрица Мастерил, дышать не смея, Всетирольскую столицу.
А потом, закончив дело, Ключ с торжественной гримасой Повернул и зазвенела «Дас Куфштайн» над Фридрихштрассе.
И под крышей золотою Голос Максимилиана Зазвучал, а следом вторит Лепет Бьянки из Милана.
В окруженьи гордой свиты Наблюдают за ристаньем — Вот уж с панцирем пробитым Кто-то пал, но крепче стали
Воля к доблестным забавам — Боль забыв, сраженный рыцарь Вновь в седле гарцует браво, Рог трубит и пыль клубится.
На ветру трещат знамёна, Бьет крылом орёл двуглавый, Но уже не слышит сонный Инсбрук зова славы...
Готовы листья к падежу, Хотя им падать рано. Их сроки в бархатный сезон Еще не истекли...
А я всё чаще выхожу На берег океана И вижу, как за горизонт Уходят корабли.
Давай, мой веселый барбудо, Ничуть не похожий на Кастро, Отпразднуем пятницу будто Нам падают с неба пиастры.
Отпразднуем вечер весенний, Излившийся золотом света, Наполненный кротким весельем В предчувствии щедрого лета.
Отметим его безмятежно В кофеенке не авантажной, Я буду неловкой и нежной, А ты снисходительно-важным.
И будет звучать кантилена — Сезарии Эворы морна Из буден привычного плена Поманит к далекому морю. К горячему золоту пляжей, К дорожкам, усыпанным манго, Туда, где в тропическом раже Танцуют милонгу и танго. Но, вторя мелодии странной, Останемся мы безучастны К далеким мирам океанов В краю мелководного счастья.
Гром почти бархатный тучей рожден. Шелком завешены окна дождем. Ситец травы превратился в атлас, Рвется на волю забытый Пегас. Тучи точеные тянутся к северу, Я доверяюсь раскрытому вееру. Птицы цепляют сознание щебетом. Книга в падении плачется шелестом.
Грозы весенние, призраки важные. Лица от слез и дождя уже влажные. Это предчувствие, это предверие, Воспоминания: поезд, Карелия. Тамбур, вопросы, ответы, признания. И на автобус потом опоздание. На корабле по холодным волнам К острову. В выси чешуйчатый храм! И на иконе Христос в белом рубище. Только не видно следов наших в будущем. Дни проживали сегодня, сейчас, Дорог был миг и единственен час.
Гром затихает и память устало Тоже уляжется спать. Но немало Стоили те мимолетные встречи. Я распрямляю сутулые плечи...
Я волшебства плеснул в рюмашку, Чтоб тут же чокнуться с собой. Стучится дождик барабашкой, Шуршит за шторой домовой.
Последний акт вечерней пьесы Уже удвоил руки Шив... И убегает мелким бесом, Частицу жизни утащив.
О, ты, моя последняя печаль, Напомни о себе хотя бы строчкой. Мой свет, моя идея, мой грааль, Когда-нибудь и ты дойдешь до точки… Той, от которой только путь назад. Не в молодость, а лишь в мечту, быть может. И мой незаживающий стигмат В твоей душе не заживает тоже… Но, к сожаленью, это не узнать. Валторны оттрубили, стены пали. Осталась лишь дурацкая тетрадь, Со строками из пыли или стали… И я предпочитаю пыли сталь, Мой свет, моя идея, мой грааль.
Страницы: 1... ...10... 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 ...30... ...40... ...50... ...60... ...70... ...100... ...150... ...200... ...250... ...300... ...350... ...400... ...450... ...500... ...550... ...600... ...650... ...700... ...750... ...800... ...850...
|