Благодарю Белую Хризантему за ценные советы, данные мне по ходу написания повести!
Благодарю Любу Золотую за профессиональную консультацию и за рассказ о гибели участкового, котрый я, с её любезного разрешения, включил в повесть
Реверси
1
В тесном салоне Ту-154 было душно. Пассажиры протискивались к своим местам. Глеб занял сел у иллюминатора. Достал газету. Ему было нехорошо, тревожно. Вообще, он всегда не любил предвзлётное ожидание. Духоту, сутолоку. А сейчас ему всё это было особенно неприятно. Казалось, что сейчас отменят полёт по метеоусловиям, пассажиров пригласят к выходу, снова отвезут в зал аэропорта, а в публике мелькнёт знакомое лицо и знакомая наглая ухмылка.
Вот попросили пристегнуть ремни и не курить. Вот взвыли моторы. Самолёт побежал по взлётной полосе. Но Глебу казалось, что сейчас самолёт замедлит бег, остановится, моторы смолкнут… Самолёт мчался всё быстрее. Вот сейчас гигантская рука схватит его за хвост…
Взлетели! Ура! Всё в порядке!
Глеб облегчённо вздохнул. Возможно и оттого, что в салоне уже работала вентиляция. «Упорхнула птичка!»
Сядь в любой поезд, будь ты как ветер
И не тревожься ты о билете
Листик зелёный зажми ты в ладони
Прошлое больше тебя не догонит!
Эту песню в 80-х пела Марыля Радович. Не догонит прошлое! Не догонит! Поезд не догонит, а самолёт тем более!
Странно это лететь, не имея никакого представления о конечном пункте своего маршрута. Куда глаза глядят.
Под брюхом самолёта проплывали леса, поля, реки, города… Глеб наслаждался видом из окна. Стюардессы разносили напитки, потом обед. Глеб пообедал с аппетитом. Начиналась новая жизнь. Через полчаса он подозвал стюардессу и попросил пить. Не потому, что умирал из жажды, просто ради эксперимента.
Девушка лучезарно улыбнулась:
– Кола, минералка, пиво. Вам что?
– Пиво, пожалуйста!
Через несколько минут Глеб потягивал холодное пиво.
Аэропорт оказался большим, современным. Из аэропорта в город шла маршрутка. Глебом снова овладело беспокойство. Ведь покупая билет в кассе, он предъявлял паспорт, называл своё имя. Конечно, это глупость. Ведь за ним гонится не ЦРУ, не ФБР, не ФСБ, не КГБ, а кучка жалких подонков. Неужели они способны проследить его путь? А бес их знает! Кто сказал, что компьютерную сеть «Аэрофлота» невозможно взломать и прошерстить все списки пассажиров? Нет. Надо ехать дальше. Поэтому, ещё до того, как маршрутка прибыла в город, Глеб чётко знал, куда он поедет.
На вокзале он сел в первую же электричку, следовавшую в какую-то Пустошку. Название Пустошка Глебу совсем не понравилось, но он собирался выйти раньше, на какой-нибудь промежуточной станции. Электричка тронулась, и Глеб снова испытал облегчение.
Сядь в любой поезд, будь ты как ветер
И не тревожься ты о билете
Листик зелёный зажми ты в ладони
Прошлое больше тебя не догонит!
Ну, вот тебе, Глеб, и поезд.
За окном тянулись леса, иногда мелькали деревни, посёлки. Посёлок или маленький город Глеба бы не устроил. Ему нужен был большой город тысяч, хотя бы на 100. Что-нибудь соразмерное с Колпино или Мытищами. В таком и затеряться проще и работу найти. Через час и 40 минут езды Глеб увидел за окном подходящий город. Сначала показались новостройки. Издали они казались чистыми и опрятными. Потом появились хрущёбы. Потом поезд проехал через промзону, неуютную, как все промзоны. Потом появились сталинские дома и, наконец, розовый, сталинских же времён вокзал. Глеб уже стоял в тамбуре. Он решил сойти именно здесь.
2
Город назывался Гареев. Вероятно, когда-то тут был большой пожар, и город отстроили на пепелище. А, может быть, тут была деревня Гареевка, названная так по фамилии помещика, а, может быть, Гареев – какой-нибудь местный революционер.
Вокзал был небольшой, двухэтажный с помпезными колоннами. Привокзальная площадь с универмагом. От площади тянулись 4 улицы. Одна параллельно железной дороге и 3 – лучами. Ну, прямо как Великий Петербургский Трезубец! Куда идти? А куда глаза глядят! Глеб выбрал на средний луч. Улица называлась Центральная и, по-видимому, была главной улицей города. Дома на ней были, в основном, двухэтажные, добротные. Такие строили сразу после войны, когда не хватало строительной техники. В нижних этажах – магазины. Цвет домов всё тот же, розовый. Посреди улицы проходил бульвар, засаженный, в основном, каштанами с примесью клёнов, берёз и лиственниц. Стояла осень.
Казалось бы, весной начинать новую жизнь естественнее? Чепуха! Именно осенью! За окном дождь, непогода, а ты спокоен, умиротворён. Дождь за окном, враги далеко. Прошлое больше тебя не догонит.
Глеб шёл по опавшим листьям, вдыхая влажный осенний воздух. Сквозь просветы между домами виднелись уютные дворики. Не догонит прошлое!
Сначала предстояло найти крышу над головой. Гостиница Глеба не устраивала. Только квартира. Именно квартира, а не комната. Пройдя метров 200 от вокзала, Глеб набрёл на то, что искал: на маклерскую контору.
Глеб зашёл. В небольшой комнате, обклеенной жёлтыми обоями в цветочек и завешенной картинками с видами строящихся домов, стояло 3 стола. За одним сидел мужчина лет 35, в строгом чёрном костюме и при тёмно-красном галстуке. За другим – женщина примерно того же возраста и тоже в чёрном. Третий стол пустовал. Мужчина ласково улыбнулся Глебу и указал ему на стул.
– Добрый день! Садитесь! Чем могу быть полезен?
– Добрый день. Я бы хотел снять квартиру?
– На какой срок?
– Пока не знаю.
– Ну, дорогой мой, так нельзя! От срока зависит и цена и многое другое.
– Тогда, будем считать, на длительный.
– Отлично! Какая квартира Вам нужна.
– Предельно дешёвая, но приличная, насколько это можно совместить.
– Сложно, но мы постараемся. Сколько комнат?
– Одна.
– Однокомнатных мало. Но мы найдём. В каком районе?
– Без разницы. Лишь бы недорогая и приличная.
Маклер что-то набрал на клавиатуре компьютера.
– Ну, вот, на Пионерской улице не хотите?
– Да хоть на Октябрятской! Да, забыл сказать, обязательно с мебелью.
– С мебелью. 4 этаж из семи. Кирпичный дом. Домофон. Дверь стальная.
– В наше время это очень важно!
– Именно! Полностью мебелированна. Телефон. Балкон. Годится?
– Думаю, вполне. А сколько стоит?
Маклер назвал цену.
– Устраивает, – Глеб не торговался.
– Когда едем смотреть?
– Да хоть сейчас.
– Я позвоню хозяевам.
Маклер снял трубку. Хозяева оказались дома и готовы были принять.
Они вышли из конторы и сели в «субару» маклера. Ехали минут 10.
Дом оказался длинным из жёлтого кирпича. Как Глеб уже знал, 7-этажным. Такие строили в 60-е.
Лестница не очень чистая, но чище, чем можно было ожидать. Старый лифт с сеткой. Ну, точно 60-е годы!
На площадке – 4 квартиры. Маклер позвонил в обитую дермантином дверь с металлическим номером «12»
Хозяйка оказалась старушкой лет 70, кажется, пьющей, но не горькой пьяницей.
Квартира – в самый раз для одинокого холостяка. Совсем маленькая прихожая. Слева – комната небольшая, метров 14, оклеенная синими обоями. Деревянная кровать с синим полосатым матрасом, стол, стул, кресло, тумбочка с телевизором «Рекорд», шкаф платяной и книжная полка, зияющая пустотой. Ну, Глеб её быстро заполнит! Прямо напротив входной двери – кухня. Белый стол, белые кухонные шкафы, холодильник «Минск». Справа – совмещённый санузел. Жить можно. Глеб согласился и подписал договор. Хозяйка объяснила, где электросчётчик, где почта, где ближайшие магазины. Потом хозяйка и маклер ушли. Глеб остался один. Вот Глеб тебе и жилище! Надолго ли? Он ещё раз обследовал квартиру. Вышел на балкон. Постоял. Вернулся. Проверил телевизор. Неважно, но работает. Проверил телефон, краны. Вообще-то всё это следовало сделать ещё при хозяйке и маклере. Но Глебу не терпелось остаться одному в своём пристанище. Потом вспомнил, что с полёта ничего не ел и пошёл за продуктами.
Небольшой продуктовый магазин находился в соседнем доме. Глеб купил хлеб, молоко, кефир, масло, сметану, сыр, колбасу, концентратный суп, десяток яиц, чай, вафли, картошку, яблоки.
Недалеко от дома Глеб обнаружил также аптеку, где купил зубную пасту и щётку.
А ещё прямо напротив его парадной находилась автобусная остановка. Возле неё как раз стоял автобус № 6. Шестёрка была огромной. Интересно, почему чем провинциальнее город, тем крупнее в нём номера на автобусах? На табличке Глеб прочёл маршрут: Вокзал – Центральная ул. – ул. Котовского – Пионерская ул. – Хлебокомбинат – Восточное шоссе. Отлично! В центр идёт!
Глеб вернулся домой. Домой! Тут же отрезал себе хлеба, положил на него кусок сыра и с аппетитом съел. Чай заваривать было лень, и Глеб запил бутерброд кефиром. Почувствовав, что не наелся, Глеб сделал себе бутерброд с колбасой и снова запил его кефиром.
Глеб собирался, перекусив, пойти, познакомиться с городом, но его вдруг стало клонить в сон. Это было естественно, после раннего пробуждения, тяжелого утра, дороги… Глеб расстелил хозяйское, как ни странно, очень чистое, крахмальное бельё, вдел подушку в наволочку, одеяло в пододеяльник, лёг спать и как отрубился.
Во сне Глеб тосковал по Москве, по дому, по родным. Тоска была такой сильной, что Глеб (во сне, конечно) сел в самолёт и полетел домой. Прямо в аэропорту он сел в трамвай (на самом деле трамваи в аэропорт не ходят). При чём в трамвай Глеб садился как-то странно: под рельсами – туннель и лестница. И по этой лестнице он поднимался в трамвай. Вот он едет домой на трамвае (возле его московской квартиры трамвай не ходил, это в Ленинграде он на трамвае ездил домой)… точно. Он едет в свою ленинградскую квартиру. Вот знакомая парадная… К двери он не подходит, а подплывает по воздуху. Глеб открывает дверь и видит своих врагов. Их много, человек 10. Все они в чёрном, как в кино, у всех оружие и оружие это нацелено на Глеба. Глеб оборачивается – назад бежать поздно. Сзади тоже враги. Он окружён.
3
Когда Глеб проснулся, уже стемнело. Свет с улицы почти не пробивался: в комнате были тяжёлые тёмные портьеры. Глебу вдруг стало жутко. Страх темноты, как в детстве. Вот сейчас кто-то из того тёмного угла на тебя бросится! Глеб встал и включил свет. Чужая комната, голая лампочка под потолком. Вот сюда ему придётся возвращаться каждый день, осенью, зимой, летом. Возможно, несколько месяцев, возможно, всю оставшуюся жизнь. А кто сказал, что второе длиннее первого? Квартира давила. Оставаться в ней не хотелось. Глеб посмотрел на часы. 7.10. Включил телевизор, чтобы не так тоскливо было. По телевизору пел Кобзон.
Глеб вскипятил чайник. Сделал бутерброд, попил чай с вафлями, оделся и вышел на улицу.
Глеб сначала колебался: ждать ли автобуса или идти пешком, но когда он вышел из дома, автобус как раз подкатывал к остановке. Глеб сел в автобус. Вечерний Гареев производил уютное впечатление. Автобус был «Икарус». При некотором воображении, можно было представить, что едешь по Питеру, по улице Савушкина или по Воронцову полю в Москве. Скорее, на Москву похоже. В столице нашей родины таких двухэтажных провинциальных улочек больше Вот и Центральная улица. Глеб двинулся вдоль освещённых витрин. Просто так. Большая часть магазинов была уже закрыта. Всё равно, приятно было гулять, разглядывая витрины. Идти, куда глаза глядят. Во всяком случае, тут он ощущал себя в безопасности. Оправдано ли?
Похолодало. Всё-таки, осень. Глеб уже подумывал вернуться домой, когда вдруг увидел афишу дома культуры. Среди прочих мероприятий: «Танцевальный вечер для тех, кому за 30. 11 октября. Начало в 20.00» 11 октября, это же сегодня! А не сходить ли на танцы? Чёрт возьми! А почему бы и нет?
В зале было людно, душновато. Свет был верхний. Обычные лампы. Ну, неужто прожектора с цветными стёклышками так дороги или такой дефицит? Играла музыка 60-х-70-х. Медленные танцы сменялись быстрыми, а быстрые медленными.
Глеб не был особым любителем танцев. Ну, понятно, где-нибудь в доме отдыха или на турбазе, когда вечером всё равно нечего делать. Почему бы и не развлечься? Но прогулку, поход в кино или даже вечер перед телевизором на танцульки Глеб бы не променял. Но в этот вечер Глебу очень хотелось не быть одному. А ещё он хотел проверить одну свою теорию.
Взгляд Глеба скользил по танцующим и по не танцующим. Кого бы пригласить?
Вон та блондинка в зелёном выглядит эффектно, но глаза пустые. Кажется, дура. Вон та брюнетка с накрашенными губами. Яркая! Но она типичная женщина-вамп. Не его тип. А вот та… Вот к той, пожалуй, следует присмотреться. Стройная. Симпатичная, можно даже сказать, милая. Русая коса, белая кофточка. Большие очки. Лет на вид 30 с небольшим. Скромная, такая. Стоит в стороне. А, главное, взгляд умный. Конечно, судить по внешности нельзя. Вполне возможно, та блондинка в зелёном – кандидат наук и большая умница, брюнетка с алыми губами – добрейшее существо и надёжный друг, а эта скромница, на самом деле, дрянь, каких поискать. Но пока не познакомишься, не узнаешь. Глеб попробовал встретиться с ней взглядом. Девушка заметила его взгляд. Улыбнулась. Глеб подошёл к незнакомке. Пригласил её на танец. Она улыбнулась снова. Хорошая улыбка. Хорошие умные карие глаза.
Через несколько минут Глеб знал, что зовут её Лена, что ей 34 года, что она разведена, что живёт она с бабушкой, а мама её вышла замуж за грека и уехала в Грецию. Работает Лена на переговорном пункте. Любит танцевать. Любит собак, кошек, цветы, дождь, прогулки по лесу ночью, костёр, бардов, Блока. Боится тараканов. А ещё она любит Салоники, куда ездит каждый год.
Через полчаса Глеб и Лена покинули танцзал.
4
– Ну, вот ты про меня почти всё знаешь, а я про тебя знаю только что ты инженер и приехал из Москвы по каким-то делам. Расскажи о себе. И что тебя, столичного жителя погнало в нашу глушь? Или это военная тайна?
Они сидели в уютном кафе. На столике горела свеча. Играла тихая музыка. Обстановка располагала к откровенной беседе.
– Отчего же не рассказать. Расскажу. Ты хорошее слово подобрала: «Что гонит?». А ведь, действительно, гонит. Изгнанник я. Беглец. За мной гонятся, а я вынужден убегать, меня ищут, а я прячусь… Нет-нет! Не бойся! Не милиция! Я вижу у тебя лицо вытянулось. Никакого криминала. Я ничего плохого не сделал. И не от должников прячусь. И не от алиментов. Личное. Наступил на хвост одному козлопотаму. Вот он за мной и гоняется по свету?
– Это так опасно?
– А ты уже испугалась? Да… Связалась с опасным человеком.
– Да нет, не особенно. Они хотят тебя убить?
– Навряд ли. Мне кажется, им просто хочется продемонстрировать, что они меня из под земли достанут.
– А могут достать?
– Не знаю. Не думаю, что они такие всемогущие.
– Кстати, «они»? Ты, вроде бы, говорил об одном человеке?
– А у этого одного человека шестёрок полная колода.
– Так он, всё-таки, криминальный авторитет?
– Нет. Хотя, честно говоря, бандит настоящий и тюряга по нему плачет.
– Не хочешь рассказать всё с начала?
– Очень хочу. Если тебе хочется слушать.
– Разумеется. Мне хочется. Расскажи!
– Ну, давай тогда что-нибудь ещё закажем.
– Давай! Взбитые сливки хочу.
– Девушка! – Глеб подозвал официантку, – Пожалуйста, 2 порции взбитых сливок… Тебе с чем?
– С фруктами и шоколадом.
– С фруктами и шоколадом, пожалуйста.
Официантка ушла выполнять заказ, а Глеб начал свой рассказ.
Рассказ Глеба
Начать придётся, как ни странно, с детства.
Детство у меня было, можно сказать, безоблачным. То есть, сам я так не считал. Иногда, какая-нибудь мелкая неприятность казалась мне настоящим горем. Ну, наверное, так бывает в детстве со всеми.
Класс у нас был замечательный, дружный. Нет, конечно, мы могли поссориться иногда, даже подраться. Но драки были исключительно редки. Дрались без остервенения. Портфелем по голове – разве это драка? А потом шли из школы, мирно беседуя и не вспоминая про инцидент. Врагов у меня в классе не было. Ни у кого врагов в нашем классе не было. Учителя бывали всякие, но особо вредных не помню. Когда я в фильмах про школьников видел всякие ужасы, я понимал, что мне повезло.
Но всё хорошее кончается рано или поздно. Школа у нас была восьмилетка. И после 8-го класса мне пришлось перейти в другую школу.
Думаешь, вот сейчас я начну рассказывать, что в 9-м классе мне встретились сплошь монстры, которые тут же устроили мне «прописку», избивали меня каждый день и тушили об меня сигареты? Нет. Я как-то легко вошёл в коллектив. Я, вообще человек общительный, компанейский. Тем более, с нашей школы в мой новый класс пришло 6 человек и 2 из них – из нашего старого класса. Нет, поначалу всё складывалось совсем неплохо.
У меня появились новые друзья. А больше всех я сблизился с Игорем Красновым. Он казался мне умным, остроумным, начитанным. Знаешь, в 15 лет почти все мальчишки строят из себя этаких циничных, умудрённых опытом мизантропов а la Печёрин. И я был таким. И он. И это нас сблизило. Я сказал, что он показался мне остроумен. Это слабо сказано! Острил он по любому поводу и всегда удачно. Всегда в яблочко. Обсмеять готов был всё, что угодно, от слов учительницы до сообщения по радио в «Последних известиях». И я вторил ему. Как можно догадаться, он нравился девушкам. Мы часто ходили после школы гулять. Иногда компанией. А иногда и просто вдвоём. Нам всегда было интересно друг с другом.
Случилось это в начале апреля. После школы мы с Игорем решили прогуляться.
Весна, солнышко пригревает. Так хорошо! Случайно мы забрели в один дворик. Сели на скамейку, которая уже успела просохнуть под апрельским солнцем. Знаешь, такие качающиеся скамейки? Сидим, болтаем. Вдруг взгляд Игоря устремился куда-то за мою спину. Игорь заметил что-то интересное. Я оглянулся, по двору шёл мальчик лет 8. Обычный мальчик, в чёрном пальтишке.
– Ба! Кого я вижу! – воскликнул Игорь, – это же Вовочка! Знаменитая, скажу тебе, брат мой, личность. Знаменит почти как Чапаев. Ты слышал анекдоты про Вовочку? Это о нём!
– Вовочка, а Вовочка! – крикнул Игорь мальчику, – подойди-ка сюда! Да не боись! Я тебя есть не буду. Сегодня двух мальчишек уже слопал и сыт. Ну, иди же сюда! Иди ко мне, моя крошка и я заключу тебя в объятья!
Мальчик неуверенным шагом приблизился к нам. Он был явно испуган.
– Это дядя Глеб, – представил Игорь меня, – поздоровайся с дядей!
– Здравствуйте, дядя Глеб, – поздоровался мальчик.
Я был очень удивлён. В 16 лет меня могли назвать дядей и на «Вы» только в шутку. А этот мальчик говорил на полном серьёзе. И взгляд… Испуганный взгляд, я бы сказал, затравленный.
Игорь завёл с мальчиком разговор, мне не совсем понятный. Как видно, знакомы они давно. В разговоре мелькали имена общих знакомых. Время от времени Игорь пытался вовлечь в разговор и меня.
Мальчик сразу сказал, что он торопиться, его мама ждёт. Несколько раз во время разговора мальчик напомнил Игорю об этом. Но в ответ: «Ничего. Подождёт твоя мама!»
В разговоре Игорь всячески старался обидеть мальчика. Он над ним откровенно издевался. При этом, как я уже говорил, пытался втянуть в разговор меня.
– Глеб, слышал такую историю? Лежат мама и папа в постели, а Вовочка между ними. Папа говорит «Вовочка, спроси у мамы, мы будем кататься на поезде?» Вовочка спрашивает: «Мама, будем кататься на поезде?» Мама отвечает: «Пока рано» Через полчаса снова «Вовочка, спроси у мамы, мы будем кататься на поезде» «Мама, будем кататься на поезде?» «Пока рано» Ещё через полчаса мама говорит: «Вовочка передай папе, что пора уже и на поезде покататься» Вовочка передаёт. А папа и отвечает: «Передай маме, что я уже уехал на ручной дрезине!» Вот я сам видел, как Вовочкин папа на дрезине уезжал. Вовочка, папа то уже к маме вернулся, или всё ещё на дрезине катается? А руки он после дрезины вытирает? И обо что? О простынь или о маму или может, об тебя? Дрезины они же такие грязные, липкие! А зря он, что ли так ездит? На поезде-то, небось, другой дядя катается? Может быть Петров, который на 6-м этаже живёт?
Разговор продолжался долго. Или мне так показалось. Я чувствовал себя препогано.
Неколько раз пытался увести Игоря или, хотя бы, разговор. Но у меня это не получалось. Мальчик всё порывался уйти. И Игорь, вроде бы, отпускал его, но в последний момент останавливал и снова продолжал разговор. «Ну, пока! Целуй маму, папу, бабушку! Да, кстати, давно хотел тебя спросить…» И – всё по новой.
Во дворике был фонтан. Недействующий. Каменная чаша. Как я уже говорил, дело было весной. В чаше фонтана скопилась талая вода. Очень грязная. В ней плавали бумажки, окурки, прошлогодние листья. Воды там было, наверное, по колено.
И вот Игорь стал «советовать» Вове искупаться в фонтане. И нырнуть! Уж не помню, как он подвёл его к этой мысли. Сначала Игорь говорил как бы в шутку. Потом всё настойчивее. Потом взял за руку и повёл к фонтану.
Тут уж я не выдержал.
– Игорь! Он же простудится. Будет воспаление лёгких. Тебе это нужно?
¬– Ничего, Вовочка у нас закаленный.
– Игорь! Прекрати! Тебя это забавляет? Меня нет. Оставь парня в покое. Пусть идёт домой, его мать ждёт.
Игорь посмотрел на меня долгим-долгим взглядом, выдержал паузу:
– Ну, ладно. Пусть идёт. …. Иди, Вовочка! Мама тебя заждалась.
Вовочке дважды повторять не пришлось. Мы с Игорем ещё немного побродили и разошлись по домам. Про Вову мы в этот день больше не говорили.
5
После этого случая наши отношения с Игорем стали натянутыми и прохладными. Мы, как ни в чём не бывало, болтали на переменах, точнее, принимали участие в общей беседе. Но совместные прогулки наши прекратились навсегда.
Игорь нравился мне всё меньше. Меня не смешили его шутки. Я вдруг заметил, что они совсем недобрые.
Все школьники посмеиваются над учителями, пародируют их и это нормально. Но вот, например, был у нас историк, Алексей Евгеньевич. Ногу на фронте потерял. Очень добрый, детей любил. Рассеянный в очках. И на протезе и сам по себе неуклюжий какой-то. Знающий много. Отличный мужик, короче. Игорь же пародировал (надо сказать, очень умело) его хромоту. Некрасиво. Всё-таки не 3-й класс. Девятый!
Раз Игорь принёс в класс книжку о войне. Его внимание привлёк отрывок. После расстрела группы наших людей, фашист поднял бутылочку с молоком, из которой, молодая мать кормила ребёнка и с хохотом допил молоко. Эпизод этот показался Игорю ужасно комичным. Он зачитывал его нам, изображал эсэсовца, который допивает молоко из бутылочки. И мои одноклассники подобострастно хихикали. Будто бы дело не в России происходило, где в каждой семье кто-то погиб. Нет. Мы все тогда изображали из себя циников. Но всему же есть предел! Есть вещи, над которыми нельзя потешаться.
Прошёл, без малого, год. Мы уже учились в 10-м классе. У меня день рождения 19 марта. Я очень хотел пригласить одноклассников. Разумеется, пригласить в квартиру 43 человека (а именно столько ребят было в нашем классе) не представлялось возможным. Они бы просто не уместились в нашей квартире. Разве что, стоя, как в трамвае. Родители сказали: 15 человек максимум. Отобрать 15 из 43 оказалось не такой лёгкой задачей. С Игорем мы к тому времени совершенно отдалились друг от друга, и сначала я не собирался звать его. Но я позвал своего друга ещё по восьмилетке Олега Иванова. А Олег дружил с Игорем. Не разлей вода. И у Олега никаких сомнений не было и быть не могло, что они придут вместе. Олег не спрашивал меня, приглашу ли я Игоря, не просил за него: «Глеб! Давай Игоря позовём!» Он просто изначально исходил из того, что они придут вместе, и мне не хватило духа сказать ему: «Знаешь что, ты приходи, а он пусть не приходит» И, вообще, мы с Игорем официально продолжали считаться друзьями.
Точно также на день рождения попала Надя Соловьёва. Она не была моей близкой подругой. Тихонькая такая, скромненькая, незаметная. Но она очень дружила с Аллой Виленской, а Аллу не пригласить я не мог.
Ну, посидели за столом, потанцевали. Ну, представляешь, что такое молодёжный день рождения. Игорь как обычно развлекал всех своими шутками.
Меня поздравляли. Дарили подарки. В то время у молодёжи деньги не очень водились. Надя подарила мне сборник французских поэтов. А ещё – свои стихи. Не могу сказать, что стихи – блеск. Но, знаешь, какие обычно бывают поздравления, состряпанные к дню рождения? Так вот, эти стихи были намного лучше среднестатистических. Гости стихотворение похвалили. И Игорь тоже похвалил. А тут ещё и Виленская заявила, что подруга её, вообще, замечательно пишет. Ну, все сразу: «Просим-просим!» А Игорь настойчивее всех. И Надя сдалсь. Стихи оказались очень неплохи для 16-летней девочки. Некоторые, кстати, она написала и раньше: «А вот это я написала в 14», «А это я написала в 12, не судите строго» Правда, неплохие стихи. Я бы сказал, талантливые, хотя и очень шероховатые. Над ними бы поработать да пошлифовать. Главное, нестандартные. Необычные сравнения. В общем, талант виден.
Игорь громко аплодировал и засыпал смущённую девушку самыми лестными комплиментами. Всё в превосходной степени. И вот в какой-то момент я понял, что он издевается. И понял это, кажется, раньше других. Ещё смущённая Надя, подбодренная нами, читала всё новые и новые стихи, а я уже понял: всё кончится очень плохо.
Когда Надя закончила, Игорь попросил у неё тетрадку. Надя дала. Игорь цитировал то то, то другое место. Ахал, цокал языком. Сравнивал Надю с Пушкиным, с Лермонтовым, с Маяковским.
– Нет! Ну, вы послушайте! «На Луне не дуют ветры!» Это какое знание астрономии! У тебя пятёрка по астрономии? Заслуженная! Правильно! Там же БЕЗВОЗДУШНОЕ ПРОСТРАНСТВО!!! Откуда же там ветру взяться? Так и встают перед глазами пыльные пейзажи лунных пустынь. Такое ощущение, что Соловьёва побывала там. Вот ты, Панкратов, спишь ночью, а Соловьёва летает в пространстве. Луну посетила и – стих готов! Идёт она по луне, а платье на ней даже не развевается. Ветра-то нет! А вот это: «Жёлтыми окнами в ночь глядят дома!» Какая точность! А какая новизна! Кто бы ещё мог додуматься до такого сравнения! Окна и вдруг – жёлтые. Обратите внимания: не синие, не зелёные, даже не красные. Именно жёлтые! Да, не побоюсь сказать: с нами – новый Пушкин. Мы все ещё будем гордиться, что учились вместе с гением. На доме Соловьёвой доску мемориальную повесят. Помяните моё слово. Вот Державин Пушкина заметил, а я – Соловьёву. Но в гроб сходить пока не собираюсь. Я буду твоим биографом, Соловьёва!
– Да, ладно тебе! – смущалась Надя, ¬– перестань.
– Что ты! Не хочешь, чтобы я был твоим биографом? Соловьёва! Неужели ты думаешь, что найдёшь лучше? Я же тебя с 1 класса знаю.
Надя отшучивалась, но я видел, что она нервничает.
Разумеется, среди стихов Нади были и стихи о любви. На этих Игорь остановился особенно подробно. Шутки его становились всё более двусмысленными, сальными.
– «Голову ты положил мне на грудь!» Эх, счастливец же! На такую грудь голову положить никто не откажется! Эх, мне, бедному не светит. Только Саше. – Имя Саша мелькнуло в одном из стихотворений. И Игорь просто из себя вылезал. И так он по этому Саше проходился и этак.
У меня не получается так шутить. То, что я воспроизвожу, это так, жалкое подобие. Но тогда все гости под стол от хохота лезли. Я воспроизвести не смогу. А как он истории про Надю и Саши в лицах показывал! Короче смеялись все. Кроме бедной Нади Соловьёвой. Иногда разговор уходил от темы, но Игорь снова возвращал его к Наде и Саше. А Надя сидела вся пунцовая перед полной тарелкой.
В какой-то момент она вышла из комнаты. Я тоже вышел. Нет, не за ней. Просто что-то мне понадобилось, уж не помню что, то ли в другой комнате, то ли на кухне. Смотрю, Надя, давясь слезами, зашнуровывает обувь. Увидев меня, она рванулась к выходу, но я остановил её.
– Вот что, снимай-ка обувь и посиди пока на кухне. Иди! Никаких «Я пойду!» Пойдёт сейчас кто-то другой. В кухню я её затащил чуть ли не силой. А потом вернулся в комнату.
– Игорь, можно тебя на минуточку, – сказал я.
– Да, конечно, – Игорь вылез из-за стола и пошёл за мной в прихожую.
Я снял с вешалки его пальто и вручил ему.
– Тебе домой пора, Игорёша. Пока!
– Ты что! Ты что!? – Игорь опешил. Первый и последний раз я видел его таким смущённым.
– Говорю, надевай пальто и ступай домой. Тебе не ясно?
– Не ясно! – к Игорю вернулась его наглость, – в чём дело, Глеб? А что-то не так сказал или не так сделал?
– Не ломай комедию! Что ты к Соловьёвой пристал?
– Я???! К Соловьёвой??? Да ты что, охренел? Я только выражал восхищение её стихами.
– Это ты можешь рассказывать тому, кто не видел.
– Чего не видел?
– Как ты над ней издевался?
¬– Я издевался?! Да ты что? Она тебе сама об этом сказала?
– Бери пальто.
– Нет! Давай у неё спросим! Соловьёва! Эй!
– Отстань от Соловьёвой.
– Нужна она мне больно! А тебе нужна, значит? Ты что в неё влюбился?
– Просто в моём доме над людьми издеваться не принято.
– В твоём? А я думал, дом государственный, на балансе Ленсовета.
– Но прописан здесь я. Короче, убирайся!
– Я никуда не пойду!
– Пойдёшь. Как миленький.
– А если не пойду? Ударишь?
Я открыл дверь.
– Вон отсюда!
Игорь явно не собирался уходить. Тогда я взял его пальто и сумку и швырнул вниз в пролёт.
Игорь помолчал несколько секунд. Потом вставил ноги в ботинки (они у него были без шнуровки) и вышел на лестницу. Потом он обернулся ко мне и сказал:
¬– Вот этот день ты запомнишь на всю свою оставшуюся жизнь.
И пошёл вниз.
И он оказался прав. Этот день я запомнил на всю жизнь.
Иногда я задумывался: может, не следовало мне с ним так круто. Вероятно, если бы я попросил его по-хорошему он бы отстал от Соловьёвой, как от того парня во дворике. А с другой стороны, надо наглецов учить. Иначе весь мир наглецы захватят. Но что свершилось, то свершилось.
6
Мести со стороны Игоря я не опасался. Ну, казалось бы, что может он мне сделать? Рассказывать про то, как я его выгнал, он не станет. Зачем свой позор обнародовать? Я-то благородно так разобрался с ним наедине. А мог и прилюдно в шею вытолкать. Драться полезет? Так ещё кто кого. К сожалению, я недооценил его способности. А возможность отмстить представилась ему довольно скоро. Неделю спустя.
Была у нас учительница Елена Александровна. Преподавала она физику и астрономию. Молоденькая совсем. Только после института. Хорошенькая, славная. И предмет знает. Я до сих пор физику помню хорошо. А астрономию тем более. Потому что в школе у нас были факультативы по астрономии. Елена Александровна возила нас в Пулково в обсерваторию. Рефлекторы, рефракторы, Магеллановы облака… жутко интересно! Ездили мы туда раз в неделю. Всего нас ходило человек 10-12 с трёх параллельных классов. В том числе я. Игорь факультативы не посещал. Ехали, шутили, смеялись всю дорогу. Кстати, превосходно обходились без шуток Игоря.
В тот день стояла премерзкая погода. Пронизывающий ветер, мокрый противный снег. Питерская весна, это нечто. А ехать в обсерваторию нужно на автобусе. Вышли мы из метро. А автобуса всё нет. Холодно. Стоим на остановке, зубами клацаем. И видим, за нашей спиной – кафешка. Внутри тепло, уютно. Кофе горячий. Кто-то предложил зайти погреться. Зашли. Елена Александровна за свой счёт угостила нас кофе с пирожными. Представляешь? Нас, правда, немного было, всего 6 человек. Но, всё-таки! Она что, обязана? Посидели, поели, попили. За окном – буря мглою, а нам тепло и хорошо. В этот день в обсерваторию мы так и не пошли. Елена Александровна не предупреждала нас, чтобы мы никому не говорили, но это само собой разумелось.
А ещё через день то ли какой-то дурак проболтался, то ли какая-то сволочь донесла. Директриса устроила Елене Александровне разнос. И мы видели, как она заплаканная выходила из кабинета. Я не знаю, как это произошло, но по школе пошли слухи, что это сделал я. Почему я? Потому что на следующий день после факультатива и за день до разноса директриса подозвала меня на перемене и «о чём-то со мной шушукалась» Всё верно. Директор отзывала меня на перемене. Дело в том, что ей захотелось повесить в коридоре карту «Электрификация СССР» с разноцветными лампочками. Гидроэлектростанции чтобы светились голубым светом, тепловые – красным, атомные – белым. А папа у меня был военным и в условиях всеобщего дефицита обеспечивал школу всякой электрической мелочью. Вот она и сказала, чтобы я попросил у папы сколько-то лампочек каждого цвета. Да что тут особенного? Разве разговор директора с учеником – что-то из ряда вон выходящее? Тем более, что она одновременно – учитель математики. Однако большинство одноклассников сразу же приняли эту версию, что я настучал директрисе за истину в последней инстанции.
Кто настучал на самом деле я так и не знаю. Возможно, кто-то из наших проболтался, а Игорь воспользовался случаем, но сдаётся, что кто-то рассказал Игорю. Он же «Свой»! А Игорь уже постарался, чтобы информация дошла до директора.
– А ты уверен, что Игорь к этому причастен? – спросила Лена.
– Вне всяких сомнений! Я это знаю от него самого. Однажды мы столкнулись в коридоре. Он посмотрел на меня пристально и сказал: «Нравится? Это ещё начало» То ли ждёт тебя впереди!»
Итак, большинство одноклассников безоговорочно приняли версию, что директрисе настучал я. Меня просто окатывали презрением. Причём ребята, знавшие меня не только с 8-го, но и с 1-го класса. Я говорил, что несколько учеников из нашей школы пришли вместе со мной. Так вот и они приняли версию Игоря. Я недоумевал. Я не знал, что мне предпринять. Попытки поговорить с одноклассниками давали только противоположный результат. Правильно Клячкин пел:
И не спеши услышать оправданья
Они – поленья в этот же костёр.
А вот ещё более странный факт. Некоторые ребята сначала не поверили и были на моей стороне. Но, спустя какое-то время, они тоже уверились в том, что настучал я. Почему? Они услышали что-то новое? Странно.
Потом поползли слухи про мои отношения с Надей. Как ты понимаешь, между нами ничего не было. Мы даже не дружили. Знакомство на уровне: «Привет!- Привет!» Но в устах сплетников наши отношения обрастали пикантнейшими подробностями. Информация просочилась в другие классы. Сопляки-пятиклассники дразнили её. Надя плакала. Однажды я дал по шее одному не в меру резвому отроку, бросившему в Надю огрызком от яблока и спевшему «Моя проституточка, приди ко мне!». А потом врезал и своему же однокласснику Генке Шагаеву, который «заступился» за «бедного мальчика». Меня вызвали к директору. Директриса, «которой я стучу» была в гневе. Пришлось объяснить, что я за девушку заступился. Вызвали пятиклашку. Размазывая слёзы и сопли, он обещал больше так не делать. И, что ты думаешь? Все уверились ещё раз в том, что я – стукач. Не Шагаев, который, вместо того, чтобы дать мне сдачи, побежал ябедничать, а я!
Нужно ли говорить, что мы с Надей, действительно, сблизились. Нет, мы не стали любовниками. Но подружились. Общая беда всегда сближает.
А слухи по школе ползли всё более и более нелепые. Мой дед, прошедший войну от Каунаса до Тулы и обратно от Тулы до Праги, оказывается, сдался в плен и сообщил фашистам всё, что они просили. Моя мама, врач поликлиники, оказывается, берёт взятки. Мой папа на ворованные деньги построил дачу. Дачи, кстати, у нас никогда не было.
Однажды у одного из ребят кто-то спёр из портфеля деньги. На кого подумали, можно не говорить.
Стали хуже относиться ко мне и учителя. Не так явно, конечно, как ученики, но это было видно. Физичка, кстати, продолжала относиться ко мне как прежде. Или не показывала виду.
Хорошо, учиться оставалось совсем немного. Весь кошмар длился месяца 3. Но уже экзамены. Сдал я их хуже, чем думал, но выйдя из стен, ставшей уже ненавистной, школы, я испытал такое облегчение!
На выпускной я, конечно же, не пошёл. А что мне там было делать?
7
Потом я поступил в институт. Студенческие годы вспоминаю с теплотой. Игорь на какое-то время оставил меня в покое. То ли потерял из виду, то ли ему не до меня было. Мне рассказали, что этим же летом его семья получила новую квартиру и они переехали. Возможно, именно это и дало мне возможность спокойно отучиться. Целых 5 спокойных лет!
С Надей мы встречались часто. Гуляли. А после 4-го курса поженились.
После института я пошёл работать в один НИИ.
Как-то раз наш шеф уехал в местную командировку. Работы в те дни в отделе было немного. И наши женщины слиняли по своим делам. В соседнем магазине какие-то шмотки выбросили. Ну, ладно. Думаю, производственный процесс от этого не очень пострадал.
А потом сей факт стал известен начальнику. И он устроил при всех крутой разнос тёткам. Наказание было не тяжёлым. Он отобрал у них отгулы, полагавшиеся им за работу на овощебазе.
И вот повторилась школьная история. В стукачестве обвинили снова меня! Ты представляешь? Почему? На каком основании? Неизвестно.
А вот дальше произошло нечто совсем странное. В этот же вечер Игорь позвонил мне по телефону.
– Ну, как дела, стукачок? Нехорошо ты ведёшь себя! Женщин закладываешь! А будет ещё хуже!
Удивительно, да? Главное, необъяснимо. В школе, как раз, всё понятно. Кто-то из ребят или, скорее, девчонок, которые в этом упыре души не чаяли, рассказали Игорю, а он уже передал директрисе, сам или через кого-то. Но тут? Откуда он мог быть в курсе дел нашего отдела? Сидел в доме напротив и в подзорную трубу наблюдал? Внедрил в отдел своего человека? Бред! Как он это всё смог подстроить? Я терялся в догадках.
Нужно ли говорить, что моя жизнь на работе превратилась в ад, причём без перспективы скорого и благополучного исхода, как это было в 10 классе. Как молодой специалист, я должен был отработать 3 года.
И пошло-поехало! Отцу не дали звание полковника, хотя он должен был получить его.
У мамы начались неприятности на работе. Какая-то комиссия из Москвы признала работу поликлиники неудовлетворительной. Через неделю приходила пожарная инспекция. Оштрафовала маму на 100 рублей (а в то время это были деньги!) за халатность. А в поликлинике всё в порядке было. Придрались!
Тётка не смогла защитить докторскую диссертацию. Я, конечно, не специалист в области металлургии, но тётка знала свою отрасль отменно. У неё было 16 публикаций.
Дядю остановили гаишник за пустяковое нарушение и отобрал права.
Двоюродного брата хулиганы в подворотне избили до полусмерти. Виноватых не нашли. Я рассказал в милиции про Игоря. Меня внимательно выслушали, занесли мои показания в протокол, и на этом всё закончилось.
И каждый раз Игорь звонил мне:
– Ну, что, гадёныш? В милицию бегал на меня стучать, да? А менты на тебя положили. И класть будут.
Неприятности у нашей семьи росли и множились. Я всё поражался, неужели Игорь так могущественен?
У Нади и её родни тоже были неприятности. Возможно, не такие серьёзные, как у меня и моей родни. Всё же, основной мишенью был я. Но причин ненавидеть Игоря у Нади было более чем достаточно.
Однажды вечером мы с Надей возвращались из театра. Разговор зашёл об Игоре. Мы часто о нём говорили. Это естественно. Я шутил, уже не помню, как. Надя отвечала почему-то вяло. Я понял, что ей мои шутки не нравятся. И вдруг она говорит мне:
– Скажи, а ты изменил бы своё ко мне отношение, если бы узнал, что я спала с Игорем? Стал бы ты меня ненавидеть?
– Думаю, не стал бы, – я был совершенно ошарашен, – а ты спросила просто так?
– Просто так.
– Надежда. Врать ты никогда не умела. Ну, скажи честно, было.
– ... было – прошептала моя жена.
Что я тогда чувствовал? Горе, негодование и, одновременно, жалость к ней. Вид убитый. В глазах слёзы. Ну, что мне надо было, орать, топать ногами, требовать развода? Может, поколотить её? Разве я похож, на человека, который может ударить женщину? Слаб человек. Знаешь, я не особенно осуждаю внебрачные связи. Бывает. Мужики, что, меньше гуляют? Не сдержалась. Но ведь не с соседом, не с сослуживцем! Со злейшим врагом нашей семьи! Как так?! Как такое могло произойти?! Как ей было не гадко, не мерзко! Столько он зла сделал не только мне, но и ей. Разве не её сестру завалили на вступительном экзамене в вуз?
Но… Чего не бывает. Любовь зла, как говориться. Бес попутал, тем более, обаяние у этого беса есть и немалое. В общем, простил я её.
Она была мне очень благодарна за это. Первое время после того, как я узнал о её измене, она была сама нежность, само внимание, сам такт. Нарадоваться я на свою жену не мог… где-то неделю. А потом она стала какой-то рассеянной, отвечала невпопад. В постели, прости за интимные подробности, она стала холодна. Я спрашивал:
– Что с тобой происходит?
– Нет, ничего. Просто устала на работе.
Я догадывался, что означала это «ничего»
Жена стала раздражительна. Провоцировала скандалы. Могла разораться из-за того, что я неаккуратно поставил ботинки в прихожей или из-за того, что я не расслышал сказанную ею фразу и переспросил. Иногда жена задерживалась с работы на час и больше. Раза 2 приходила в подпитии.
Бывало, разговор заходил об Игоре. И она его всё больше пыталась оправдать в моих глазах.
– Ну, а что? Он умный, весёлый.
– Но он же делает гадости моей и твоей семье!
– Но он же ненавидит тебя, – говорила она таким тоном, каким ребёнку объясняют, зачем волк гоняется за зайчиком.
Нет, не думай, что всё так просто было. Мы то ссорились то мирились. Бывали у нас и чудесные моменты.
Помню наш последний совместный выезд на природу. Был май. Мы поехали в ЦПКиО. Был чудный майский денёк. Мы гуляли по аллеям, потом взяли лодку и плавали по каналам. Надя, казалось, была прежняя, милая, весёлая, МОЯ. Пообедали в ресторане прямо в парке. Снова гуляли, обнимались, целовались как будто только что познакомились. И хотелось верить, что наши размолвки позади, что впереди хорошее, что со всеми бедами мы справимся вместе. Хотелось, но не верилось. Вечер был тёплый и спокойный. Но тревога, предчувствие нехорошего были как будто растворены в ароматном майском воздухе. Не хотелось уходить из парка. Как чувствовал я, что это – наша последняя совместная прогулка. Ушли вечером, часов в 9, наверное.
Метро возле ЦПКиО тогда ещё не было. Мы долго ехали на трамвае. Так уютно и хорошо было. Не хотелось выходить.
А потом была наша последняя ночь. Странно, но я не могу припомнить подробностей этой ночи. Вечер помню в подробностях. И запах молодых листочков и плеск воды и вёсла и песни Высоцкого (кто-то в парке слушал магнитофон). А ночь – как провал.
А утро началось со скандала. По совершенно пустяковому поводу. Она сказала:
– Вставай! У нас сегодня много дел.
А я был сонный.
– Я ещё минут 5 полежу, – ответил я спросонья.
И тут понеслось.
– Вот! В доме ни картофелины. Грязища! И всё я одна должна убирать…
Неправда! Я всегда помогал по хозяйству.
– Ты будешь спать, а я буду все дела делать? Подметать, полы мыть!
Я тут же вскочил с кровати.
– Ну, всё, я уже встал.
Она как будто и не заметила моих слов и продолжала ругаться.
– Радость моя! Но я встал уже! Скажи, что нужно делать?
– Ничего мне от тебя не нужно.
И всё распаляется. Вспомнила все обиды за всё время.
Крики, слёзы проклятья. Я пытаюсь её успокоить, обнять ¬– получаю пощёчину.
– Гад! Скотина! Импотент!
Это я-то импотент!
Убежала в спальню. Там рыдала. Держала дверь, чтобы я войти не мог.
Я сел на диван, стал дожидаться конца истерики.
Жена вышла через несколько минут. Глаза красные. Но спокойная. Взгляд ледяной, решительный.
– Я ухожу от тебя. Я поняла, что мы вместе жить не можем.
– И далеко ты уходишь, – съязвил я.
– К Игорю.
– А он тебя ждёт? – я всё ещё надеялся, что это она так говорит, чтобы сказать.
¬¬– Да, мы уже договорились. Я буду жить у него.
– Скажи, а не тот ли это самый Игорь, который не дал твоей сестре в институт поступить? – я взял спокойный язвительный тон.
– Тот самый.
– И как тебе? Слезы сестрёнки – водичка?
– Она поступит. В самый лучший вуз. Мне Игорь обещал…
– Ну, если обещал… – во мне всё клокотало от гнева, но я сохранял внешнее спокойствие.
– А не тот ли это Игорь, – продолжал я, – который срезал кору с яблонь на участке твоих родителей? Помнишь, как твоя мама убивалась, когда мы приехали на дачу и увидели всё это?
– Ты сам прекрасно знаешь, что это сделал не он?
– Да? А вот Игорь мне позвонил на следующий вечер и похвастался.
– Мало ли что? Это он, потому что тебя ненавидит так сказал.
– А кто же тогда это сделал?
– Ты!
¬– Чтооооо?
– Да. Ты испортил наши яблони и свалил всё на Игоря!
– Надежда! Ты понимаешь, что ты несёшь?
– Да я давно уже всё поняла! Придумал всякую …ню! Мол гоняется за ним Игорь, мучает, чтобы пожалели тебя, бедненького! Чтобы бабы ноги раздвинули?
– Какие бабы? Надежда? О чём ты?
– Такие! А он правильно тебя доставал! Таких как ты и нужно доставать, чтобы людям жить не мешали.
– Подожди! Секунду назад ты сказала, что он меня не доставал и я всё придумал, а теперь говоришь, что всё-таки, доставал.
– Да! Я говорю, что во 1-х он не трогал тебя. Нужен ты ему! А во вторых трогал тебя правильно. Не понимаешь? И не поймёшь, потому что тупой! И на работе тебя, стукача, за тупость твою не любят.
– Бред какой-то!
– Нет! Бредом была моя жизнь с тобой! А теперь я поняла, кто мне друг и кто враг!
Не стану пересказывать весь этот разговор. Она такой бред несла.
Короче, побросала она вещи в сумку.
Потом позвонила: «Я выхожу!» и вышла за дверь. Сунулся за ней – она стала орать на лестнице:
– Помогите Убивают!!!
Пришлось захлопнуть дверь.
Я видел из окна, как к дому подъехала чёрная «Волга». Из «Волги» вышел Игорь. Он галантно открыл дверцу, помог моей жене сесть в машину. Потом он помахал рукой, вероятно, мне, сел в машину и они уехали.
Забыл ещё кое-что. Квартира была убрана заранее. И картошка в доме была. Ни уборка ни поход по магазинам на этот день не планировался. Мы собирались навестить моих родственников. Но вечером.
Думаешь, я смирился? Как бы не так!
Я тут же набрал номер родителей жены. Дома оказался тесть, мужик неглупый, спокойный, солидный. Он был начальником отдела труда и заработной платы на заводе.
– Константин Михайлович, – сказал я, – нам нужно с Вами срочно поговорить. Если есть возможность, – прямо сейчас.
– Что-то с Надей?
– Да. Не бойтесь, она жива и здорова… Очередные пакости Игорька.
– Что с ней?
– Не по телефону. Константин Михайлович, Вы давно меня знаете. По пустякам бы беспокоить не стал.
– Да, Глеб. Через сколько минут можешь быть возле метро «Петроградская»?
Мы встретились, и я рассказал ему обо всех утренних событиях. Тесть слушал меня, качал головой, возмущался.
– Вот что, – сказал но, когда я закончил, – не пытайся связаться с Надей. Я сам с ней поговорю. Вот, ведь, мерзость-то какая! Столько нам гадил, и ухитрился девчонке мозги задурить! Ну, я ей всыплю! Не думаю, что это серьёзно и надолго. Дурь, блажь девичья! Не беспокойся. Мы с Валентиной Сергеевной нашу дочку этому мерзавцу не отдалим.
И тесть пожал мне руку. Я немного успокоился. Но не вполне, конечно.
Прошло несколько часов. Вестей от жены не было. Время от времени я перезванивал её родителям. И каждый раз они отвечали мне:
– Нет, Глеб, не звонила. Мы сами беспокоимся.
Мобилок тогда ещё не было. А звонить Игорю не только гордость не позволяла. Мы просто не знали его телефона.
На следующий день я пошёл на работу. Тесть и тёща тоже. Отработал день с трудом. Вечером сразу же набрал номер родителей жены и услышал голос тестя:
– Никогда больше не звони по этому телефону.
И отбой. Я был в шоке. Набрал телефон снова. Длинные гудки. Никто не отвечает. Наконец трубку сняла тёща?
– Ну, что ты трезвонишь?! Не ясно тебе сказано?! Надя не хочет больше с тобой иметь дело. И мы не хотим! Не звони больше! А то в милицию позвоним.
Странно всё. Непонятно. Ну, ладно, девчонке мозги запудрил. Но что такое он мог сказать двум взрослым, пожившим, далеко неглупым людям?
Но иметь дело и с тестем и с тёщей и с бывшей женой мне пришлось. Через какое-то время началась тяжба с разделом имущества. Я всегда думал, что моя жена бессеребренница. Тут же она проявила себя как меркантильная, мелочная, склочная особа.
Действительно, всё это казалось таким странным. Есть женщины, которые стараются выжать мужика как губку. Надежда под эту категорию точно не подходила. Но тут… У нас в доме было 2 открывашки для консервов. Так получилось. Так она потребовала обе! С таким скандалом. Ерунда, конечно! Что я сам себе консервный нож не куплю? Но противно-то как! Я не спорил. Бери! Всё бери! Только чтоб больше я тебя не видел!
Хуже всего, что стала отнимать у меня квартиру. Помнишь, как в советское время имущество делили при разводе? Совместно нажитое – пополам. Нажитое до брака – возвращалось каждому из супругов то, что у него до брака было. И только квартира делилась в любом случае. Даже если один из супругов прожил в ней всю жизнь, а другой – месяц. Несправедливое положение! Сколько ворюг и аферистов таким образом у людей квартиры отнимало! Когда-то у меня были дедушка и бабушка. Мамины родители. Дедушка умер, когда мне было 12. Когда мне было 18, меня прописали в бабушкину квартиру. Ещё через 2 года бабушка умерла и квартира осталась за мной. Грустная история, конечно, но такова жизнь. Квартира тоже на Петроградской на проспекте Медиков. Однокомнатная, хоть и большая. Суд присудил ей половину жилплощади.
Бабушкина квартира! Память! Каждый уголок в ней помню! Представляешь себе старую Питерскую квартиру? Ну, в фильмах, наверное, видела. Высокий потолок, резная мебель, лампа под лиловым абажуром. Круглый массивный стол. Фотографии на стенах. Теперь в этой квартире живут чужие люди.
Тягомотина с разводом. Потом с разменом. Да, квартира в хорошем месте. Но однокомнатная! На что её можно разменять? Только на 2 комнаты в коммуналке. Разменяли. Выбирать особенно не приходилось. Согласились на первый же подвернувшийся вариант. Ей – комната в малонаселённой квартире на окраине. Мне – в многонаселённой на Суворовском. Место хорошее. Центр. Остановка от Невского проспекта. В этой квартире я только раз и побывал. Почти как у Высоцкого, помнишь: «На 38 комнаток всего одна уборная»? Не думал, что в Ленинграде ещё такие квартиры сохранились. Оказывается, живы. Ладно. Не 38. «Всего» 14. Мало? Захожу, а мне навстречу – бабка с клюкой.
– Уберите от меня эту сволочь!!!
Сволочь – это я.
Подбежал мужик, подвыпивший, добродушный, похожий на Буркова.
– Мать! Ты что? Это новый жилец! Пошли в комнату!
И мне:
– Ты извини, братан! Старушка не в себе.
Ну, посмотрел я эту комнату, с ободранными обоями. А запах! Затхлость такая!
Потом выпили с «Бурковым» за знакомство. И я понял, что больше сюда не приду. Разве что, для дальнейшего размена. Бабка сумасшедшая. Мужик пьяница. Ладно, вроде, добрый. Но что у пьяного на уме… И, главное, не это! Если Игорю удалось охмурить мою жену, если ужалось запудрить мозге тёще с тестем, людям бывалым, опытным, неглупым, то что стоит ему шепнуть пару слов пьющему соседу? Ещё пришьёт меня ночью!
Вернулся я жить к родителям. А куда же ещё?
А тут, на наше счастье, подоспела отцовская отставка. Если бы не она – не знаю, как бы мы вылезли из этой ситуации. Дело вот в чём: отец мой родился, провёл детство и юность в Москве. Там же окончил военное училище. Служил по всей стране и не только. Дальний Восток, Казахстан, Омская область, ГДР, Калининградская область… В Ленинграде осел надолго. Женился на моей маме. Потом родился я. А в Союзе существовал закон: офицер, уходящий в отставку имеет право вернуться в тот населённый пункт, из которого он был призван в армию и, более того, его обязаны там обеспечить жильём. И его семью, разумеется. Года за 2 до описанных событий отец завёл с нами разговор, мол, а не переселиться ли нам в Москву? Всё-таки, столица, больше возможностей. Мы с мамой тогда не захотели. Всю жизнь прожили в Ленинграде, тут друзья, родственники. Тут привычно. Тут – Родина. Понимаешь, у ленинградцев – своя гордость. Только ленинградцы могут смотреть на москвичей свысока. Москва, мол, большая деревня. Нет, ты не подумай, я не считал себя выше какого-нибудь москвича только по праву рождения. Но Москва всегда представлялась мне румяной, кичливой купчихой, а Петербург – спокойным, гордым, сдержанным аристократом. Род наш ведёт историю ещё с Петровских времён и с Петровских времён мои предки по матери жили в Петербурге. Причём, не меньше сотни лет – на Петроградской. А Петроградская – район особый. Петербург в Петербурге. Пройдёшься по Большому проспекту, по Кировскому, посмотришь на шпиль Петропавловки – вот оно, счастье! И устроены-то мы были – грех жаловаться. Зачем менять хорошее на неизвестность? А когда Игорь стал нас изводить, когда я понял, что не поможет ни милиция ни суд, ни исполком, ни горком КПСС, что у него в этом городе всё схвачено, когда он отобрал у меня всех друзей и жену, я понял: надо уезжать. Нет другого выхода.
Законы в то время выполнялись. Не то что сейчас, когда военнослужащие помногу лет ютятся с семьями по баракам о общежитиям. Квартиру дали сразу. Не Арбат, конечно, не Сретинка, где отец провёл детство и юность. Бирюлёво. До метро полчаса на автобусе. А до Московской Кольцевой Автодороги – 20 минут пешком. Из окна видна. Но квартира хорошая. Двушка в 17-этажном небесного цвета доме. Жить можно.
Собрали мы вещи. Что-то распродали, что-то погрузили в контейнер. Никому не сообщили об отъезде, кроме органов власти и родственников. Попрощались мы с родственниками, сели на поезд и прибыли в Первопристольную.
8
Москва приняла нас хорошо. Отца взяли преподавателем в училище, мать устроилась врачом в поликлинику, я тоже быстро нашёл работу в НИИ. Мы обставили и обжили нашу новую квартиру, познакомились с соседями, очень приличными (дом, большей частью, был заселён семьями офицеров). Короче, жизнь наладилась. Я гулял по московским бульварам, знакомился с девушками. На работе у меня установились прекрасные отношения с коллективом. Работать было интересно. В тяжёлые 90-е наш НИИ выстоял, не закрылся. Конечно, я скучал по Ленинграду. Мне часто снились Нева, Фонтанка. Но снился и Игорь и я знал: обратной дороги нет. Пару раз съездили мы к родственникам. Игорь продолжал пакостить им, но в четверть силы. Потеряв меня, он заметно снизил свою активность. Мы уговаривали родственников тоже переехать, но они отказались. Раз в месяц – дохлая крыса в почтовом ящике или публикация объявления об обмене двух однокомнатных на двухкомнатную с их номерами телефонов – это можно пережить. Короче, жизнь налаживалась.
В 1998-м купил компьютер. У тебя есть компьютер?
Лена покачала головой.
– И работать на нём не умеешь?
– Нет. Знаю, что надо бы научиться. Стыдно это, в наше время, не знать компьютера, всё равно, что в безграмотной быть. Но вот, пока ни разу не сиживала за компьютером!
– О! Ты не представляешь, какая это увлекательная штука! С помощью компьютера можно считать, печатать, чертить, прослушивать музыку, смотреть кино, разговаривать с людьми, которые находятся от тебя за тысячи километров. Ты можешь читать книги, получать любые справки. Весь мир у тебя в кармане. А ещё в Интернете есть такая штука как чат. Точнее, такие штуки. Их много. Заходишь туда ты, а там – человек 10-15 со всего мира. И пишите, общаетесь, знакомитесь. А ещё есть такая штука – форум. Это посерьёзнее чата. Если в чате нужно отвечать сразу, то на форуме есть время подумать. И сообщение твоё будет висеть там веки вечные. Сейчас объясню. Ты не думай, что я меняю тему. Это важно для повествования. Форумы бывают тематические. Скажем, форум фанатов какой-то музыкальной группы, или форум художников или поэтов или всякие политические форумы. А бывают такие, где разговоры ведутся на любые темы. Обычно форум делится на разделы по тематике. Например: «Политика», «Музыка», «Кино» и прочее. Заходит человек на форум, в интересующий его раздел, создаёт тему. Например «Станет ли «Зенит» чемпионом в этом сезоне?» Высказывает свою точку зрения. За ним выступает кто-то другой, потом третий, потом снова он. Идёт дискуссия. Короче, интересно. Увлёкся я этим делом. Насмотрелся разных форумов. Есть получше, есть похуже. На одних – тоска зелёная. На других хамьё верховодит. И вот однажды я созрел для создания своего форума.
Создать его оказалось делом совсем несложным. Замысел – просто интересный, уютный форум, на котором собираются интересные, неглупые люди. Некоторое время я думал над названием и над оформлением. Некоторые не задумываются об этом. Некоторые оформляют форум под пещеру или корабль или гостиную с камином. Я тоже задумался, на чём остановиться? Перебрал множество вариантов. Вспомнил фильм «Золушка». Как там король говорит волшебнику? «Поздравляю! Вино, которое мы пили в волшебном кабачке, было просто восхитительно!» Так я и назвал форум: «Волшебный кабачок» А в качестве символа взял кабачок, который овощ. Пририсовал ему мордочку, ручки, ножки. В ручки сунул волшебную палочку. Кабачок был единственным зелёным пятном. Вообще же форум был оформлен под дерево разных пород. А перед каждым названием раздела стояла пивная кружка пустая, если в разделе не было новых сообщений и полная, если новые сообщения были.
Понимаю, тебе всё это представить не так просто. Ну, просто поверь, это было очень красиво. Долго я искал интересных людей по всему Интернету. Облазал всё, что успел. И потянулись люди в мою сказку. Со всего света. Одна география чего стоит! Россия и почти все бывшие республики Союза, Штаты, Канада, Израиль, Австралия, Англия. Да! В Англии полно русских.
– Я, кажется, догадалась. Ты забыл об Игоре, расслабился и потерял бдительность. И Игорь тебя вычислил.
– Не всё так просто. Я, действительно, расслабился и потерял бдительность. Но об Игоре я не забывал. Понимаешь, в Интернете никто не называет своего настоящего имени… Вообще-то называют, но очень редко. Каждый придумывает себе прозвище. Я был Мамонтом. Аватар себе нашёл. Ну, так картинка называется, которая на форуме рядом с именем появляется. Разумеется я понимал, что Игорь тоже, наверняка, обзавёлся Интернетом. Но как бы он смог в московском Мамонте разглядеть меня? Да… Права. Потерял бдительность.
Эх, а какие люди на форум ходили! Что не человек – песня! Какие умницы! Какие таланты! Какие мы поэтические турниры устраивали. Прямо тут же. Экспромтом!
Иногда, конечно, совали свой нос личности хамоватые, быдловатые. Но долго они у нас не держались.
А какие к нам девушки приходили! Признаюсь честно, с некоторыми встречался. И мы не только гуляли под ручку.
С одной сошёлся особенно близко. На форуме она была под ником, ну, то есть под прозвищем Агата, а на самом деле звали её Марина. Мы так сблизились. Я даже подумывал уже, не расстаться ли мне со своей холостой жизнью? О детишках размечтался! Эх!...
А ещё мы встречались в реале. Ну, москвичи с москвичами, конечно, питерцы с питерцами. В кафешку шли. Или загород ехали. Или просто к кому-то в гости. Дни рождения вместе справляли. Да и в другие города и страны ездили. Я съездил и в Киев и в Казань. И в Питер, кстати, там жила такая милая девушка Мяу. В Англии побывал. В Манчестере. И ко мне приезжали отовсюду. Да… расслабился, забылся. Права!
9
Ходил на наш форум некто Трамп. По первому впечатлению – приколист, весельчак. И не глупый. Из Питера. Да, конечно, все земляки у меня вызывали некоторое подозрения. Поспрашивал Трампа. Вроде, не Игорь. Зовут, по его словам, Юрой, живёт и всегда жил на Юго-Западе. На Петроградской не жил. Не похож. Только острит много. Это общее.
Однажды на форуме появилась девушка с ником Баттерфляй. Милая, общительная, весёлая. Умная. Главное, добрая очень. Мухи не обидит. Но вот что-то в ней Трампу не понравилось. И стал он её всячески цеплять. То так заденет, то этак. Сначала я не вмешивался. Может, любовь у них такая? Дёргают же мальчики девочек за косы. А однажды хватился: нет Баттерфляй. Уже неделю не заходит.
Связался с ней!
– Не пойду! Там Трамп! Он будет надо мной смеяться.
Написал Трампу: «зачем обижаешь Баттерфляй?» Он ответил: «Ладно, больше не буду!» Что-то знакомое, правда? Еле уговорил Баттерфляй вернуться. Ничего эта история не напоминает?
– Напоминает историю про мальчика.
– Вот именно.
– И после этого Трамп, он же Игорь стал на тебя наезжать?
– Да. Сначала потихоньку, потом всё смелее и наглее. Стал он и других форумчан задевать. Более того, у него образовалась целая команда. Выбирают мишень и ¬– давай потешаться над человеком! При этом не абы как. Нащупывают слабое место и давай колоть человека, чтобы побольнее было. И, знаешь, бросают его друг другу как мячик. Трамп начнёт, Птерадактиль подхватит, потом Лукерья выскажется и так страниц на 10. Бедняга уже замолчал давно, а они его всё достают. А скажет слово – тут же к этому слову прицепятся и давай обстёбывать на все лады. Причём, вовсе не обязательно, чтобы была сказана глупость. Умеючи, можно обстебать самую невинную фразу, типа: «Сегодня был дождь» или «У меня в Киеве есть дядя»
Спросишь, почему я не прогнал их сразу? Я сделался заложником собственного демократизма. Сразу же заявил: банить (то есть выгонять) мы никого не будем. На форуме был создан раздел «Помойка», куда я переносил всю ругань. Думал, увидит человек, что его выступление на «Помойке», станет ему стыдно и он исправится. Какая наивность! Замаялся таскать. Темы огромные, как рулоны. Одну перетащишь, смотришь, снова набросали воз и маленькую тележку. И, второе: они мастерски строили фразы. Так, что формально было не придраться. Ни мата, ни прямых оскорблений. А, знаешь, без мата ещё как оскорбить можно! Посильнее, чем с матом. Вот, кстати, когда я делал им замечания, они притворно удивлялись: «А я его оскорбил? Чем? Обозвал как-нибудь? Обматерил? Нет же!»
А как они выживали новичков! Какую «прописку» им устраивали. Знаешь армейско-детдомовское значение слова? Придёт новенький или новенькая. Сразу засыпают вопросами, такими вежливыми. Новичок с готовностью отвечает. А потом вдруг понимает, что над ним просто поиздевались.
За виртуальным трёпом последовали реальные гадости. Ходила к нам на форум одна женщина. Прозвище у неё было Незабудка. Было этой Незабудке 62 года. Но ей нравилось играть роль 19-летней девочки. И получалось! В неё влюблялись. Ей назначали свидания. О том, сколько ей лет на самом деле знало всего несколько человек. Ну, так Трамп вывали это на форум. Да будто бы нечаянно. «Незабудка, я слышал, что пенсии будут повышать. На твоей это скажется?» А через несколько минут: «Ой, прости! Я забыл, что твой возраст – тайна великая» Незабудка, допустим, пережила и отнеслась к разоблачению с юмором. А вот следующий поступок Трампа был настолько омерзителен, что я, наконец, решился его забанить. Он выпросил у Кегли её интимные фотографии, а потом разместил их на форуме. Я убрал фотографии и сделал ему втык. Последний. Тогда он стал разглагольствовать о свободе слова, о красоте обнажённого тела, о том, что он ещё сделал Кегле доброе дело. За полчаса эти фотографии он разместил на добром десятке сайтов. Кегля была в ужасе. Мы писали письма администраторам этих сайтов с просьбой убрать фотографии, но с таким же успехом можно было на сильном ветру ловить листки бумаги, рассыпавшиеся из папки. Трампа я, конечно же, с позором отправил в бан. И его дружков заодно. Жалею, что не сделал этого раньше.
Через 5 минут трамп зарегистрировался по новой как Трумп и сразу же разместил фотки, да с руганью в адрес администрации. Я его забанил. Он регистрировался снова как Тромп, потом как Тремп и снова и снова. А я снова и снова банил. Он ругался, матерился. Терять-то ему теперь было нечего. А потом написал:
¬– Эй, Мамонт (мать-перемать) Ты не узнал меня? Странно! Разве можно старых друзей забывать? Не забыл адресок того дворика? А знаешь, что я с тобой сделаю? Я искупаю тебя в этом фонтане. Ты будешь бултыхаться там и говорить мне спасибо. А твоя мама будет делать мне минет.
Я понял: дело серьёзное. Игорь снова принялся за меня. Но сразу сдаваться я не собирался. Я назначил из числа наиболее верных форумчан модераторов, призванных следить за тем, чтобы Трамп и его банда не смогли зайти на форум. Сначала их было 8. Горыныч – студент из Ростова, шутник не хуже Трампа, москвич Штирлиц, Мяу, разумеется, Незабудка, Агата, Гибор, солдат из Израиля, Баобаб из Канады и Коломиец из Новосибирска (выходил под настоящей фамилией). Баттерфляй за модераторство не взялась в виду занятости. У неё незадолго до этого родился ребёнок и она могла заходить в Интернет совсем ненадолго. Мы заняли круговую оборону, установили график дежурств. Сторонники Трампа бесились, бросались в атаку как пёс на забор. Но все их атаки мы успешно отбивали. Внизу страницы есть запись: «Мы рады привествовать нового юзера…» и далее ник (имя) только что зарегистрировавшегося. Они повадились регистрировать похабные Ники. Типа, « Мамонт – ванючяя свинья», «Горыныч-гандон» «Мяу праститутка». Ну, выражения там были и покрепче.
Да, забыл сказать. Они создали нам в противовес свой форум. Назвали его «Колдовской баклажан». Логотип – баклажан со злобным оскалом. На этом форуме они всячески оскорбляли и поносили нас, меня, конечно, в первую очередь. Сколько пакостей, сколько гнусной клеветы было вылито на наши головы. Оказывается, я на работе тырю деньги по карманам сотрудников и на эти деньги летаю в другие города, тамошних лохов обувать, мама моя – проститутка. Папа – уголовник со стажем. Дед мой воевал в РОА у Власова, а другой дед был сподручным Берии, лично пытал заключённых и Берия уволил его за жестокость. Ну, и, конечно, старые мифы, Как я учительницу заложил и сотрудниц с работы. А чего стоят названия разделов в «Баклажане»: «Мамонт – вор» «Враньё Мамонта», «Наш стукачок», «Кабачки и дурачки», «Черви в тухлых кабачках», «Позорный столб Мамонта. Люди! Забросайте его камнями!» Это названия не тем, а разделов! В каждом полно тем. Кроме того, там был раздел «Без кабачков», где говорили о чём-то другом, нет-нет, да сбиваясь на обсуждение нашего форума и моей персоны. В основном в этом разделе они занимались самолюбованием и взаимовосхвалением по принципу петуха и кукушки. «Трампик, милый! Поздравляем тебя с днём рождения!»
Возобновились и атаки вне форума. В Интернете и в газетах появились объявления об оказании интимных услуг гомосексуалистам с моим номером телефона. Звонили днём и ночью. Я объяснял пра-а-ативным, что к сексуальным меньшинствам я отношусь нормально, но не отношусь к ним, а объявление – злая шутка недоброжелателя. Кстати, некоторые из них выражали сочувствие и желали мне поймать гада.
Однажды я пришёл домой и застал мать в состоянии ужаса.
Позвонил ей какой-то му...(слово мужик тут не подходит) и сказал, что он будет судиться со мной, поскольку я совратил его 11-летнюю дочь.
Разумеется, меня такой лажей напугать невозможно. Клевета, она и в Африке клевета. Но мать пожилой человек, мнительный. Ну, час объяснял ей, что эти шавки только тявкать могут. В суд на меня подать за совращение несуществующей в природе девочки? Не смешите мои тапочки!
– Но Кацава-то обвиняют. – израильского президента. Слышала?
– Кацав, действительно, имел дело с этими женщинами. А в кругу моих знакомых 11-летних девочек нет. Я не учитель, не детский врач.
– Они найдут девочку и скажут, что это ты её совратил.
– Заставить ребёнка лжесвидетельствовать? Это так просто? А её попросят указать место, где произошло совращение, описать обстоятельства? А, самое главное, подонки таким образом обнаружат себя. Если они подадут в суд, я буду знать их фамилии. Далее, засадить их – дело времени и техники. Мать было не успокоить. Насчёт «засадить», правда, я сказал только для её успокоения. Ходил я в милицию несколько раз. Отмахивались от меня. А я думал, это только в Питерской милиции у Игоря всё схвачено. Странно всё это, странно… До сих пор не могу понять, кто же этот Игорь? Как ему удаётся манипулировать людьми?
Снова начались неприятности на работе у меня и у моих родителей. Понять, виноват ли тут Игорь или это просто совпадение было не всегда возможно.
Было всё это гнусно, мерзко, но мы держались.
10
Перелом в войне наступил, когда к нам на форум не пришла Рыбачка Соня. Жила (да и сейчас живёт) эта Рыбачка в Москве. Мы познакомились с ней в Интернете и я позвал её на форум. До того мы встретились с ней в кафе, вот как с тобой сейчас, и я рассказал ей про все свои злоключении, и про дворик, и про Надю и про Трампа, и про «Баклажан». Она слушала, вот так же, как ты сейчас, охала, возмущалась. И решила она нам помочь. Она решила пойти на «Баклажан» и разобраться с ними на месте. Я отговаривал её. Дело в том, что мы сразу договорились: форум «Баклажан» читаем, но там ничего не пишем. Они ведь только того и ждали, чтобы мы стали базарить с ними! Они нас всеми силами провоцировали. То оскорбляли, то призывали к «честному разговору», называли нас трусами, за то, что мы «уклоняемся от разговора». Убедившись, что на «слабо» нас не взять, они на своём форуме создали наших клонов. Ну, появились там Мамонт, Мяу, Коломиец, Граф де Ликатес. Ложные. Трампюки сами за них писали. Наши двойники грубо ругались, неубедительно спорили и трампюки легко клали наших двойников на лопатки.
Рыбачка набросилась на наших врагов как коршун.
– Да как вы смеете! Почему людям спокойно жить не даёте…
И что было дальше? Думаете, они дали ей решительный отпор? Думаешь, стали её обзывать, оскорблять, потешаться над ней? Ничего подобного! Её встретили, прямо, ласково. Мол, милая девушка, не кипятись, ты далеко не всё понимаешь, давай поговорим спокойно. И Рыбачка сразу понизила голос. Она продолжала защищать нас и обличать их, но более мягко. А они говорили ей любезности, засыпали её комплиментами и виртуальными цветами. Старались втянуть в разговоры на нейтральные темы. Старались показать себя в самом выгодном свете. А подспудно старались показать нас в самом невыгодном. Постепенно Рыбачка стала спорить с ними всё тише, а со мной всё громче. Мол, «Мамонт, ты слишком жестко с людьми обращаешься. Они, конечно же, перегибают иногда палку, но и ты не всегда бываешь прав. Вот и сердятся люди.» Как ты понимаешь, мы тоже не очень выбирали выражения. И вот Рыбачка порицала нас за недостаточную вежливость. «Да, то, что они вас обзывают это некрасиво, и я говорю им об этом. Но не стоит же опускаться до их уровня. И, потом, они вас оскорбляют, вы их. Уже, наверное, никто не помнит, с чего всё началось. Не сесть ли нам всем за круглый стол? Не раскурить ли трубку мира?» Сама она к тому времени уже успела посидеть за столом с нашими врагами. Она очень возмущалась названиями разделов на «Баклажане» и требовала (да, требовала!), чтобы названия эти были сняты. И в один прекрасный день свершилось. Трамп прислушался и поменял названия разделов. Вдуматься: ПРИСЛУШАЛСЯ! Боже мой, как заливались соловьями трамповы подпевалы! Но на это плевать. Хуже, что многие из наших позитивно оценили сей шаг. Мол, не такой уж он законченный негодяй. С ним, как видим, договориться можно. Я прекрасно понимал, что со стороны Трампа это был хитрый тактический ход, который Рыбачка Соня невольно ему подсказала. Понимаешь, пока разделы «Баклажана» столь похабно назывались, трампюки не могли рассчитывать на развитие своего форума. Любой нормальный человек, ткнувшись на «Баклажан» и только прочитав названия разделов, сразу решил бы, что на форуме собрались люди, психически больные и бежал бы оттуда без оглядки. Теперь всё стало по-другому. «Баклажан» приобрёл вполне цивильный вид. Даже оскаленное чудовище убрали, заменив его милым, улыбающимся баклажанчиком. Но ведь суть форума от этого не изменилась! Там по-прежнему писали гадости про нас, клеветали. Но внешне всё стало благопристойнее. Замаскированный враг, он ещё опаснее. Представь себе тупорылого детину с пустыми глазами, выкрикивающего нацистские лозунги. И представь себе обаятельного, остроумного, эрудированного профессора, который, мило улыбаясь, доказывает превосходство арийской расы. Кто из них двоих опаснее? Вот то-то! Постепенно, границы между «Кабачком» и «Баклажаном» стали размываться. Кто-то ходил только на «Кабачок», кто-то ходил и туда и туда, но осуждал Трампа.
– Зачем же ты туда ходишь?
– Не ради Трампа! Но там есть интересные ребята, девочки! Но ты не сомневайся! Я с тобой!
– Но там же меня ругают, поносят!
– А я в эти темы не захожу.
– Всё равно! Неужели ты не понимаешь, что даже выступая в мирных темах, ты поддерживаешь форум врагов?
С раздражением:
– Мне там интересно и я буду туда ходить! Не хочешь меня тут видеть – уйду.
Третья категория, которые ходят туда и сюда, но нейтральны.
Четвёртая – те, кто пока что ходят и к нам, но уже чаще поддерживают Трампа.
Пятые – трампюки.
Постепенно шёл дрейф из первой категории во вторую, из второй – в третью и т.д.
Изредка, кто-то, бывало, как бы, возвращался в прежнюю категорию. Например, кто-то из четвёртой мог изредка сказать Трампу: «Ну, ты, пожалуй, лишнее загнул!»
Бывали и резкие переходы. Сегодня – с нами, завтра – с ними.
Мяу была не просто на нашей стороне. Она была супермодератором. Она гоняла и успешно с форума трампюков, вычисляла их. Как они её ненавидели. Какими словами обзывали! И гадиной и сукой и Мамонтовой подстилкой!
И вот политика на «Баклажане» поменялась. Некто Кабанес, была там парочка такая, Кабанес и Кабанесса, открыл в «Баклажане» тему «Как будет выглядеть «Кабачок», когда мы отберём его у Мамонта» В теме этой он, в частности сказал, что Мяу останется супермодератором и при новой власти. И вдруг, представляешь, выступает у них Мяу и говорит: «Спасибо, ребята, я согласна!» Верная Мяу! Я тут же перезвонил ей в Питер… Знаешь? Такое ощущение будто Трампу позвонил или Кабанесе. Была такая славненькая девочка. А тут – сталь в голосе и повтор гнусных обвинений в мой адрес. Сколько раз она сама возмущалась ими.
– Вика, что случилось? Чем я тебя обидел? За что ты так на меня?
– Ты мразь! Ты ублюдок! Трамп – человек и правильно он тебя достаёт.
Через несколько минут – эти проклятья появились на нашем форуме и Мяу ушла на «Баклажан» Хорошо ещё успел отобрать у неё модераторские полномочия, пока она дров не наломала!
Вот ещё что любопытно. На нашем форуме люди иногда ссорились. У всех нервы. Бывает. Мирил как мог. Да ещё, как ты понимаешь, Трамп эти ссоры подогревал. Ну, ладно. Ссоры бывают у всех людей.
Но вот что интересно: на форуме Трампа ссор не бывало. Вообще! Такая тишь да гладь! Все против Мамонта, Мамонту и мат и проклятья а между собой ¬– ангелочки! Причём, даже те, кто на нашем форуме не ладили, попав к Трампу сразу становились лучшими друзьями.
Была у нас такая парочка антагонистов Мороз и Шило. Сразу друг друга не полюбили. Шило пошутило. Мороз ответил. Такого труда стоило их растащить! Шило ушло в «Баклажан». Долгое время они ругались сидя на двух разных форумах. Как ты можешь догадаться, Шило поносило нас всех, но особое внимание было, конечно, Морозу. Кем он его только не называл! И целователем заднего левого копыта Мамонта и хранителем Мамонтова ночного горшка. Мороз не отставал. Такая дуэль у них была! Когда же пришла очередь Мороза и он, обозвав меня мамонтом педальным ушёл на Баклажан их ссоры прекратились как по мановению волшебной палочки. И стали они друганы не разлей вода.
И вот так один за другим мои друзья перешли в стан моих врагов. Странно, страшно. Ну, один предал, ну, десять. ВСЕ! Штирлиц, Гибор, Баобаб, Коломиец, недавно отбивавшие атаки баклажанов теперь сами встали на их сторону, и мне уже приходилось отбивать их атаки.
11
В июле в Питере умерла моя любимая тётя Лида. Я уже говорил о ней. Тётка была для меня очень дорогим человеком. Умная, интеллигентная и в то же время простая такая, хорошая. После родителей – самый дорогой человек. Не люблю затасканное словосочетание «вторая мама». Мама всегда одна. Но после мамы и папы – самый родной человек. Сколько она возилась со мной, когда я маленький был!
Понимаешь, тётка жила с нами. В нашей квартире. Папа, мама, мамина сестра и я. Мне было 14, а ей 31, когда она замуж вышла. Для большинства из нас – тётя, это человек, к которому ходят пару раз в месяц в гости. А тут – член семьи. Как мама и папа.
Съездили на похороны. Опасался встречи с Игорем. С его подлостью он мог и на похоронах или поминках что-нибудь устроить. Для него же нет ничего святого! Ну, хоть этого не произошло. Вернулись в Москву. К компу не подходил неделю. Тётю вспоминал. Как она пела! До сих пор её песни в ушах звучат. Через неделю вышел на форум… На нашем это, говорят, тоже было, но стёрли. А на «Баклажане» поэма: «На смерть тёти Мамонтихи». Автор, конечно же, Трамп. Что в поэме? Шуточки гадские. Про то от чего тётя умерла: от обжорства. «Тысячный пончик в неё не полез». Про то, как холодно и тоскливо лежать в могиле. Как она лежит и скучает по интимным ласкам племянника. Как приползли черви, как пируют и о чём беседуют. Мерзко, а? Танцевать на свежей могиле, к тому же, человека, который ничего плохого тебе не сделал. Да, наверное, никому не сделал. На нашем форуме модераторы стёрли поэму. Ну, да Трамп разослал половине форума эту поэму в личках. А на «Баклажане» хохот и поздравления автору. И, самое главное, ни одного осуждения Трампу. Ни на этом форуме, ни на том.
Когда-то, за несколько месяцев до этих событий, я назвал Трампа сукиным сыном. Как все возмутились: «Как ты можешь! Это же мать! Святое!» Напрасно я объяснял, что «сукин сын» – устойчивое выражение и, назвав человека сукиным сыном, ты вовсе не называешь сукой его мать. И Пушкин писал «Ай-да Пушкин, ай-да сукин сын!». Он же свою мать, наверное, не собирался оскорблять? Какое там! «Мамонт! Ты должен извиниться» И впереди всех «совесть обоих форумов» Рыбачка Соня. А тут, нет, не похвалила, но продолжала мирно мурлыкать с ним в других темах. И даже в той же теме! Через несколько сообщений разговор ушёл в сторону от моей бедной тёти, перешёл к поэзии вообще и она цитировала Сашу Чёрного. Как ни в чём ни бывало!
И потом до самого последнего дня я получал от Трампа письма типа: «Сукой была твоя тётка и как сука сдохла» или «Ты убил свою тётю! Если бы ты трусливо не сбежал в Москву, она была бы жива! Плачь, гадёныш!» «Убийца! Тебе тётя не снится по ночам?»
Однажды поздно вечером у меня зазвонил телефон. Голос с поддельным кавказским акцентом (явно поддельным)
– Глеб Михайлович! Вас бэспокоят из милиции. Завтра Вам надлэжит явитца в атдэлэние по поводу обвинения в изнасыловании двухлетней девочки.
– Мальчик, скажи маме, что она тебя плохо воспитала.
Пару раз лжекавказец перезванивал. Я давал отбой. И вдруг, во время одного из звонков я услышал на заднем плане голос моей невесты Агаты. У меня сердце опустилось. Я тут же перезвонил Агате на мобильник. Она ответила мне и я услышал тот же самый шумовой фон.
– Где ты сейчас?
– Я в кафе с подружкой.
– Подожди! Несколько минут назад какая-то зараза звонила, и я слышал тот же самый шумовой фон.
– Ну, тут телевизор включён, люди футбол смотрят.
Тут же противный мужской голос запел:
– Оле-оле-оле-оле!
Мне представилось всё это очень сомнительным, но… чёрт его знает…
На следующий день Агата позвонила мне. Призналась, что была в кафе с Трампом и его компанией. А привёз её туда Горыныч. И что ночь после этого она провела с Трампом, которого любит. И что она уходит от меня к нему.
Дня 3 я ходил под впечатлением. Я ещё мечтал, что сейчас Агата позвонит и скажет, что это было какое-то временное помутнение сознания, что она меня любит, а Трампа ненавидит, что она вернётся ко мне и мы будем вместе. Но через короткое время на форуме появились злобные, хамские сообщения от Агаты и Горыныча в мой адрес.
Ещё через несколько дней я забросил форум. Ни одного друга у меня там не осталось. Разик заглянул туда. Из любопытства. Все хором славят Трампа и клянут меня. Увидев, что я зашёл (на форуме видно, кто присутствует) мои бывшие друзья как по команде стали оскорблять меня, мол, «А! Явился не запылился? А нам тут хорошо без тебя, с Трампом, поскольку он замечательный, мудрый, добрый, талантливый, а ты говно и ничтожество» Плюнул, ушёл.
12
Последние дни пребывания в Москве явились для меня адом. С работы меня выжили. Менял работу дважды, но на каждом новом месте удерживался от силы месяц. Встречали меня хорошо, а через какое-то время все начинали дружно ненавидеть от директора до уборщицы.
Родители уже были на пенсии, так что их с работы не выживали.
Начались ссоры с соседями. То мы, якобы, двигаем по ночам мебель. То музыка громко… Музыка, вообще, не включена. Мы спать легли:
– Долго ещё это безобразие продолжаться будет?! Заткните музыку, а то участкового вызовем!
Несколько раз кто-то накладывал кучу под нашей дверью.
Соседский мальчишка (этажом выше), бросил в мою маму комом грязи.
Когда я загрипповал (я ещё работал), пришёл к врачихе, она посмотрела меня, как одолжение сделала, обозвала симулянтом и отказалась давать больничный, хоть у меня была температура 38.
Атмосфера ненависти всё сгущалась. Доставалось даже моей собаке. У меня пудель был. Генри. Потешная, псина такая. Знаешь, карликовый, серебристый. Игрушка! Если раньше, когда мы выходили погулять, соседи умилялись, и каждый погладить норовил, то в последнее время собачники обходили нас стороной, маленькие дети пугались и плакали, подростки пытались пнуть, а старушки требовали, чтобы на пса надели намордник. Ну, надевал.
Однажды на пустыре я выгуливал своего пса. Вдруг Генри побежал от меня. Я за ним. Кричу: «Генри! Стой!» А он – через дорогу, машинам наперерез , за угол… в общем, не догнал я его. Вернулся домой с пустым поводком. Мать так плакала! Домашний любимец! Вечером клеил объявления: «Пропала собака»
А через 3 дня получил посылку. В ней была видеокассета. Поставил я её в магнитофон и увидел на экране своего врага. Вальяжно развалившись на диване, он покуривал трубку и гладил мою собаку.
– Ну, привет, убогий! – сказал он, – вот видишь, как все замечательно складывается? Вот и пёс твой от тебя ушёл. Даже собаки от тебя бегут. А знаешь, почему? Потому что ты дурак и вонючка. Вот и не любят тебя люди и собаки тоже. А ко мне тянутся. Все тянутся. Даже те, кого ты пытался против меня настроить. И Надя со мной. И Агата. А хочешь послушать, что твой пёс про тебя говорит? Он говорит, что ты дрянной хозяин, и кормил его плохо и с сучками не случал. Не веришь?
Игорь показал пальцем на камеру:
– Генри! Там Глеб!
Пёс угрожающе зарычал и стал отчаянно лаять. Никогда я не видел его таким злым. Вообще, никогда не видел таких злых пуделей. Ты представляешь себе карликового пуделя? Это же – игрушка. Вообще, пуделя добрые. Они и с кошками уживаются легко. А тут – злоба на 10 бультерьеров.
– Успокойся, Генри! Твой папочка с тобой! Он не даст тебя в обиду!
– А вот теперь посмотри на этого мальчика. – продолжал Игорь.
Камера ушла в сторону и показала высокого мускулистого мужчину в строгом сером костюме.
– Как тебя зовут, мальчик? – спросил Трамп.
– Вовочка.
– А чем ты занимаешься, Вовочка?
– Я работаю инженером в крупной фирме.
– А кто тебя устроил в эту фирму?
– Вы, Игорь Николаевич!
– И ты доволен?
– Да, Игорь Николаевич!
– И хорошо зарабатываешь?
– Очень хорошо! Спасибо Вам, Игорь Николаевич!
– А жена у тебя красивая?
– Да, Игорь Николаевич!
– И ты её любишь?
– Больше жизни!
– А ревнуешь?
– Очень!
– И что бы ты сделал, узнав, что твою жену трахает, – Трамп употребил другое слово, – кто-то другой?
– Убил бы его!
– А ты знаешь, ведь я её трахаю.
– Знаю, Но Вы – совсем другое дело! Вам всё можно!
– Да? А почему мне всё можно?
– Потому что Вы необычный человек!
– А дети у тебя есть?
– Двое, Игорь Николаевич! Сын Серёжка во второй класс ходит и дочка Леночка. Маленькая совсем. 8 месяцев.
– Любишь их?
– Больше жизни!
– А кого больше, их или меня?
– Конечно же Вас, Игорь Николаевич!
– Вовочка, а ты знаешь, как в Юго-Восточной Азии едят обезьян? Им ещё живым вскрывают черепушку, поливают мозг специями и едят. Вовочка, а ты «Библию» читал?
– Целиком нет. Только в изложениях.
– Ай, Вовочка! Как тебе не стыдно! Такие книги надо читать целиком!
– Простите меня, Игорь Николаевич! Исправлюсь! Сегодня же буду читать!
– Добре! Читай, Вовочка, самообразовывайся! Ну, а про то, как бог сказал Аврааму принести в жертву своего любимого сына Исаака ты, надеюсь, знаешь?
– Знаю, Игорь Николаевич! Я и картину видел в Эрмитаже.
– Вовочка, я тут подумал и решил попробовать, каков на вкус мозг твоей дочки. Наверное нежный. Принеси мне её завтра!
– С радостью, Игорь Николаевич!
– А как же это тебе, что твою любимую дочку кто-то убьёт и съест?
– Для меня это будет высокая честь и для неё тоже!
– А ты со мной разделишь трапезу?
– Если пригласите,
– Значит завтра в 6 вечера. А процесс мы заснимем на видео для нашего друга Глеба. И не забудь купить соевый соус.
– С радостью, Игорь Николаевич! А какой фирмы соус Вы любите?
– Ладно, Вовочка! Я добрый! Мне человечины не надо! Пускай живёт твоя дочка!
– Игорь Николаевич, – заплакал Вовочка, – Вы такой добрый, такой чуткий! Позвольте поцеловать пол у Ваших ног!
Трамп позволил.
– Вовочка, а ты дядю Глеба помнишь?
– Да, Игорь Николаевич!
– И что ты помнишь?
– Это тот глупый и злой дядя, который тогда в скверике помешал нашему с Вами разговору и не дал мне искупаться в фонтане.
– А ты хотел искупаться?
– Очень хотел!
– И что ты ещё знаешь про дядю Глеба?
– Он непослушный и не хочет выполнять Ваши приказы.
– А что ты можешь сказать дяде Глебу?
– Дядя Глеб! Я прошу Вас! Придите к Игорю Николаевичу! И просите у него прощения! На коленях! Он добрый, он простит Вас!
Потом настала очередь Нади, потом Агаты. Не буду пересказывать все эти разговоры подробно. Можешь представить, что говорил он, и что они.
В конце Игорь снова обратился ко мне.
– Ну, что, сучонок, ты ещё не понял, с кем связался? А хочешь, через несколько дней тут будут твои родители. И твоя мама будет мне минет делать, а папа плясать лезгинку. Что? Он не умеет? Научится! И ты будешь ползать передо мной и молить о прощении. Или закончишь свои дни в психушке. Будешь ходить в смирительной рубашке. Санитары будут делать тебе уколы и бить тебя. А психи будут капать на тебя вонючей слюной с никогда не чищенных зубов, а ты не сможешь даже утереться, потому что руки твои будет связаны смирительной рубашкой. Вот так-то.
А потом они занялись групповым сексом. В смысле, Трамп, Надя и Агата. Вовочка, вероятно, держал камеру. При этом все троя бросали мне издевательсеие реплики.
Потом плёнка закончилась.
13
Всё это было неделю назад. А сегодня утром, пока я спал, мать вломилась в мою комнату. Именно вломилась, стараясь делать как можно больше шума. Она включила свет и стала рыться в шкафу, бормоча какие-то невнятные проклятья.
– Что случилось, мама?
Я сел на кровати, протирая глаза. Спросонья я ничего не понимал.
– Ищу дождевик в магазин пойти. Сыночек-то дрыхнет! Ему плевать, что в доме ни крошки! Плевать, что родители голодные сидят!
Никогда в жизни меня так не поднимали. Да мать не раз будила меня в школу, в институт и даже на работу. Но делала она это мягко, нежно: «Глеб, вставай! Доброе утро!» Мать часто посылала меня в магазин. Но спокойно, без крика. Такое было впервые.
– Успокойся, я сейчас встану и схожу в магазин – сказал я матери.
– Ты пойдёшь? Да мы с голоду помрём, пока ты пойдёшь! И понеслась, понеслась…
Я в спешке надевал рубашку, натягивал брюки, а она ругалась.
– Мама, ну, что ты ругаешься? Вот я уже встал, уже иду!
Но она продолжала кричать. Я глянул на часы. Было 6.15. Зачем было вставать в такую рань, если сегодня никому из нас троих не надо было на работу: родители вышли на пенсию, а я временно подрабатывал грузчиком, но сегодня у меня был нерабочий день.
С трудом я вытащил из матери ответ на вопрос: «Что купить?» В перерывах между ругательствами, она сообщила, что купить нужно сосиски, хлеб, молоко, масло и сметану.
Я схватил зонтик, потому что за окном шёл проливной дождь и сбежал вниз.
В такое время большинство магазинов закрыто, но недалеко от нас есть магазин «24 часа». Магазин так себе, но ведь надо было всё купить СРОЧНО.
Быстро сделав покупки, я побежал домой. Промок весь: от косого дождя зонтик не спас. А ведь мать всегда переживала о моём здоровье. И в жизни не послала бы меня в такой ливень на улицу без крайней на то необходимости.
Я стоял перед матерью мокрый до нитки, а она меня ругала:
– Сколько раз тебе говорила не брать «молочные» «Микояна»!
– Подожди… Ты говорила не брать «молочные» Клинской фабрики…
– И «Микояна» тоже. Сам будешь есть эту гадость! Спасибо, сыночек! Всех нас сегодня без обеда оставил!
– Там не было других. И, потом, ты сказала «быстрее!»
– Быстрее?! Значит, надо брать любую гадость?! Лишь бы скорее от матери отделаться, да?
– Мама! Я сейчас сбегаю, куплю другие!
– Ах, он купит! А на какие шиши?! Сидит на шее у родителей! Со всех работ его повыгоняли! Лентяя проклятого!
– При чём тут лень?
– Да! Лень ни при чём! Просто никто с тобой дел иметь не желает! Все бегут от тебя, как от заразы! Как от проказы!
На крики матери из комнаты вышел отец.
– Что случилось?
– Ты посмотри, что наш сынок в магазине купил!!! – заорала мать, показывая отцу сосиски. И через несколько секунд злополучные сосиски оказались в мусорном ведре.
Я думал, что отец утихомирит мать. Но он сам стал распаляться. Никогда не видел его таким!
Он орали, топали ногами, обзывали меня самыми некрасивыми словами. Мать пила валакардин.. Родители бросали мне самые несправедливые обвинения. Дескать, я – мразь неблагодарная, они работают, а я только жру и пью. И что матери следовало сделать аборт, чем рожать такого урода. Или придушить меня в раннем детстве. Чушь они несли совершенно несусветную. Обвинили меня в смерти какой-то тёти Иры, дальней родственницы, про которую я слышал-то несколько раз в жизни, а не видел её ни разу. И, оказывается, я воровал у родителей деньги и вещи из дома выносил продавать.
– Мама!!! Какие вещи????
– Он не знает!!! Вы посмотрите на него!
И вот, наконец, момент истины:
– И Игорь тебя несчастненького достал! Совсем замучил, бедненького! Сколько можно было врать про нормального, порядочного парня, который всегда был другом тебе и нашей семье!
– Ах, вот оно что…. – понял я, – Игорь.
И тут со мной случилась истерика. Первая в жизни и, надеюсь, последняя. Я плакал, кричал:
– Мама! Папа! Очнитесь! Что с вами?! Неужели это урод и на вас смог воздействовать?! Проснитесь! Вспомните, как замечательно, как дружно мы жили до сегодняшнего утра, пока этот гад…
– Не смей оскорблять Игоря! – взвизгнула мать, – Он святой! Ты не стоишь его мизинца! Ты должен был радоваться и гордиться, что общаешься с таким человеком, что он дружит с тобой!
Голова кругом! Не вчера ли они оба проклинали его?
Да… Говорить было бесполезно. А через несколько фраз:
– Уходи! Ты приносишь всем только горе. Мы не хотим жить с тобой под одной крышей. Ты нам больше не сын.
– Собирайся! Да поживее!
Спорить было бесполезно. Трамп одержал свою самую страшную победу. Подумать! Мама и папа!!! Я пошёл в свою комнату, стал складывать в сумку вещи. Самые необходимые. А родители продолжали кричать. Я запихивал в дорожную сумку вещи, стараясь скорее убежать от этого кошмара. Кроме того, я чувствовал: если не уйду сейчас, то случится что-то ужасное. Не успел. В какой-то момент в комнату ворвался отец. В руке у него был нож.
– Убью!!!
Отец бросился на меня, но я смог отбить атаку. Всё-таки, в школе ходил в секцию бокса. Я послал его в нокдаун. На автомате. Иначе он бы ударил меня ножом.
В комнату влетела мать. И, хотя отец был в порядке и уже сел на полу, потирая рассечённую губу, она заголосила:
– Убили! Убили! Люди! Этот ирод убил своего отца!!!
Мне не оставалось ничего другого, как, схватив сумку, броситься вон из квартиры.
Вспоминаю ¬¬– оторопь берёт. Я ударил отца, которого так любил… Но, пойми! Это уже не были мои папа и мама. От них осталась одна оболочка.
14
Хорошо, что дом у нас многоэтажный и квартира находится на 8-м этаже. Живи мы на нижних этажах, на крики сбежались бы соседи и прохожие и тогда мне несдобровать. Я быстро пошёл прочь от дома, но не побежал, чтобы не вызывать подозрений. К счастью, к остановке подкатил троллейбус.
Я успел захватить документы и кредитку. Первым делом я поехал в банк и снял все свои деньги. Не так много, но на первое время должно хватить.
Потом я спустился в метро. Вряд ли у Трампа есть агенты наружного наблюдения, которые следят за домом и за каждым моим шагом, но пуганная ворона куста боится. Я не обучался в школе разведчиков, и опыта отрываться от хвостов у меня нет, но я рассудил, что преследовать человека в метро, не так просто. Я долго путешествовал по метро, меняя поезда. Иногда выходил и садился в обратную сторону. Иногда выходил из вагона, шёл вдоль состава, а после предупреждения «осторожно, двери закрываются» заскакивал в тот же поезд. Было утро. В метро народу было много. В такой давке затеряться было нетрудно. Потом я решил, наоборот, поехать на малолюдную станцию. Есть в Москве такие. Непонятно, зачем они построены, вообще. Из вагона вместе со мной никто не вышел. Из всего поезда вышили ещё трое. Все они пошли к эскалатором, не оглядываясь на меня. Когда они скрылись из виду, я пересел на встречный поезд и поехал в аэропорт.
Я смотрел на пассажиров в зале ожидания. Вроде бы, слежки не было, хотя, конечно, опытных топтунов я бы не заметил. Я решил дождаться сообщения «Заканчивается регистрация билетов…» и взять билет в это место. Чтобы после меня уже никто не зарегистрировался. Так я и сделал.
Пока летел, подумал: а вдруг Трамп имеет доступ к сайту «Аэрофлота» и может проследить мой маршрут? Вряд ли, но… а вдруг?
Поэтому, прилетев, я рванул на вокзал. Сел в первую же отходившую электричку, вышел на первой же приглянувшейся станции. И вот я здесь.
– Да…Ужасная история… – сказала Лена после паузы, – то есть, этот Игорь каким-то образом влияет на людей?
– Вот именно! Сначала я думал, что у него просто большие связи. Но потом понял, что он, каким-то образом, просто людей зомбирует.
– Как он это делает?
– Вот и я пытаюсь понять, как. Ведь со многими у него, скорее всего, нет и личного контакта. Ни через Интернет никак ещё. Хотя, конечно… я же не могу знать всего… И ведь что делает, гад! Не сразу человека против меня настраивает. Даёт мне сначала с ним сблизиться, подружиться. А я, надо тебе сказать, очень привязчив. Есть люди у которых к другим людям чисто функциональный подход. Вот чего я терпеть в людях не могу, так это функциональный подход в отношении к другим людям.
Вот моя жена. С ней я сплю, кроме того, она убирает, стирает и готовит.
Вот моя любовница. С ней я сплю, когда от жены хочу отвлечься.
Вот мой друг. С ним мы пьём пиво и ходим на футбол.
Вот мой начальник. Он отдаёт мне распоряжения.
Вот дворник. он подметает улицу перед моим домом.
У каждого своя функция и главное, чтобы он её выполнял. И ценность каждого (с точки зрения такого человека) в том, насколько хорошо он эту функцию выполняет. Познакомится с женщиной которая лучше готовит – старую жену к чертям. Познакомится с женщиной помоложе посимпатичнее – бросит любовницу. А зачем ему две? Умрёт жена. Жалко, конечно, хорошо борщи готовила. Ладно, найдём другую. На самом деле я к людям очень привязываюсь и очень переживаю, когда они уходят из моей жизни. Один человек никогда не заменит другого. На месте выбывшего остаётся дыра с рваными краями. Всё время вспоминаю хорошее, что было. И как мы с Надей в Новый Афон ездили и в пещеру спускались. Знаешь, там в одном зале акустика обалденная. В этом зале даже концерты проводят. И вот играет музыка, очень красивая, уже не помню, что именно, а мы стоим, взявшись за руки. Вот один момент из жизни. И потом 100 человек мне не заменят Надю. Потому что с ними у меня этого не было. А кто мне заменит маму и папу? Неужели мы любим родителей только за то, что они нас кормят, одевают и дают нам карманные деньги? Как я радовался, когда меня мама из детского садика забирала! А однажды мы в детском саду играли в «испорченный телефон» и я решил дома поиграть с мамой. И мы шептали друг другу на ушко слова, ну, как в детском садике. Или как папа поднимал меня, чтобы я мог позвонить в дверной замок!
Я могу общаться с людьми до определённого момента, пока я к человеку не привязался. Как только я привяжусь к кому-то, Трамп отнимает у меня этого человека. Вот летел я сюда в самолёте. Стюардессы вежливые такие, приветливые. Пива попросил. Не в то момент, когда напитки разносили. Вызвал стюардессу звонком и попросил пиво. Принесла и дала с улыбкой. Потому что она для меня – стюардесса, и только, а для неё – всего лишь, пассажир. А если бы я с ней познакомился и сблизился, глядишь, всё было бы и по-другому.
– А как бы Трамп узнал про стюардессу? – спросила Лена.
– А бес его знает! Мне, вообще, непонятно, как он и что узнаёт. Я про Клавдию Васильевну тебе рассказывал?
– Нет.
– Сейчас расскажу. Было это месяца 4 назад, когда форум уже лез по швам, но ещё держался.
Иду по улице, вижу, старушка стоит, плачет: у сумки ручка оборвалась. Ну, подошёл я к ней, предложил помощь. Так бы на моём месте поступил любой нормальный человек. Старушенция рассыпалась в благодарностях. Дотащил я сумку до её дома. Пока разговорились. У старого человека дефицит общения. Героическая бабка оказалась. Медсестрой была на фронте. Раненых под огнём таскала. Потом показывала мне фотографии. Поднялись. Предложила мне чаю с вареньем. Я уже собрался вежливо отказаться, но вдруг подумал: а интересно, сможет ли Трамп повлиять на эту старушку? Ведь Интернета у неё, скорее всего, нет. И я согласился. А старушка и рада. Напоила меня чаем. Стала рассказывать про свою жизнь, показывать фотки. Честно сказать, Тимуровское движение меня никогда не привлекало. Ну, помочь старикам принести воду или наколоть дров, это понятно, но сидеть с раскрытым слушая стариковские росказни, подобострастно поддакивая – это не по мне. А тут решил поэксперементировать. Слушал старушку, смотрел фотографии, кивал. Знаешь, а мне действительно стало интересно.
Клавдия Васильевна попросила заходить ещё. И я зашёл второй раз. И третий. А на четвёртый она меня чуть палкой не огрела. Оказывается, я подбирался к ней, чтобы сделать её своей любовницей, а потом отобрать у неё квартиру! Боже мой! Неужели я бы мог клюнуть на эти мощи? Квартира? У неё сын и дочь. Причём, по её словам, внимательные, заботливые. С какой стати ей оставлять квартиру мне? Ах, да! Я же собирался стать её любовником! Итак, Трамп и до неё добрался и безо всякого Интернета, хотя… выследить меня было нетрудно. Трамп мог запросто поговорить бабкой или с её детьми… В тот день я быстро ретировался, а она долго кричала мне вслед, да так, что соседи из своих квартир повысовывались.
15
– Слушай, столько зомби вокруг! Неужто это никто и не заметит?
– Вероятно, тут речь идёт о мягком зомбировании. Слышала про такое?
– Нет.
– Обычно зомби ведёт себя как робот. Так их во всех ужастиках показывают. Движения неестественны, речь неестественна, взгляд остановившийся. Ну, ты знаешь, что зомбирование используется шаманами некоторых африканских племён.
– Знаю.
– Ну, вот, допустим, решил шаман от кого-то избавиться, скажем, от некоего Мбонги. Он зомбирует одного из своих соплеменников и говорит: «Иди и убей Мбонгу» Тот так и делает. Проблема ли, войти в хижину и зарезать Мбонгу? И не так важно, естественно ли поведение убийцы или нет. А вот теперь представь, что дело происходит в мегаполисе и нужно убрать, скажем, директора банка. Вот входит в банк человек деревянными движениями и замороженными глазами. На вопрос: «Что вам угодно?» отвечает загробным голосом: «Я пришёл убить директора банка». Тут же вызывают машину и несостоявшегося киллера увозят, даже не в полицию, а в психушку. А есть ещё мягкое зомбирование. Человек после такого зомбрования, остаётся внешне таким же, как он и был. Он ходит на работу, шутит с сотрудниками, спит с женой, помогает дочке решать задачки, играет в шахматы с соседом, сетует на инфляцию. Но когда тот, кто сделал его зомби, даст команду, он пойдёт и сделает всё, что от него потребуется. И в банк он войдёт с милой улыбкой и с правдоподобной легендой. Читала Беляева «Властелин мира»? Там один мужик машинку изобрёл. Включает, и все вокрух начинают всё делать как он хочет.
– Скажи, если он такой крутой зомбитель, что же он не зазомбировал тебя?
– Хм! Я уже думал об этом. Возможны 2 варианта. Первый: Трамп не может меня зазомбировать. Ну, не поддаюсь я его чарам! Пробовал, пробовал и никак. Ну, представляешь его злобу? Все видят светазарного героя, а я вижу подлеца, коим он, собственно, и является. Так что его ненависть ко мне более чем понятна. У Стивена Кинга рассказ есть: «Перекурщики». На землю приетели какие-то космические уроды-людоеды. Все видят в них нормальных людей. И некурящие и курящие тоже. Но есть небольшая прослойка тех, кто пытается бросить курить и не могут. И вот эти-то люди видят перед собой страшный чудовищ. Естественно, чудовища охотятся, прежде всего, именно за этими людьми.
– Я читала. Только рассказ назывался «Люди десятого часа»
– Ну, это другой перевод.
– А второй вариант?
– Второй вариант, что он может, но не хочет. Понимаешь, он – садист. Для него самое большое удовольствие – мучить. А какой интерес мучить того, кто не мучается? Он меня бьёт, а я только рад. Он у меня всё отнимает – а я его благодарю за это. Он меня унижает, а я целую его ботинки. Так не интересно.
– А ты не пробовал поговорить с ним, узнать, что он от тебя хочет? – спросила Лена.
– Зачем? Я и так знаю, чего он хочет.
– Чего же?
– Мучить. Издеваться. Понимаешь, это и есть его цель. Бывает, люди делают другим людям неприятности, чтобы чего-то от них добиться. А добившись, оставляют своих недругов в покое. Ну, вот, например, оба претендуют на одно вакантное место, скажем, заместителя директора. Или даже, не вакантное. И вот, один из претендентов строит козни, плетёт интриги, ведёт себя очень некрасиво. Получает он вожделенное место. И – всё. Необходимость пакостить отпадает. Для Трампа же пакости не средства, а цель. Точнее, цель – сделать мне как можно хуже.
– И всё-таки, может быть, имеет смысл сесть с ним за стол переговоров?
Глеб поморщился.
– Если бы ты знала, сколько раз мне предлагали встретиться с ними, попить пиво, выкурить трубку мира…
– Ну, вот! Они сами предлагали.
– Да не они! Свои предлагали. Вот и ты предлагаешь. Подумай, что ты мне предлагаешь! Сидеть за одним столом с людьми, которые сделали мне столько зла и пить с ними пиво!
– Я не предлагаю. Я спрашиваю. Прости, если обидела.
– А во-вторых, были у нас переговоры?
– Расскажи!
– А что тут рассказывать? Рыбачка Соня долго настаивала на переговорах. Я отказывался. А потом согласился. Не потому, что поверил в возможность договориться с Трампом. Исключительно для того, чтобы доказать Рыбачке и ко всю бесперспективность таких переговоров. А то задолбали эти разговоры. «Мамонт! Ну, не упрямься! Ну, все тебя просят! Говоришь, что толку от этих переговоров не будет? – ладно! Ты попробуй!» Попробовали. В Интернете, конечно, а не в реале. Я выступил. Заранее зная, что это бесполезно. Предложил им нулевой вариант. То есть, они перестают писать про нас гадости, мы же не трогаем больше их. Ответ: «Ишь, чего захотел, а? Чтобы мы вот так просто тебя в покое оставили? Ну, наглец!»
– А они что-то предложили взамен?
– Конечно! Мамонт снимает все баны, слагает с себя администраторские полномочия и передаёт их Трампу. Кроме того, он публично просит у Трампа и его компании прощения и ему милостиво позволяют остаться на форуме. То есть мне предложили капитулировать. Разумеется, я решительно отказался.
– А что Соня?
– А что Соня? Как обычно. «С одной стороны… но с другой стороны…» «Да, конечно, требованье «Баклажана» чрезмерно. Мамонт создал этот форум и имеет право оставаться его администратором, но, видишь, Мамонт, они пошли на переговоры, значит, с ними можно договориться. Думаю, вы рано или поздно придёте к консенсусу».
Вот ещё интересная личность, Герда. Как и Соня пошла договариваться Трампом, чтобы он отстал от нас. Хоть я просил её этого не далеть. Встречалась лично с ним и со всей его кодлой. О чём говорили – не знаю. Выходит к нам на форум. Вся такая счастливая. Сияет!
– Мамонт! Глебушка! Я договорилась! Они не будут тебя больше преследовать! Ты только должен попросить у каждого из них прощения, снять все баны и отдать им модераторские полномочия. Правда, я умница?
Когда я отказался от такого «лестного» предложения, возмутилась:
– Ты что?! Я чуть ли не на коленях вымаливала, чтобы Игорь простил тебя! Ты не знаешь, у них столько оружия! Речь шла о спасении твоей жизни. Игорь только ради меня согласился тебя пощадить! А ты…
Через 5 минут она назвала меня неблагодарной свиньёй, а через 10 ушла к Трампу окончательно
16
– Ты ещё не спрашиваешь меня, а не приходила ли мне в голову мысли сдаться.
– Не приходила?
– Сдаваться я в любом случае был не намерен. Но мысленно эту ситуацию проигрывал. Просто представлял себе (не для того, чтобы так потупить). Вот выхожу я на оба форума и пишу повинную: «Дорогой Трамп! Прости меня, неразумного! Я – дурак, подлец, вор, а ты – благородный и мудрый человек». И что дальше? Он насладится местью, насладится моим позором, пнёт меня напоследок несколько раз, да и оставит меня жить? Да как бы не так! Понимаешь, для него мучить – главное удовольствие. А я – любимая его игрушка. Откажется ли он от такого удовольствия? Да никогда в жизни?
– Не понимаю таких людей! В чём же тут удовольствие?
– Нам с тобой и не понять их. Просто надо принять как данность, что такие люди существуют. Им нравится мучить, всё равно кого. Нравится мучить животных. Это же так интересно, когда они кричат, когда у них кровь течёт. Разве не потеха оторвать крылышки бабочке, задавить лягушку, сварить живьём котёнка, повесить щенка? Прямо, кайф! Им нравится мучить людей. С детства они обижают тех, кто младше, слабее. Такой отберёт игрушку у малыша не потому, что ему хочется самому поиграть. Отнюдь! Он даже может не донести игрушку до дома, а выбросить её в мусорку или сломать у малыша на глазах. Ему приятно смотреть на слёзы малыша, приятно, слышать плач, переходящий в хрип. Вырастает – мучает всех, кто не может ему ответить. Это же так смешно, уронить старушку и смотреть, как она ползает по грязи, собирая содержимое сумки, оскорбить ветерана пусть сжимает кулаки и бренчит медальками! Такие люди шли в Инквизицию, в Опричину, в Гестапо.
– Мерзко как!
– Да. Кстати, о животных. Один из трампюков Птеродактиль хвастался тем, что в юности он убивал кошек. У него была собака, ротвейлер. Пёс грыз кошек. А Птеродактиль помогал ему в этом. Если перепуганный котёнок залезал на дерево, Птеродактиль лез за ним следом и стряхивал его с дерева, прямо в пасть к своему чудовищу.
Лену передёрнуло. Глеб заметил этот жест:
– Вот и я также отреагировал.
– Убивать кошек, это как убивать маленьких детей.
– Да…Рыбачка Соня, она же жуткая кошатница. Весь форум заполнила фотками разных пушистых, усатых, хвостатых. Если кто-то рассказывал о своей Мурке, она прямо таила от умиления. Когда Птеродактель написал про свои подвиги, она бросилась его защищать: «Ну, и что? Пёс защищает свою территорию» А хозяин? На тот момент Соня почти уже была с Трампюками.
Так вот, если я сдамся, это будет не момент унижения, который перетерпел – и всё кончилось. Это будет не неделя и не месяц. Это будет вся оставшаяся жизнь. Трамп никогда меня от себя не отпустит. Он оставит меня при себе, как Вовочку. Вероятно, он поможет мне устроиться на хорошую работу, за что я должен буду его униженно благодарить. Возможно, поможет в чём-то ещё. Но платой за это будет вечное унижение. Вечное!
Знаешь, когда я смотрел ролик с Трампом, Вовочкой и женщинами что-то в поведении Вовочки меня смутило. Тогда мне было не до Вовочки. Но потом у меня было время подумать и даже просмотреть ролик ещё и ещё. И я понял, что именно показалось мне неестественным: естественность. Понимаешь, Вовочка – не зомби! Он, действительно, испугался, когда Трамп приказал ему принести на съедение дочку. Ну, это ещё было не так видно. Но когда Трамп отменил своё решение, такой вздох облегчения, такая радость неподдельная! Сыграть такое невозможно, если, конечно, ты не народный артист.
– Ты хочешь сказать…
– Что Вовочка остался человеком со всеми чувствами и желаниями, главное со страхами и страданиями. Трамп не зомбировал его и мучает. Все эти годы. Представляешь, каково Вовочке? А он боится! Каждый день, каждую минуту! Что завтра в голову Трампу придёт? То ли подбросит кусок с барского стола, то ли закажет его дочку на ужин. Рабство. Худший вариант рабства. Потому что хозяин даже не самодур. Он – садист. Нечто вроде Салтычихи. Бедный Вовочка! Представляешь? Трамп может потребовать от него всё, что угодно. Может вызвать его среди ночи или днём с работы. Может сам зайти в любой момент в его дом. А каково Вовочке объяснять своим знакомым, сослуживцам странности в своём поведении. Почему он так раболепен по отношению к вот этому гостю? Почему вдруг отменяет деловую встречу или поход к родственникам? Ужас! Представил себя на месте Вовочки – нет, лучше умереть стоя.
– Да… Ты прав. Я бы на такую жизнь ни за что бы не согласилась. Он же тебя мучает, потому что ты не такой как он, ты лучше.
– Спасибо.
17
– Ты не спрашиваешь, а не приходила ли мне в голову мысль убить Трампа? Вот просто взять и убить… Тебя мои слова не шокируют?
– После твоего рассказа – нет.
– Спасибо! А то я думал, сейчас начнёшь говорить о гуманизме, о том, что раз не я дал жизнь, не мне и отнимать…
– Не начну. Так приходила тебе в голову такая мысль?
– Привходила. Тысячи раз. Прикидывал и так и этак, строил планы. Знаешь, с этической точки зрения меня ничего не ограничивало бы. Трамп – не человек. Это – мерзкая гадина. Вроде Гитлера или Берии. Таких надо истреблять. Ни малейшей жалости я бы к нему не испытал. Вот только как бы не попасться? Несколько раз я уже был близок к тому, чтобы начать осуществлять один из планов. Что же меня сдерживало?
– Что?
– Мне кажется, он меня специально на это провоцирует. Не знаю, зачем. Хотелось бы, конечно, верить, что он таким экстравагантным способом решил расстаться с жизнью. Только это – вряд ли. Скорее всего, он расставил ловушку и ждёт, когда я в неё попадусь. Всё время я получал от него письма типа: «Ты собрался меня убить? Ну, давай! Я жду тебя!» или «Трусливый Мамонт! Ты не мамонт, ты зайчишка! Любой мужчина, если бы над ним так издевались, убил бы обидчика! А ты – баба! Тьфу на тебя! Я буду издеваться над тобой вечно! Я отберу у тебя вех друзей!» и всё в таком духе. Вероятно, он ждал такого моего шага. При попытке убить меня бы, конечно, поймали. А оставшуюся жизнь я бы гнил в тюрьме. А уж о том, чтобы тюремная жизнь мне не казалась мёдом, думаю, он бы позаботился. Раз он может зомбировать людей, то для него ничего не стоит зазомбировать тюремное руководство, моих сокамерников…
– Устал я, – продолжал Глеб после паузы, – устал не так от борьбы, как от вечного предательства. Когда друг вдруг превращается во врага. Я люблю в шахматы играть. Все белые фигуры до конца остаются белыми, а чёрные – чёрными. И также в шашках. А ещё есть игра реверси. Знаешь такую?
– Нет.
– Играют тоже такими как бы шашечками. Но устроены они очень интерено. Одна сторона чёрная, другая – белая. И при определённых условиях шашечки переворачиваются. И твои фигуры становятся фигурами противника (или наоборот). Представь себе, так бы было в шахматах. Ну, правила шахмат, надеюсь, знаешь?
– Ну, знаю, более менее.
– Ну, вот представь себе. Допустим, ты играешь белыми. Твоя позиция лучше. Фигур больше. Чёрный король зажат в угол. Вот-вот ты поставишь мат. Делаешь шах конём… Хлоп… Это уже чёрный конь. И он не нападает на короля, а защищает его. Ты быстро оцениваешь позицию, направляешь на этот фланг ладью… Хлоп… это уже чёрная ладья. И вот уже не ты угрожаешь, а тебе. Ты строишь оборону, но твои фигуры одна за другой чернеют. И вот уже твой король прячется за твою последнюю фигуру, за слона. Хлоп… Слон чёрный и ставит белому королю мат. Конец партии. Страшный сон шахматиста…
¬– Слушай, перебила Лена, – тебе есть, где остановиться?
– Да, я снял квартиру на Пионерской улице.
– Район считается нехорошим.
– Да, ерунда! … Слушай, а это большой наглостью будет пригласить тебя в гости? Прямо сейчас. Тем более, что-то мне здесь не нравится.
Действительно, через 2 столика собралась малоприятная нетрезвая компания.
– Пошли, – ответила Лена. Вот так просто.
18
А потом они шли по городу пешком, разговаривая. А потом был чай с вафлями. А потом у них была ночь, и они любили друг друга. С вечера они купили в круглосуточном киоске фруктов: яблок, бананов, киви. А утром, пока Глеб спал, Лена проскользнула в кухню, нарезала фрукты, сложила их в блюдце, принесла их в комнату и кормила сонного Глеба кусочками фруктов. И они снова любили друг друга. И А вечером Глеб встречал Лену с работы. И снова ночь. И снова вечер и ночь.
Лена, по сути дела, переехала к Глебу. Она наладила его быт, она стирала ему бельё (в своей квартире, у Глеба стиральной машины не было), она гладила ему рубашки, готовила вкусные борщи и котлеты. А утром, пока Глеб ещё спал, Лена приносила тарелку с нарезанными фруктами и кормила его с рук.
Лена привела Глеба домой и познакомила с бабушкой. Бабушка оказалась ещё крепкой на вид, высокой прямой старухой. И характер у неё был прямой. Глеба она приняла нормально. Спокойно, сдержано, но доброжелательно.
Раз Глеб засиделся у Лены допоздна. И Лена предложила ему остаться.
– А бабушка?
– Она уже морально готова. Не смотри, что такая строгая на вид.
Утром бабушка ничуть не удивилась, увидев Глеба за завтраком. А спустя месяц, Глеб перенёс свои вещи с Пионерской на улицу Рокоссовского и, таким образом, переехал к Лене окончательно.
Глеб устроился на работу в мастерскую по ремонту компьютеров. Благо руки и голова у него были на месте.
В мастерской было всего 3 человека: Сергей ¬– хозяин, мужик 40+, женатый, Юра, парень лет 25-и, хакер и компьютерный гений и сам Глеб. Оба, вроде, мужики нормальные. Работа была интересная. Глеб любил возиться с железками, любил ставить программы. Зарабатывал Глеб неплохо. Постепенно он сдружился с обоими сослуживцами. Побывал у Сергея дома. Произвёл хорошее впечатление на его жену. А девятилетний сын Сергея был от дяди Глеба в восторге.
Лену у Глеба на работе тоже знали и любили. А Глеб познакомился со всеми сослуживцами, точнее, сослуживицами Лены.
Пару раз выезжали в лес: Сергей с семьёй, Юра с подружкой Машей (второй раз без неё) и Глеб с Леной.
Жизнь налаживалась.
Конечно, Глеб скучал по дому, по родным, но время – лучший лекарь. Душевные раны Глеба потихоньку затягивались, хотя ясно было, что шрамы останутся навсегда.
Кошмары снились, но всё реже. Дом, родители снились часто. И такая тоска охватывала его среди ночи! Бывало во сне или в состоянии погранично между сном и явью он думал: «Возьму билет до Москвы и – домой. Плевать на всё!» Но проснувшись, он понимал, что это невозможно.
Устроившись на работу с компьютерами, Глеб сначала боялся, что не выдержит, поддастся искушению и заглянет в «Кабачок» или «Баклажан». Так хотелось, хоть одним глазком… Но Глеб сдерживал себя.
Из деталей он собрал компьютер для себя. Научил Лену им пользоваться. Но ни на форумы, ни в чаты не заходил. Читал новости, юмор. Смотрел картинки. Качал музыку, фильмы. Но никакого общения через Интернет.
Нет, с Леной, конечно, было легче. Что и говорить! Лена вела себя предельно тактично. Сначала ей казалось, что она ходит по тонкому льду. Она очень боялась случайно обидеть Глеба неосторожной фразой, неуместным вопросом.
Однако вскоре она поняла, что Глеб не боится разговора на эти темы. Более того, разговоры эти ему необходимы.
Через какое-то время Глеб даже начал шутить над своим положением. И Лена охотно поддерживала его шутки. Уж лучше, когда человек смеётся, чем когда он плачет.
19
Глеб был на распутье. С одной стороны ему хотелось рассчитаться с обидчиками. Как он жаждал мести! Как мечтал расправиться с Игорем! Иногда ему снилось, что он добирается до своего врага и сжимает пальцы на его горле, глядя при этом в глаза Игоря, сначала испуганные и недоумённые, потом мёртвые, закатившиеся.
Или он представлял, как ему удаётся перебороть чары и как пелена спадает с глаз людей и они видят вместо сверкающего полубога жалкого, гнусного подонка. Как все от Игоря отворачиваются. Как от него уходят все женщины. А Вовочка, который выше Игоря на две головы, месит его своими кулачищами за все издевательства.
А с другой стороны Игорь боялся потерять тот покой, то почти счастье, которое он приобрёл за последние месяцы. Нет, конечно, счастьем это было назвать трудно. Это было счастье каторжника, бежавшего из неволи и нашедшего убежище в избушке лесника. Всё потеряно, дом, родные. Приходится прятаться от всех. Но тут, в избушке – покой, относительная безопасность и, главное, свобода. И конвоиры не бьют.
Трамп явно потерял Глеба из виду. Но Глеб понимал, что Трамп с этой потерей не смирится. Редкий хищник так просто отпустит добычу. Одно неосторожное движение Глеба и кошмар вернётся.
Но, опять таки, если ничего не делать, Игорь всё равно, возможно, найдёт Глеба. Рано или поздно. Обо всех его возможностях Глеб не знал.
Глеб с Леной часто советовались: как быть дальше? Действовать нужно было только тщательно всё обдумав и взвесив. 100 раз обдумав и 100 раз взвесив.
Они перебрали великое множество вариантов, пока не остановились на одном. Возможно, Игорь и не уникален? Возможно, подобные случаи уже имели место в истории Человечества? Вспомним Крошку Цахеса. Вспомним ничтожеств, становившихся вождями, министрами, императорами. Не исключено, что им как-то удавалось зомбировать окружающих. А, раз так, значит, кто-то занимался изучением этого вопроса. Вот найти бы специалиста и посоветоваться с ним. А как найти? Конечно же, через Интернет. Глеб, правда, опасался, что Трамп сумеет отследить человека, слишком усиленно разыскивающего в Интернете материалы о зомби и зомбировании. Но потом оба решили, что опасения чрезмерны. Добрая половина Интернета интересуется зомби, вампирами, призраками и всякой чертовщиной. За каждым не уследишь.
Глеб и Лена усилено занялись изучением проблемы. И нашли несколько специалистов, на которых следовало обратить внимание. Конечно, не так просто было понять на расстоянии, кто – действительно спец, а кто – шарлатан. Риск ошибиться был велик. И всё же человек 5-7 показались Глебу и Лее достаточно серьёзными.
Наибольший интерес к себе вызвал профессор психологии из Колумбуса (США, штат Огайо) Роберт Петерсон.
Глебу понравился язык изложения: академический, чуть ироничный. Никакого тумана. А, самое главное, Петерсон не пытался казаться всезнайкой. Довольно часто он говорил: «Этого мы, к сожалению, не знаем»
Глеб написал профессору письмо. Составил он его очень аккуратно. Так, чтобы в нём было как можно меньше слов, которые могли бы стать ключевыми и позволить Трампу обнаружить местонахождение Глеба. Имена и географические названия были заменены.
Ответ пришёл в тот же вечер. Профессор благодарил Александра (так Глеб назвал себя в письме) за интересную информацию, которую тот ему предоставил. Он писал, что сталкивался со многими подобными случаями, но с таким масштабным впервые.
Глеб спросил, существуют ли средства борьбы с таким, как Борис (так Глеб назвал Игоря)?
Профессор ответил, что существуют. Если он прав и случай с Борисом попадает под теорию Петерсона, то лишить Бориса его силы будет совсем несложно. Хотя, конечно, 100%-й гарантии Петерсон дать не может.
А как он оценивает шансы?
Сложно сказать. Нужно видеть этого Бориса. Ну, 80-90%.
Видеть? Профессор готов поехать в Россию?
Профессор обязательно поедет в Россию! Случай заинтересовал его необыкновенно. Но не раньше августа будущего года. А пока что профессор приглашает Александра и его подругу приехать к нему в США. Если, конечно, им это будет удобно.
– Простите, уважаемый профессор, но мы вынуждены отклонить Ваше любезное предложение. Вы, вероятно, не вполне представляете себе экономическую ситуацию в России? Для большинства россиян поездка в Америку неподъёмна по деньгам. Что уж говорить о нашем случае? Ведь Вы же знаете, что я был вынужден бежать из дома, бросив всё и захватив с собой только самое необходимое.
– О, пусть эта сторона дела Вас не беспокоит! Я готов оплатить Вашу поездку. И Вам не нужно чувствовать себя обязанным. Это я Вам буду обязан. Случай, описанный Вами, настолько заинтересовал меня, что я с радостью заплачу за возможность поговорить с Вами.. Наша встреча нужна мне не менее, чем Вам. Ну, а я, конечно же, надеюсь на Ваше русское гостеприимство во время ответного визита.
Глеб и Лена были поражёны приглашением Петерсона. Вот это да! Не просто решить задачу, но ещё и очень приятным способом. Прокатиться в Америку! В Америку!
Глеб схватил Лену на руки и закружил её по комнате, осыпая поцелуями и напевая: «Америка! Америка!»
Они снова сели к компу. Глеб горячо поблагодарил Петерсона за предложение и за готовность помочь. Он сказал, что с радостью принимает предложение профессора.
Но въезд в Америку связан с огромными бюрократическими трудностями. Очень тяжело получить вызов.
Да, Петерсон об этом знает. Он пришлёт вызов и поможет чем может. У него есть друзья в МИДе.
– Профессор, скажите, а можно ли людям, которых зомбировали, вернуть разум?
– Несомненно! Возможно, не сразу. Возможно, им потребуется помощь психолога. Но зомбирование обратимо. Если, конечно, Борис не применял химические препараты для закрепления эффекта зомбирования. А, судя по всему, он их не применял. Да, вероятно, он и не знал о существовании таких веществ.
Переписывались они до глубокой ночи. Петерсон прислал Глебу и Лене фотографии:
Петерсон в строгом костюме и галстуке. Наверное, в университете. Импозантный мужчина лет 50 в очках. Настоящий профессор! Петерсон с женой возле их дома. Жена – высокая блондинка лет 45. Дом двухэтажный, кирпичный. Перед домом – зелёная лужайка. Очень по-американски. Их дети. Девушка лет 18 и мальчик лет 12. Вся семья на море. Вся семья в лесу. Их собака – чёрнй лабрадор во всех видах.
Уже потом, выключив компьютер, они долго мечтали о том, как съездят в Америку и о том, как разрушат колдовство Игоря и о многом другом. Этой ночью они были счастливы. Забрезжила надежда.
А утром Глеб высказал опасения:
– Всё-таки опасно мне светить свою фамилию?
– Что ты имеешь в виду?
– Ты же знаешь, фамилия у меня редкая. Да ещё в сочетании со сравнительно редким именем. Немного нас, Кадашевских. А Глеб Кадашевский, скорее всего, я на свете единственный. Нам придётся посылать документы в посольство США, потом они будут гулять там по инстанциям. Гулять, заметь, и по Интернету тоже. Ведь, можешь не сомневаться, в Америке все действия органов власти фиксируются в компьютере. Далее, придёт виза (этот факт тоже 10 раз зафиксируют). Нужно будет брать билет на самолёт. Опять таки, нужно будет указать фамилию. Я не знаю всех возможностей Трампа. Вряд ли у него есть такие могучие хакеры, чтобы вскрыть компьютеры всех американских служб или «Аэрофлота» Но не исключено, что есть. А ведь хакеры вскрывали даже компьютеры «Пентагона». Допустим, запустил он программу, которая ищет Глеба Кадашевского. И находит.. Риск небольшой, но он есть.
– Тогда тебе стоит стать Мироновым. Фамилия очень распространённая.
Глеб посмотрел на Лену широко раскрытыми глазами. Миронова – это её фамилия. Он понял, что она имела в виду: ему следовало жениться на ней и взять её фамилию. Вот так просто.
… Ну, что ж, всё правильно. Лучшей жены Глебу не найти. С Леной он очень сблизился за это время. Вообще-то, ему следовало сделать предложение первым. Глеб выбрал такую политику: предложение не делать, а вести себя так будто оно сделано давно. Какое-то время спустя, они уже обсуждали кого пригласят а свадьбу.
Да… Фамилия Миронов – конечно, находка для человека, которому нужно затеряться. Набрав в поисковике «Миронов», преследователь наткнётся, прежде всего, на тысячи страниц, где упоминается народный артист Андрей Миронов, потом он наткнётся на председателя Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации Сергея Михайловича Миронова. А потом на десятки тысяч безвестных Мироновых. Замечательный стог сена для иголки по имени Глеб. Да ещё врагам надо выяснить, что Глеб стал Мироновым. А откуда им это узнать? Хотя…
– Слушай, а когда молодожёнов расписывают, их данные не заносят в компьютер? Старая фамилия, новая фамилия…
– Вот эту-то проблему решить проще простого?
– Как?
– А мы распишемся в деревне. Там, наверняка, нет Интернета.
– Романтично…
– А венчаться будем – в церкви. Красиво, правда? Не возражаешь?
– Я-то не возражаю. Но не будет ли возражать сельская администрация? Не скажут ли они нам: «Идите расписываться по месту жительства?»
– Не бойся! Не скажут!
– Ты так уверена?
– У меня есть для этого все основания.
– Да? Какие же?
– А такие! – Лена улыбнулась и выдержала паузы, – такие, что муж моей двоюродной сестры – участковый в селе Коржово Гареевского района.
– Тю! Да ты что, из деревенских?
– А что? Это плохо?
– Да нет, что ты! Просто неожиданно как-то.
Лена с хохотом выскочила в коридор. Вернулась в платке и запела, сильно окая: «Это было в деревне Ольхо-овке.»
А потом казала серьёзно:
– Нет. Не деревенская. Просто сестра вышла замуж за парня из школы милиции. А его по распределению послали в деревню. Ну, она за ним.
– И как? Нравится?
– Знаешь, нравится. Сначала Витька всё просился в город. А потом привыкли. Свой дом. Хозяйство. Воздух чистый. Начальство не очень достаёт. А в своей вотчине Витька – царь и бог.
– Ну, что ж! Отлично. А ты уверена, что информация о нас не уйдёт в Интернет?
– По-крайней-мере, я могу спросить. Попытка не пытка.
В тот же вечер Лена позвонила в Коржово. Свояк сообщил, что компьютер в сельской администрации есть, но с Интернетом он не связан. Сведения о смене фамилии в паспорте передаются в район, но тоже не Интернетом, а нарочным раз в месяц.
Всё складывалось превосходно. Ехать в Коржово решили после Нового Года. Расписаться скромно в деревне, но с венчанием. А сыграть свадьбу уже потом, после возвращения из Америки.
Новый год отметили втроём с бабушкой. Какой это был Новый Год! На улице – лёгкий снежок. Ёлка. Настоящая, пушистая, с игрушками и гирляндами. Глеб подарил Лене духи и пушистого игрушечного зайчика. Лена подарила Глебу огромный малиновый шарф.
Чокались. Поздравляли друг друга с Новым Годом. А когда бабушка ушла спать, пили за успех мероприятия. Волшебная была ночь!
А 4 января утром Глеб и Лена встали рано, сложили в сумку документы и подарки для родственников и поехали в Коржово.
20
Автобус из Гареева в Коржово ходил 4 раза в сутки. Глеб и Лена выбрали самый ранний рейс: в 8.30. После бурной ночи они оба были немного сонные. Но оба были преисполнены радостных ожиданий.
Автовокзал в Гарееве, как и во многих других городах, находился рядом с железнодорожным вокзалом.
Ровно в 8.30 к платформе № 8 подошёл автобус. Старенький, ликинский, и очень тёплый.
Мороз усилился. С утра было градусов 15. Тем приятнее было зайти в жарко натопленный автобус и, удобно устроившись в кресле, ждать, когда же автобус тронется.
Потом автобус ехал по улицам Гареева. Было ещё темно. Рассвет встретили в пути. За окном пробегали сосны, ели, берёзы, покрытые снегом. И иногда Глебу казалось, что едет он по Карельскому перешейку.
Глеб держал руку Лены в своей и они говорили то о важном, то о пустяках. До Коржова ехали чуть больше часа. Село оказалось большим, наверное, на несколько сотен дворов.
Здание сельсовета даже было каменным.
– Одно время Коржово было райцентром – пояснила Лена. Тут и поликлиника есть и больница и универмаг и книжный магазин.
И даже автовокзал тут был. Правда деревянный и на ремонте. На время ремонта функцию касс и зала ожидания принял на себя универмаг. Маленький, конечно. Не ГУМ.
Возле универмага Глеба и Лену уже ждали.
Виктор оказался мужчиной под 50, невысоким, коренастым со щёточкой рыжих усов. Был он в форме майора. Нина – под стать ему, низенькая, полненькая. Оба – красные от мороза.
Женщины расцеловались. Мужчины пожали друг другу руки.
От автостанции до их дома было метров 100 и он был виден с остановки. Первыми же словами Виктора после знакомства были:
– А вон тот синенький домик наш.
С тех пор, как их дочь Женя вышла замуж, Виктор и Нина жили вдвоём (не считая собаки, кота и скотины) В доме было 3 комнаты, веранда и кухня. Туалет был деревенского типа, но в доме, а не на улице.
А ещё в доме была русская печка.
Нина сразу же собрала на стол. Картошечка (Своя! С огорода!) из чугунка. Рыбка (Виктор сам ловил), огурчики солёные, грибочки, капустка, сало с розовыми прожилками.
Выпили за встречу. Потом вспоминали родственников, общих знакомых. При других обстоятельствах Глеб бы от такого разговора быстро соскучился. Но на сей раз он впал в эйфорию. Да ещё и водка повлияла, да тепло. Глеб медленно гладил серого кота Тихона. Журчание разговора его убаюкивало. И прямо в кресле он задремал.
Лена разбудила его где-то через час.
– Пошли. Витя обо всём договорился.
Сначала поехали в сельсовет или, как теперь это называлось, в администрацию.
В нужной комнате их встретили две сотрудницы, которые тут же приступили к делу. Свидетелями были, естественно, Виктор и Нина.
Глеб скосил глаза на компьютер. Старый. Очень старый. Наверное, первый «пень». Или, вообще, не «пень».
После регистрации, Виктор извлёк из сумки бутылку и бутерброды и все поздравили молодых. Конечно, пить водку в здании администрации, да ещё будучи при исполнении не разрешалось, но если сам участковый наливает – это же совсем другое дело!
Прямо из администрации пошли в церковь. Со священником Виктор уже договорился.
Глеб был на венчании только раз в жизни. Когда ему было 16, приехал троюродный брат из Перми. Брат попросил Глеба показать ему город. По просьбе брата, они зашли в Александро-Невскую лавру, как раз, когда в соборе проходило венчание. Венчалась совсем молодая пара. Лет по 19. Брат ещё усмехнулся:
– Видел бы это секретарь их комсомольской организации!
Венчание тогда было очень долгим. Пел хор. Было интересно и красиво, но к концу Глеб устал.
Сельская церковь оказалась, конечно же, гораздо меньше собора лавры. Каменная. Классицизм. Портик с колоннами, купол. Судя по внешнему виду, начало XIX века. Да! Так и есть. Охранная доска свидетельствовала, что здание церкви построено в 1811-14 годах по проекту архитектора Руска. Перестроил архитектор Прокофьев в 1902 году. Памятник архитектуры. Охраняется государством.
– Руска! Это же наш, Питерский архитектор! – обрадовался Глеб.
Народу в церкви было совсем мало. Сам Священник, его помощники и несколько старушек.
Наверное, в позапрошлом веке так выглядело тайное венчание, когда маменька и папенька жениха и невесты были против.
Скромно. Но не менее красиво.
К счастью, все документы, необходимые для венчания, оказались в наличии.
Когда вышли из церкви, уже смеркалось. Им встретился парень лет двадцати пяти:
– Виктор Георгиевич… ¬– Здрасти! – попривествовал он остальных.
– Это Юра, мой помощник – представил Виктор, – что тебе, Юра?
– Виктор Георгиевич, Лисова опять на соседа жаловалась. Пьянка. Крики. Громкая музыка.
– Ну, так сходи, поговори с ним. Попугай его.
– Да Вы же знаете! Он меня посылает. Только Вас слушает. Я же не в форме.
– Сейчас бушует?
– Нет. Тихо там. Я подходил к дому. Спит, наверное.
– Ладно. Завтра я ему выдам. Сегодня не могу. Родственники приехали, – и уже обращаясь к Лене и Глебу, – кадровых милиционеров не хватает. Привлекаем гражданских. А этот Васильев тот ещё субчик. Гражданских просто посылает. Только меня боится. Ну, завтра я покажу ему, как буянить раз и как моих помощников посылать два.
Дома снова пили. Чокались. Хозяева поздравляли молодых. Нина испекла к свадьбе свой фирменный пирог с рыбой.
Виктор рассказывал милицейские истории. У него их накопилось много. Особенно поразила Глеба история про трагическую гибель участкового из Качанки.
¬– Это был выходной день. .– рассказывал Виктор Позвонили из больницы и сообщили, что к ним с пулевым ранением в голову поступил участковый из Качанки. Это соседний участок. До них всего 12 километров Он проработал у нас недолго и близко с ним я знаком не был. Семья его состояла из 4 человек: он, жена – животновод, и два сына 7 и 10 лет. Я сразу же выехал на место происшествия, а вторую группу направили в больницу к раненому сотруднику. Никогда не забуду тот день. Там произошла такая страшная трагедия. Утром рано жена участкового ушла на ферму. Дома остался он сам и двое сыновей. Тот, что постарше, принес дрова в дом, затопил печь и полез на крышу, чтобы поскидывать снег. Дело было к весне. Младший зашел в зал, где на диване головой к окну лежал отец и смотрел телевизор. У ребенка 7-летнего в руках был пистолет – табельное оружие участкового – ПМ. Ребенок направил в сторону отца оружие и спросил, мол можно поиграть в войнушку? Участковый дал добро. Мальчик с расстояния в 4 метра направил дуло пистолета в голову отцу и спросил :"Стрелять?". Участковый засмеялся и ответил утвердительно. Мальчик нажал на курок и попал в голову участковому. испугавшись случившегося выбежал на улицу, никому ничего не сказав, забрался на крышу. Старший брат услышав звук выстрела вбежал в дом и увидел, что у отца голова вся в крови, схватил полотенце, обмотал. Выскочил на улицу, стал звать на помощь. Прибежали соседи, обложили голову участкового снегом и вызвали «скорую помощь». Я видел, осматривая место происшествия, весь этот кошмар. Там все шторы были и в крови и в мозговом веществе.
Участковый скончался в больнице через несколько часов. Ранение было смертельным. Но не трудно представить, что испытал тот маленький семилетний ребенок, застрелив собственного отца. А всё из-за халатности взрослого человека, которому вручено на ответственное и хранение и ношение табельное огнестрельное оружие. Во-первых, у него в доме был сейф, в котором и положено было хранить пистолет. Во-вторых, когда пистолет ложишь на хранение, обязательно вытаскиваешь обойму и проверяешь отсутствие в стволе пули. Обязательно. Участковый же хранил оружие всегда в платяном шкафу на полоке белья и все домашние об этом знали. Детям он и раньше позволял играть с пистолетом, но проверял, отсутствие зарядов в нем. На этот раз – всё было иначе.
Страшная судьба, страшная трагедия…
Помолчали.
– Вот я, – продолжал Виктор, – пока Наташка не выросла, прятал пистолет так далеко, что она ни за что она ни за что не нашла бы. А и нашла бы? Обойму-то я отдельно хранил.
Потом зашли соседи. Ветеринар с женой. Обоим лет по 50. Узнав, что случайно попал на свадьбу, ветеринар сбегал за ещё одной бутылкой и конфетами. Снова пили за здоровье молодых.
От водки Глеба развезло. Проснулся он уже в потели рядом с Леной. Лена уже спала. Глеб стал осторожно целовать её волосы, глаза. Лена что-то пробормотала сонным голосом, а потом потянулась к нему.
21
На следующий день Глеб и Лена проснулись в доме одни. С вечера родственники предупредили их, что утром им рано уходить по делам.
– А вы спите, – говорила с вечера Нина, – еды утром вам вдоволь. Лена, ты же умеешь нашу печку зажигать, правда?
За окном стоял ясный морозный день. Солнце освещало комнату с розовыми в цветочек обоями, простую мебель. Луч падал на стену, увешанную фотографиями хозяев и их дочки, играл в хрустальной вазе.
– С ума сойти! – сказала Лена, – просыпаюсь рядом с мужем!
Чем молодожёны занялись сразу же, как проснулись, думаю, можно не писать. Это делают все молодожёны. Ну, или, почти все.
А потом они лежали расслабленные, усталые но довольные и говорили. Говорили обо всём. Прежде всего, строили планы на будущее.
– Мама приедет на свадьбу – сказала Лена, – хорошо!
– Мы же ещё дату не назначили.
– А она в любом случае приедет. Не жалеешь, что на мне женился, а?
– Что ты, любимая! – Глеб поцеловал Лену в глаза, – никогда не пожалею. Я счастлив, что нашёл тебя.
– А я – тебя.
– Послушай, вот я о чём подумала. Приедет американец, расправится с Трампом, люди, оболваненные им придут в себя. А среди них: Надя и Агата. Может ты захочешь вернуться к кому-то из них?
– Нет! Что ты?! Я с тобой останусь. На них зла я не держу. Они виноваты, что Трамп их зомбировал. Я думаю, с ними мы останемся друзьями на всю жизнь. Но с тобой за эти 3 месяца я пережил столько… Ты оказалась рядом в самый трудный момент моей жизни. Ты дала мне силы жить дальше. Не люблю высокие слова, но это так. И, просто, я люблю тебя.
И Глеб снова стал целовать Лену.
– А всё-таки интересно, – сказал он, когда они нацеловались, – как будет проходить процесс восстановления личности всех, кто пострадал от Трампа? Им придётся ложиться в больницу? Хватит ли на них места в психушках Москвы и Питера? Ведь Трамп покалечил не одну сотню человек.
– Пусть у тебя об этом голова не болит. Это забота Горздрава – рассудила Лена.
– Конечно, всё не так просто как во «Властелине мира». Там как только Штирнер отключил вою машинку все сразу пришли в себя. Когда-то я читал повесть «Синтез». Автор – поляк… не помню фамилию. Не читала?
– Нет.
– Сюжет там такой: Далёкое будущее. Воскрешают тех, кого когда-то заморозили. Знаешь? Это и сейчас делается. Болен, допустим, человек неизлечимой болезнью, его – в контейнер с жидким азотом и – до лучших времён.
– Про такие эксперименты я слышала. Но, говорят, вряд ли из этого что-то получится.
– Ну, так это же фантастика. И вот, так уж получилось, оживили одного латиноамериканского диктатора. Ну, тот только оклемался, как принялся за старое. Ещё в ХХ веке его учёные разработали вещество, которое зомбирует человека. Человек, в организм которого попала эта гадость, подчиняется любому приказу, исходящему от кого угодно. И вот, улучив момент, этот мерзавец добирается до пульта управления, созданного ещё в ХХ веке, надевает противогаз, нажимает кнопку, отрава распыляется, и – всё. Все жители Земли превращаются в биороботов. И диктатор становится правителем всего мира. Разумеется, в повести есть и положительные герои. Эти положительный герои побеждают диктатора, а Человечество легко лечат от напасти. Как? Очень просто. Заходят к кому-то в дом. Один говорит: «Включи лампу!», а другой «Не включай лампу!» Хозяин дома говорит: «Договоритесь, сначала между собой» или что-то в этом роде Значит – выздоровел. Такой способ лечения они называли словом «синтез». Наивность, конечно, высшей пробы. Химическое поражение мозга лечить противоречивыми приказами! Думаю, случись такое в реале, исцеляемый впал бы в ступор или, наоборот, у него началась бы истерика от того, что он не может выполнить приказы. Нет, тут нужно лечение…
– Но, ведь, Петерсон считает, что химической атаке люди, скорее всего, не подверглись.
– Пожалуй. Вряд ли Трамп распространяет по всему миру химическую отраву. Тем лучше! Значит, люди поправятся быстро…. Эх, представляешь как здорово!
– А ведь я, продолжал Глеб, был также наивен, как автор повестушки. Занешь, был у нас с Рыбачкой Соней затяжной спор.
– Соня, Почему ты отказываешься признать, что Трамп – клеветник? Трамп называл меня вором?
- Назвал.
- Но я не вор?
- Не вор.
- Так значит Трамп клеветник?
Молчание.
- Ну, если человек называет вором того, кто не вор, этот человек клеветник?
- Да.
- А Трамп называет меня вором?
- Называет.
- А я не вор?
- Нет.
_ Так клеветник?
Молчание.
- Почему ты не назовёшь Трампа клеветником?
- Глеб! Я уже сказала что ты не вор! Что тебе ещё надо?! Ты хочешь, чтоб я сказала именно твоими словами? – и прямо слёзы в голосе!
– Ну, ещё бы! Я вёл себя как герои польской повести. Пытался логикой победить болезнь. Да она знает, что я ¬– не вор, помнит, что Трамп называл меня вором, знает, что человек распространяющий о другом заведомо ложную негативную информацию – клеветник. Но допустить, что великий, мудрый, милый Игорь – клеветник, никак не может. Блок у неё. Я рассказывал, как в теме, посвящённой моему дню рождению, Соня сказала, что Трамп достоин самых красивых слов. Мы потом с ней разговаривали и я спросил, ну, что она находит в нём? «А слышал ли ты, как он заразительно смеётся!» Ещё бы! Сколько раз я этот смех слышал! Иногда он мне снится. Ну, да ничего. Недолго ему смеяться осталось.
– А что с Трампом будет?
– Да, это интересно. Ну, посадят его вряд ли. Зомбирование – нет такой статьи. То есть, может быть, наверняка, под какую-то статью кодекса это подвести можно, но в суде доказать что-то сложно будет. Даже если американец согласится выступить свидетелем. Но власти своей Трамп лишится в один момент. Может быть, освобождённые люди учинят над ним самосуд. Тот же Вовочка. Парнишка, я тебе скажу, не мелкий. Но, в любом случае, ему придётся несладко. Представляешь? Он с детства привык, что все прыгают вокруг, что потакают каждой его прихоти, в рот ему заглядывают. А тут вдруг все убедятся, что он – ничтожество, мразь. Все покинут его. Он останется один. Разве что, родители? И то не уверен. Ведь, похоже, он и их зомбировал. То-то, припоминаю, ходил в джинсе, когда она была дефицитом, и радиотехника у него была самая новая, а ведь семья совсем небогатая была. Скромные инженеры. Ты же знаешь, что в те годы инженеры получали немного. Но в любом случае его покинут и друзья и женщины… И останется он один, всеми брошенный, всеми оставленный, с фингалом под глазом – от Вовочки.
– Бедный, бедный... И тебе его совсем не жалко?
– Нет, – хохотнул Глеб, – вот, представляешь, совсем не жалко.
– Значит, ты жестокий человек.
– О, да! Я очень жестокий! Я отнимаю власть у несчастных рабовладельцев и выпускаю их законных рабов на свободу. Как они бедные без хозяйской заботы?
– Значит ты жестокий… – снова повторила Лена, и Глеб понял, что она не шутит.
– Лена! Ты что?!
– А я думала, ты человек. А ты… А я отдалась тебе. Согласилась за тебя замуж выйти. Дура!
– Ленка! Леночка, что с тобой?! – Глеб уже понял, что с ней, но боялся поверить, – Ленка! Заяц! Это же я, это я, Глеб! Очнись!
Он тряс Лену, глядя в её пустые как у наркоманки глаза
– Лена! Лена
– Мразь! Ублюдок! Вор! Убийца! – заорала вдруг Лена и забилась в его объятьях, – Скотина! Пусти!
Лена укусила его за плечо. Одеяло сползло, открыв всю великолепную Ленкину наготу. Глеб успел обратить на это внимание, но сейчас ему было не до этого.
Он всё понял.
– Ладно. Я уйду – сказал он. Пусти меня.
Глеб лежал у стенки, и ему пришлось отодвинуть Лену в сторону. Прикосновение к телу женщины, с которой он был близок всего несколько минут назад, казалось неприятным, как к змее или, скорее, к трупу. Да это и был, в некотором смысле, труп. Зомби.
Времени на сантименты не было. Глеб знал, что с каждой минутой его дальней шее пребывание в доме становится всё опаснее. Для обоих. Глеб одевался быстро. Так одеваются солдаты «пока горит спичка»
Пока он одевался, Лена осыпала его самыми грязными оскорблениями. Никогда за эти 2 с половиной месяца он от неё таких слов не слышал. Лена не переносила мат. Однажды Глеб рассказал анекдот с одним неприличным словом. Лена поморщилась и больше Глеб никогда не позволял себе употреблять при Лене любые нецензурные слова. Теперь Лена ругалась как пьяный грузчик, которому не долили водки.
Ничего не забыть! Документы… Эх! У Лены в сумке.
Пока он рылся в её сумке, Лена кричала, визжала, царапалась, вырывала сумку, обзывала его вором.
–Отдай, ….! Отдай!!! Это моя сумка!
– Дура! Дай я свой паспорт заберу!
Наконец Глеб вырвал документы из сумки (Лена вцепилась в паспорт и чуть не разорвала его), набросил пальто, попал ногами в ботинки – зашнуровывать некогда и схватив в охапку шапку, ну, совсем как Демьян из басни Крылова рванул на улицу. А вслед ему неслись отборные матюги и проклятья.
22
Универмаг был закрыт: воскресенье. Старушка и мужичонка, помятый, небритый и нетрезвый стояли на остановке.
– Простите, автобус на Гареев скоро будет?
– Через10 минут должен быть.
Ну, хоть в этом повезло! Глеб стоял и думал, что же ему делать дальше? Как быть? Куда сейчас? В Гареев? Нет, оставаться в Гарееве нельзя, в любом случае, но взять вещи… Опасно! Смертельно опасно. Чёрт с ними, с вещами! Бежать скорее! А ведь всё равно через Гареев ехать придётся. Или нет? Может, рвануть в другую сторону? Куда? Только в ещё более отдалённую деревню? А смысл? Он теперь у Трампа как на ладони!
Но как?! Как Трамп его вычислил? Может засёк слово «зомби», которое Глеб набирал в поисковике? Чушь! Миллионы пользователей сети падки на ужастики. А, может, Трамп вовсе и не терял Глеба из виду? Возможно, Трамп следил за каждым его шагом. Может быть, он даже слышал или видел, как Глеб занимался с Леной любовью… Глеба передёрнуло. Трамп хладнокровно дождался, пока Глеб привяжется к Лене, пока они поженятся и, когда уже Глебу казалось, что всё самое плохое кончилось, нанёс ему сокрушительный удар.
Но Ленка! Эх, Ленка-Ленка! Да она не виновата. Как не виновата собака, которую укусила другая собака, бешенная. Бешенной собаке, ведь всё равно, кого кусать, хозяина ли, своих ли щенков. Или вот вампиры из ужастиков. Все привязанности их остались на этом свете. Вернувшись с того света вампир будет пить кровь жены, сына, дочери, матери, отца… И Лена – как тот вампир. Лены нет. Лена умерла. А то существо, которое орало и кусалось в комнате – это не Лена. Это вампир в оболочке Лены. Жалко Ленку! Ладно! Оплакать её будет время. Сейчас главное – убраться отсюда поскорей.
Но как же гад пронюхал, где Глеб? Может, правда, он знает про Глеба всё? Тогда понятно, почему он провоцировал Глеба совершить на него покушение. Только Глеб пойдёт на толку пистолет покупать, а Игорь уже в милицию звонит. Глеб, пожалуй, не удивился бы, если бы сейчас из соседнего дома вышел Трамп и с наглой ухмылкой сказал: «Привет, убогий! Думал, убежишь от меня? Дурачок! От меня ещё никто не сбегал!» А, может, Игорь ничего и не знает? Может волна восторга и раболепной любви к Трампу и ненависти Глебу распространяется в пространстве сама по себе? А может сам Глеб является ретранслятором?
Потом! Потом думать! Сейчас – бежать! Ну, где же автобус? Пора бы уже?
А куда дальше? Снова найти какой-нибудь городишко, заработать. Ни к кому не привязываться! Вот – главная заповедь на ближайшие месяцы. А ещё надо связаться с Петерсоном. На него вся надежда. Чёрт! Трамп, наверняка уже всё знает про Петерсона! И затеряться сейчас будет гораздо труднее. Тут нет метро. На этой остановке Глеб – как на ладони. Он просто спиной чувствовал недобрые взгляды. А ещё ехать в автобусе. Потом в электричке. В Гарееве чёрта с два затеряешься.
Ну, где же этот автобус?...
Глеб смотрел на дорогу. Но автобуса не было. Вообще, машин было мало. Село, воскресный день, да ещё зима.
В какой-то момент Глеб обернулся и обомлел. От дома в сторону остановки быстрым шагом шла Лена. Ничего хорошего от этой встречи ждать не приходилось. По её виду было ясно, что Лена не скажет: «Глебушка! Прости! Не знаю, что на меня нашло!» Лена шла прямо на Глеба. В руке у Лены был пистолет.
Эх, Витька! Обормот! Не извлёк ты урока из того, что произошло с твоим товарищем! Где ты хранил свой пистолет и обойму, чудак? Да и сам Глеб хорош! Надо было сразу же идти на другую остановку. Назад или вперёд, неважно. Что же делать? Прятаться? Некуда. Бежать зигзагами? Поздно. Попытаться выбить у неё пистолет? А если она не подойдёт так близко? Попробовать заговорить ей зубы? Да, конечно, попробовать заговорить зубы, а если приблизится – вырвать пистолет.
– Лена, – Глеб старался говорить спокойно, – убери пушку! Я же ушёл. А из-за тебя сейчас могут пострадать невиновные люди. И Витьку из милиции выгонят…
Говоря это, Глеб старался незаметно сблизиться с Леной, чтобы потом неожиданно выбить у неё из рук оружие.
– Ушёл? – прорычало существо, которое совсем недавно было Леной, – Ушёл… Ушёл, чтобы продолжать убивать, грабить, насиловать и пожирать младенцев… Но я не дам тебе это делать дальше. Умри гад!
За спиной Глеба закричала старушка.
Глеб метнулся в сторону, но было поздно. Грянул выстрел. Глеб упал на снег. И в этот момент из-за поворота появился автобус.
Эпилог
12 ноября 201. г. Москва. Неприметное офисное здание. Большой кабинет. На стене – карта мира, карта России, портрет президента. За большим столом сидит немолодой человек в сером костюме. Пусть штатский костюм не вводит читателя в заблуждение. Человек этот – генерал.
В кабинет входит мужчина лет 35.
– Здравствуйте, Андрей Кириллович, вызывали?
– Да, Миша, садись.
Вошедший садится.
– Есть у меня для тебя, Миша, работа. Очень ответственная. Сам президент Российской Федерации просил.
– Игорь Николаевич? – лицо Миши просветлело.
– Да, Миша!
– Игорь Николаевич! Вы знаете, как я люблю Игоря Николаевича! Я за него – в огонь и в воду!
– Знаю, Миша! Мы все его любим.
– Вся Россия! Как один человек!
– Да Миша. Но – к делу. Ты ведь бывал в Америке, верно?
– Много раз.
– Нужно успокоить одного очень опасного пиндоса. Тебе ведь такие операции не в новинку, верно?
– Кто он?
– Некто Роберт Петерсон. Профессор университета в Колумбусе, штат Огайо. Убрать его нужно предельно аккуратно, чтобы комар носа не подточил. Ну, автомобильная катастрофа или инфаркт… Сам придумаешь.
– Ясно. Придумаю.
– Состав группы, легенда и проч. – тоже сам. Я тебе доверяю.
– Служу России и Президенту!
– Знаю, Миша! Знаю! Ты никогда ещё не подводил. Срок – месяц. Справишься быстрее – хорошо. Но и горячку пороть не нужно. Главное – аккуратность. В этом конверте – данные об американце. Деньги, документы, всё необходимое обеспечим. Возникнут вопросы – звони в любое время. Операция уж больно важная. Вопросы есть?
– Андрей Кириллович, а президент с Вами лично разговаривал?
Генерал тепло, по-отечески посмотрел на своего сотрудника.
– Лично Миша, лично.
– Спасибо Вам за такое задание! Я горжусь им. Не подведу!
– Разрешите идти?
– Иди, Миша, иди!
Сотрудник вышел. Генерал встал, подошёл к окну. Страна готовилась к празднику – дню рождения Президента. На соседнем здании рабочие устанавливали огромный, с 6 до 2-го этажа портрет Игоря Николаевича Краснова. Великого, мудрого. И, главное, горячо любимого народом. В России такого правителя никогда ещё не было. Всё чаще ставится вопрос об объявлении президента императором. И, несомненно, россияне единогласно поддержат это предложение. Давно пора! Что за слово «президент»? Не звучит. А тут – Император Всея Руси! Его Величество! Ведь, правда, ВЕЛИЧЕСТВО! А скоро и народы других стран поймут всё величие государя Игоря I и сами попросятся в состав Российской империи, как уже попросились белорусы, украинцы, казахи…
Конечно, силы зла будут сопротивляться. Ну, так не зря он, генерал, штаны протирает в своём ведомстве. Он и его люди сделают всё, чтобы устранить с пути Президента все препятствия.
Генерал посмотрел на то, с каким воодушевлением работали люди, и смахнул со щеки скупую мужскую слезу.
6.03.2008 Реховот