– Нэд, неужели вы думаете иначе? Все идет самым естественным путем.
– Куда идет? Естественная всесильность авторегуляции рынка – это опасное заблуждение. В масштабах страны мы это уже давно поняли и приняли соответствующие меры. Теперь очередь за глобальной организацией. Маркс, знаете ли, был прав. Наступают времена интенсивного вмешательства разума в ход истории, в развитие экономики. Оно в сущности уже идет, но не достаточно интенсивно. Можем не успеть.
– Я чувствую, что выигрыш настроил вас на философский лад.
Джек насмешливо улыбался.
– Ты возражаешь против обсуждения философских проблем развития нашей цивилизации? Ведь мы с тобой, Джек, из тех, которые могут кое-что и предпринять! А не только добыть еще сотню другую миллионов. У меня в аналитическом отделе специальная группа получила задание проанализировать ситуацию с тенденциями дальнейшего развития экономики и цивилизации вообще. На днях они представили реферат, и я его уже два раза прочел. По их мнению, надвигается очень сложная ситуация. Ты в курсе, Джек?
– Очень приблизительно.
– А вы, Фред?
– Прочел несколько статей. Возможно, ситуация складывается и драматическая. По мнению довольно серьезных людей примерно через пол столетия могут начаться большие неприятности глобального масштаба.
– Вы имеете в виду конфликт Север-Юг?
– И это тоже.
– А, может быть, вы не учитываете один из самых удивительных феноменов бытия – феномен самоорганизации?
Этого я не ожидал, но прежде, чем мне удалось собраться с мыслями, заговорил Нэд.
– Другими словами, пустить все на самотек? Нет ощущения, что идея несколько устаревшая? Но, может быть, у нас семантические различия в понимании самоорганизации? Ответьте мне, когда Рузвельт вводил в 33 году законодательные ограничения свободного предпринимательства, – это тоже была самоорганизация?
– Разумеется.
– Ах, вот как! Это меняет дело. Хочу, однако, напомнить, что человечество заплатило за некоторую запоздалость этого процесса очень дорогую цену.
– Думаю, что никакой запоздалости не было. Ограничения только потому и были приняты, что мир через большие неприятности сумел осознать их необходимость. Маркс действительно был прав, когда говорил о необходимости переделать мир. Кстати, до него это говорило множество людей. Впрочем, необходимость переделать неотделима от необходимости понять. Так вот, никакое понимание не сумеет до определенного момента реализоваться в требуемую переделку. Тут мало кабинетного анализа. С глобализацией то же самое. Пока человечество не набьет себе внушительных шишек, ничего существенного для перевода глобализации в цивилизованные рамки сделано не будет.
– Но в наше время эти шишки могут загнать человечество чуть ли не в своеобразный неолит. Можно попросту не успеть с преобразованиями.
– Надо пытаться этого избежать, но вероятность такого финала отнюдь не исключается.
– Значит и вы, Джек, задумывались над этими вопросами!
Нэд достал сигару.
– Если все пустить на самотек, то добро, порядок, красота – это не самые вероятные состояния, к которым может прийти наш мир!
– Фред, он не предполагает самоорганизацию как самотек. Но даже при напряженной работе самых продуктивных умов планеты, действительно, нет никаких гарантий победы этих самых желанных элементов достойной цивилизации. То, что им противостоит – достаточно могущественно.
– Это что вы имеете в виду?
– Эгоизм, жадность, национальную ограниченность и тот не совсем понятный деструктивный, разрушительный элемент, который, увы, присущ человеческой породе. Как сострил один раввин, бог слишком рано вдохнул жизнь в это явно недоработанное существо. Мир в целом – изрядное дерьмо.
– И это говорят столпы бизнеса?
– Только столпы бизнеса, как вы выражаетесь, и могут себе это позволить. Уж они-то знают мир! Возьмите Сороса! Он на финансовых спекуляциях заработал миллиарды! Уж ему ли не знать суть проблем в сфере мировых финансов! Он очень трезво критикует нынешний порядок вещей в мировой экономике.
Раздался телефонный звонок. Джек взял трубку. Спустя некоторое время, сказал:
− Он действительно здесь. Если вы подъедете, то тоже будете иметь шанс принять участие в диспуте о судьбах нашей цивилизации.
– Сейчас подъедет ваша жена. Приготовьте письменный отчет и оставьте место для наших с Нэдом подписей.
− Очаровательная женщина. Кажется, из испанской аристократии?
– Тринадцатая герцогиня.
– И как она вписывается в наш двадцатый век?
– С такой внешностью и при таком муже она и в двадцать первый отлично впишется. А что-то у нее есть высокомерное в лице, манерах. Фред, ваш демократически-плебейский менталитет это не раздражает?
– Нет, хотя что-то такое у нее, действительно, есть. Странно то, что она около двух лет жила в очень материально и морально стесненных условиях, но это не оставило практически никаких следов в ее нынешнем поведении.
Нэд положил в рот какие-то пилюли и запил их содовой. Джек прохаживался по комнате.
– Нэд, это правда, что вы подаете в отставку?
– Быстро слухи расходятся. Да, ухожу. Мне не 58 как вам, Джек.
– Кто унаследовал престол?
– Майкл.
– Что ж, кандидатура вполне достойная.
По домофону доложили о прибытии миссис Бенингсен.
Я откланялся. В машине обнял ее и спросил, как прошел прием у Дженкинсов?
– Как обычно, скучновато. А вы и впрямь обсуждали высокие материи
– И впрямь.
– И к чему же вы пришли?
– Что, либо человечеству предстоит создать новую, не деструктивную цивилизацию. Либо претерпеть тяжелейшие неприятности вплоть до гибели.
– И это серьезно?
– К сожалению, очень.
– Но, ведь, эти разговоры ничего не меняют!
– Чаще всего, действительно ничего, хотя это не лишает такие разговоры интереса. Но, не забывай, что Джек и Нэд – это люди, ворочающие сотнями миллиардов и обладающие большим влиянием и в бизнесе, и в политике. Кстати, Нэд уходит со всех постов. Приглашал и очень настойчиво нас с тобой в гости, в воскресенье. Чуть ли не в обязательном порядке.
– Ты зависишь от него?
– Ни в малейшей степени. Видимо, хочет со мной обсудить нечто важное и представляющее, как говорят дипломаты, взаимный интерес.
– А что я там буду делать? Он, кажется, живет один?
– Да, большое поместье. Парк и всякое такое.
– Странная вы компания! Они – короли бизнеса! А кто для них ты?
– Я много читал, кое в чем разбираюсь и о многом задумываюсь. К тому же хорошо играю в карты.
– Вот-вот!
Дома нас ждала телеграмма. Умерла мать Исабель.
___
На похоронах была вся многочисленная родня. Все по высшему разряду. Как будто не было разорения, нищеты, безразличия той же родни, поместившей урожденную графиню в заштатную богадельню. Родовой склеп был срочно отремонтирован и, как я заметил, готов был принять еще пол дюжины покойников. Суета с похоронами закончилась, но возвращаться домой Исабель не торопилась. Боба перевели в другое место. Диас и Лопес весь день были заняты по работе, так что я был предоставлен сам себе. Диас вывалил мне целую гору рукописей и просил содействия в их публикации. Пока моя жена разъезжала с визитами, я добросовестно читал его труды. Позвонил Боб и предложил повидаться. Пообедать с ним я согласился с удовольствием. С неудовольствием обещал прибыть в бронежилете. Это уже наводило на неприятные мысли, но в этом отношении я привык Боба слушаться.
В невзрачном ресторанчике, в котором было почти пусто, мы вкусно пообедали. Боб развлекал меня рассказами о жизни в сопредельном государстве, а я все ждал, когда же он дойдет до главного. Когда мы перешли к десерту, он выложил на стол билеты на вечерний рейс до Нью-Йорка.
– Немедленно уезжайте. – Я молчал, понимая, что уж если Боб столь категоричен, то у него на то есть основания.
– Даже если Исабель не захочет, уезжай сам. Вообще, не хотелось бы тебя огорчать, но твоя жена в данный момент встречается с тем же объектом. Он, правда, получил небольшое наследство, прифрантился и стал абсолютно неотразим. Домой поедем вместе, а до отлета пересидишь в посольстве.
Я продолжал молчать. Новости были весьма малоприятные. Бросив рассеянный взгляд на застекленную наружную стену, засек молодого парня, внимательно разглядывающего меня. На руку у него был наброшен пиджак. Эта композиция мне очень не понравилась. Без лишних слов с криком «Боб»! нырнул на пол. Выстрелы раздались почти одновременно со всех сторон. Звон разбитых стекол, крики женщин! Я выхватил пистолет, но куда стрелять еще не сориентировался. Из-за стойки бара какой-то тип вырвал чеку и замахнулся гранатой. Я выстрелил несколько раз, и он вместе с гранатой свалился за стойку. Оглушительный как всегда в закрытом помещении взрыв разворотил стойку и как бы поставил точку в этой ожесточенной перестрелке. Боб, кряхтя и чертыхаясь, начал подниматься с пола. Двое парней держали под прицелом витрину и вздыбленную стойку бара. Я тоже поднялся. Стрелявший в меня парень лежал навзничь снаружи. Еще один лежал у входа. В открытую дверь с улицы вбежал кто-то с автоматом. Видимо, человек Боба. Боб каким-то натуженным голосом сказал, чтобы подогнал машину. Я бросился к столику Фила. Пуля попала в лицо и вышла через затылок. Состояние черепа было такое, что проверять пульс не имело смысла. Я забрал документы и деньги – все равно украдут. Опираясь на меня, Боб пошел к выходу. Двое с автоматами сопровождали нас, оглядываясь во все стороны. Из машины Боб вызвал полицию. В посольстве на его бронежилете мы обнаружили следы двух пуль, и врачу посольства пришлось оказывать ему помощь. Остальные были невредимы. Я написал записку, и парни Боба поехали за Исабель.
Через часик, лежа на диване, Боб обрел свою прежнюю улыбчивость.
– Черт возьми, летел выручать тебя, а чуть не влип сам. Фред, если бы ты не снял вовремя того парня с гранатой, то было бы скверно. Но что я в отчете напишу?
Я достал чековую книжку и выписал на имя Боба довольно приличную сумму.
– Возьми и спасибо, дружище. Ты на меня малость поиздержался. Если у тебя будут неприятности, ты знаешь, к кому обращаться. Мне бы с ними за Фила рассчитаться!
– Выбрось из головы. Те, кто стрелял, мертвы. А до тех, кто их послал тебе так просто не добраться. Главная твоя задача, это вытащить Исабель и смыться. Но она может не захотеть. − Я уставился на него. – Ты видно уже забыл, что я тебе сказал про неотразимого идальго?
– Это настолько серьезно?
– Это уж ты разбирайся сам.
Парень, посланный за Исабель, вернулся один. Подал мне записку. «Лети один. Я должна задержаться. Позвоню». Боб ухмыльнулся. Примерно через час позвонил домой. «Сеньора уехала утром и еще не приезжала». Позвонил домой в Нью-Йорк. Трубку взяла Мончитта. Дома все в порядке. Потом говорил с Люсией. Обе были замужем за моими охранниками, и их дети вместе с Полом составляли следующее поколение в нашем поместье.
Я улетел один.
______
Дома меня ждало письмо от настоятельницы и просьба Нэда по прибытии позвонить. На время отсутствия Фила его брат Сэм возглавлял мою домашнюю службу безопасности. Не знаю, что он переживал, но внешне держался хорошо. А я потерял верного друга и помощника. Мысли в связи с гибелью Фила текли у нас с ним примерно в одном направлении. Договорились со временем попытаться найти того, кто отдал приказ.
Настоятельница писала о переменах в Сан- Антонио. Работу получили пока что человек двести, но для такого городка это было не мало. Скоро пустят обогатительную фабрику, и тогда занятость станет почти полной. Приезжих, в соответствии с имеющейся договоренностью, берут во вторую очередь и из-за этого бывают конфликты. О партизанах ни слуху, ни духу. Говорят, что Вилья получил приказ о переносе операций в другой район. Дела в школе идут успешно, хотя принять всех желающих все равно нет возможности. Такого роста благосостояния, который позволил бы отменить кормежку детей, бесплатные учебники и форму, к сожалению, не наступил. Приезжал новый епископ. Молодой и энергичный. Просил передать мне благодарность и очень хотел бы со мной встретиться. Силы постепенно оставляют ее, а потому она позволила себе взять в помощники Браульо, если я помню такого. Не забыть бы при следующем транше добавить на зарплату Браульо.
Позвонил Нэду. О покушении он уже знал. Выразил соболезнование в связи с гибелью Фила. Хоть он был уже не у дел, но соответствующие службы компании, видимо, продолжали снабжать его информацией. Настоятельно приглашал меня в гости. Договорились на пятницу вечером.
− Впрочем, − заметил Нэд, − я теперь свободен весь день.
Представить его ничем не занятым было трудно, но, видимо, старость – это серьезно. Вспомнил своего отца.
Весь следующий день читал бумаги Диаса. Что ж, как говорится, вполне на уровне. Можно и издать. Вечером позвонила Исабель. Поскольку я снял деньги со всех ее счетов, то догадаться, о чем в первую очередь пойдет разговор, было не трудно. На душе у меня тяжело. Огорошил ее первой же фразой.
– Твой друг рядом, или ты одна?
Некоторое время ушло на замешательство.
– Прости, Фред. Ты столько сделал для меня, а я отплатила тебе….
– Надеюсь, что это любовь!
Она промолчала. По моим расчетам у нее было что-то около десяти тысяч песо и собственность в виде дома, который я записал при покупке на ее имя. Жду продолжения. Наконец услышал.
– Он оказался мелкой сволочью и вымогателем. Когда узнал, что у меня нет денег, закатил жуткий скандал. Я хочу вернуться в Нью-Йорк, что бы быть рядом со своим мальчиком.
Гляди-ка! Вспомнила о мальчике! Но вслух злорадствовать не стал. В конце концов, не виновата же женщина, что полюбила другого!
– Поступай, как сочтешь для себя удобным. Можешь подать на развод. Если хочешь, подам я. Будешь свободной женщиной, выйдешь замуж по любви и будешь, наконец, счастлива.
– Я и за тебя вышла по любви, Фред.
– Что ж, значит, ты любвеобильна. Такое бывает. В общем, мы, кажется, все обсудили. Тут как раз Пол прибежал. Надо его поцеловать на ночь. Он еще, к счастью, не понимает, что у него слегка блудливая мамаша. Откровенно говоря – это и для меня было неожиданностью.
Повесил трубку. Разозлился, конечно. Через несколько минут телефон зазвонил снова. Телефонистка спрашивала, согласен ли я оплатить разговор. Согласился, конечно. Ну и ободрал он ее! Уже и позвонить не на что! Лихо!
– Фред, это опять я. У меня нет денег на билет. Мне нечем расплатиться с прислугой.
– Ты хочешь сказать, что он выкачал из тебя все до последнего песо? Ты не хочешь вернуться в монастырь? Я попрошу матушку Хуаниту принять тебя.
− А как быть с нашим мальчиком?
− Немного поздновато ты о нем вспомнила. Ладно, я, конечно, оплачу твой билет и прочие расходы. Зайдешь завтра в банк – там будут деньги для прислуги. В банке же они смогут получить, что им причитается. Я встречу тебя и отвезу на нашу городскую квартиру. Там и обговорим подробности развода.
– Спасибо. Но почему так сложно с деньгами?
– Боюсь давать тебе деньги на руки. Опять тебя охмурит какой-нибудь жиголо.
– Хорошо, Фред. Я на все согласна.
Весь следующий день я возился с бумагами Диаса, договаривался с издателем. Гулял с сыновьями. Под вечер поехал к Нэду. В этот же день на Исабель было совершено покушение. Левые не простили ей гибели Альфа. Она получила три пули и в тяжелом состоянии была доставлена в американский госпиталь. Но узнал я об этом несколько позже.
___
Дом в глубине парка выглядел внушительно. Три этажа, выложенные из какого-то бурого камня. Много ухоженной зелени. Большой бассейн. Ворота вдруг открылись, и я подъехал к входной двери, которая тут же отворилась, и некто в ливрее не без торжественности произнес:
− Мистер Палмер ждет вас в библиотеке, сэр.
С чего бы такая торжественность?
Библиотека находилась на втором этаже. Нэд сидел в глубоком кресле, слегка приподнялся и приветственно помахал мне рукой, приглашая садиться. Что-то в нем переменилось. Черт возьми, да он болен! Это открытие, видимо, отразилось как-то на моем лице.
– Возраст, дорогой мой Фред. И хоть старость естественна, но приятней она от этого не становится.
Он болен и болен серьезно. При таком состоянии собеседника, о чем можно говорить? Почему он так настойчиво приглашал меня в гости?
– Как ваши дети? Расскажите про ваши дела в Сан -Антонио?
– Дети в порядке, растут. Про Сан-Антонио особенно рассказывать нечего. Для начала − 200 рабочих мест. Для городка с населением чуть больше 2000 человек – это не мало. Обещают довести занятость до 100%.
– Они знают, кому обязаны своим благосостоянием?
– А кому это нужно. Тем более что зарплата очень низкая, и это несправедливо.
– Вы меня удивляете, Фред. Низкая зарплата − это одна из главных причин появления там столь значительных инвестиций. В конце концов, не альтруизм же движет компанией?
– Разумеется, но это в принципе. А в частности, даже с учетом разницы в ценах там зарплата в 10 раз ниже, чем в Штатах! Не слишком ли? Это лучше, чем ничего, но уж очень несправедливо.
– Что ж, – он усмехнулся, – займитесь организацией профсоюзов. Как ваша школа, продолжаете кормить?
– Продолжаю. И не только кормить, но и учебники, вычислительная техника. Оплачиваю двух педагогов и врача с сестрой.
– И каковы ваши планы на будущее?
– Хорошо бы удержаться на прежнем уровне. Вы плохо выглядите. Что с вами?
– Старость, болезни. Обычное дело в этом возрасте.
Он говорил с некоторым раздражением. Вошла пожилая негритянка. Судя по переднику – горничная.
– Выпьете чего-нибудь?
– Немного виски с содовой.
Она подошла к бару и принесла на подносе бутылку виски, содовую и пару рюмок. Рослая и все еще красивая женщина.
– Что ни будь еще?
– Нет, спасибо.
– Ужин через час, если не возражаете.
Она безмолвно смотрела на Нэда.
– Где Элизабет?
– У себя с детьми.
Он кивнул, и она бесшумно вышла.
– Сама по себе идея эволюции через смену поколений может быть и не плоха, но уж крайне неприятна на практике. – Немного помолчав, продолжил, слегка запинаясь. – Фред, я позвал вас, чтобы посоветоваться и сделать вам кое-какие предложения. Среди моих многочисленных знакомых подходите для моих целей только вы. Понимаю, что вопросы весьма деликатные, но, может быть, вы откликнитесь на них положительно? Я, во всяком случае, очень на это надеюсь. Уж извините мне некоторую патетику и многословие. Она объясняется необычностью ситуации. Но сначала позвольте познакомить вас с моей дочерью и внуками. – Первый раз слышу про дочку и внуков. − Вы ведь любите детей, Фред?
Мы немного посидели молча. Открылась дверь и молодая светлокожая мулатка зашла в комнату, держа за руки двух ребятишек: девочку лет четырех, и мальчика лет пяти. Действительно, люблю детей!
– Эли, присядь на минутку. Дети, идите сюда.
Малышка полезла к Нэду на колени, а мальчонку он обнял и прижал к себе. Картинка получилась трогательная. Мне почему-то захотелось для симметрии обнять их маму. Разного рода неуместные желания посещают меня не редко, но ноги у нее действительно были красивые. Когда они ушли, Нэд плеснул себе виски.
– Как вам понравилась моя дочь?
Ну что отвечают в подобных случаях?
– Приятная женщина. Муж у нее, по-видимому, белый?
– Да, был. Еле она от него избавилась. Не очень приятная история, хотя и тривиальная. Намучилась изрядно. Вы, наверное, заметили, что у нее слуховой аппарат? Это от рождения. Даже с аппаратом она неважно слышит, зато хорошо понимает по губам. Испытываю перед ней чувство вины. Внуки, слава богу, здоровы.
Так. И что же дальше? Кстати, когда видишь перед собой красивую женщину, то не мудрено слуховой аппарат и не заметить.
– Вы уж извините меня, но последнее время я внимательно слежу за вашей жизнью. Не спешите сердиться. Вреда я этим вам не нанесу. Уж поверьте. Дело в том, что у меня рак и очень скоро я, наконец, смогу решить проблему, связанную с богом. Склоняюсь к вашей точке зрения, что никакого бога нет, и весь «тот свет» выдуман людьми с перепугу. С вашей женой дела обстоят неважно. Я как раз жду звонка с последними новостями о ее состоянии. Дело в том, что левые экстремисты не простили ее невольного участия в гибели их командира. Вчера в нее стреляли. Сейчас она в американском госпитале. Состояние тяжелое. Утром мне сообщили, что операция прошла успешно, но поврежден позвоночник, и нижняя часть тела останется парализованной. Как только она станет транспортабельной, нужно будет перебросить ее в Нью-Йорк.
Он замолчал, давая, видимо, мне возможность переварить сказанное. Было что переваривать! Вот сволочи! Так и не успокоились! Мало им епископа! Глядишь, и мать Хуану прикончат!
– Мне нужно проделать кое-какие процедуры. Сделаем, если позволите, небольшой перерыв. Я хочу, что бы Элизабет показала вам дом. Не возражаете? Впрочем, если вы захотите просто погулять по парку, я вас пойму. – Я продолжал молчать. Он нажал кнопку, и зашла все та же пожилая негритянка.
– Лора, если мистер Фред не возражает, пусть Эли покажет мистеру Бенингсену дом. – Я молча вышел. Элизабет подошла буквально через несколько секунд. Теперь и я заметил миниатюрный слуховой аппарат. И не только. Она действительно смотрела на мои губы. В лице что-то неуловимое от Нэда. Не было только присущей Нэду уверенности в себе. Скорей наоборот.
Большой красиво обставленный дом, но без излишеств. Пустынно. Видно дети гуляли. Лишь в одной комнате мы встретили горничную, накрывавшую на стол. Элизабет предложила выйти в сад, но нас перехватила ее мать и проводила меня снова к Нэду.
Нэд пребывал на прежнем месте. Как будто постарел за эти четверть часа. Видно, чувствовал себя неважно. Я подумал, что все мы, конечно, смертны, но когда примерно знаешь срок, и срок этот невелик, да к тому же нечто малоприятное тебе об этом все время напоминает – это совсем другое дело. Надо бы отчаливать, но он еще не сказал мне чего-то важного. Словно почувствовав мои мысли, он сказал каким-то потухшим голосом.
– Французы говорят: «Уж лучше ужасный конец, чем ужас без конца».
Что было ответить?
– Фред, в ваше отсутствие мне звонили из американского госпиталя. Особых перемен нет, но опасность для жизни миновала. Через несколько дней ее можно будет перевезти. – После небольшого интервала добавил. – Зная вас, полагаю, что теперь вы с ней не разведетесь. – Черт возьми! Откуда он все знает? Закурил сигару и пододвинул мне коробку. – Перехожу к главному и черезвычайно важному для меня вопросу. Судьба моей дочери и внуков волнует меня сейчас больше всего. У меня есть…− Он немного замялся, что было для него совершенно необычно. – Скорее это просьба, чем предложени Я хочу назначить Вас…Извините, хочу просить вас быть опекуном моих внуков. У меня сын и еще двое внуков, но о них я не беспокоюсь. Сын самостоятельный и успешный бизнесмен. О будущем своих детей он позаботится сам. Мы с ним не очень ладим, но в данном случае – это малосущественно. Вам все равно придется взять кого-то в дом – Бетси стареет и ей все тяжелей, несмотря на помощниц. Кстати, с Бетси мы старые приятели. Я обсуждал с ней этот вопрос, и она отнюдь не против.
– Не против чего?
– Не против того, что бы мои внуки воспитывались вместе с вашими младшими детьми. А в качестве помощницы Бетси по дому возьмите мою дочь. На мой взгляд, детям было бы лучше всего жить здесь. При наличии вашего согласия, я оставлю дом и все поместье вам. Я завещаю внукам по десять миллионов, которые они получат к своему совершеннолетию. Двадцать миллионов в ценных бумагах я завещаю своей дочери Элизабет, пожизненную пенсию всем старым слугам, но под вашим контролем. Это для того, чтобы с Элизабет не случилось того, что с вашей женой. − Я вздрогнул. − И если вы принимаете мои условия, то завещаю лично вам сто миллионов плюс право пользоваться доходами в пределах необходимости с сумм, оставляемых внукам.
Молчу. Все это меня слегка ошеломило. Наконец я сказал:
– Почему бы не поручить это дело вашей родне?
– Они мне не нравятся. И в какой-то степени я им не доверяю. Ясно, что все предвидеть невозможно, но то, что я предлагаю, кажется мне наилучшим вариантом.
– Если не секрет, что вы оставляете сыну?
– Значительно больше. Да, он может затеять судебный процесс, но я приму все мыслимые меры, чтобы он его не выиграл. Собственно, уже принял. Если уж говорить, что меня беспокоит больше всего, так это ваша личная безопасность. С одной стороны, мне кажется, что бурный период вашей жизни со стрельбой и прочими эксцессами заканчивается. С другой, я все же опасаюсь, что вы захотите разделаться с парнями, убившими Фила и стрелявшими в Исабель. Говорить, что в этом нет смысла – бессмысленно. Тут действуют эмоции. Надеюсь, вы это сами понимаете. Чувства! С ними тоже надо считаться! Тем более что они представляются мне в данной ситуации вполне естественными. Опасность в том, что цепочка может не оборваться, но напротив. И тогда последует череда взаимного уничтожения. Предлагаю компромиссный вариант. Их уничтожат местные военные или парни Боба Беренса. Тут дело в деньгах, уж извините за цинизм. Наверное, это грустно, что вы единственный человек, которому я могу доверить свое самое дорогое. Возможно, это меня не украшает, но это так.
– Я должен подумать над вашим предложением. Дети – это, знаете ли, большая ответственность. Хотелось бы поближе познакомиться и с детьми, и с вашей дочерью.
– Хорошо. Только не долго. Мое время, к
сожалению, истекает. Да, должен предупредить, что у дочки бывают нервные срывы. Впрочем, в доброжелательной обстановке, как я надеюсь, их не будет.
______
Яхта, которую наш сторож упорно называл катером, слегка покачивалась в укромной бухточке вблизи пляжа. Сегодня годовщина смерти Нэда, и сидя в кресле на палубе, я пытался подвести итоги прошедшего года. Элизабет поставила портрет отца в гостиной и зажгла свечи. Ее мать пошла в церковь. С утра ребятня пускала в бассейне радиоуправляемые кораблики. Только Пола Исабель не пустила, потому что он покашливал. Она разъезжала по коридорам второго этажа на своей электрической коляске, а Пол и Нэд младший, катались, цепляясь за коляску сзади. Во второй половине дня мы с Элизабет (я иногда называл ее про себя Элизабет вторая) поехали со всей малышней в наш дом к морю. Но океан штормил и на яхте выехал только я, да и то тут же укрылся в соседней бухточке. Со своего места я мог за всеми наблюдать. Наши детишки носилась по почти пустынному пляжу. Элизабет загорала, лежа на коврике.
Нэд все рассчитал правильно. Его сын пригрозил мне после опубликования завещания судебным процессом, но, видимо, его адвокаты ему отсоветовали. Элизабет с Бетси и Люсия с Мончиттой занимались детьми и домом. И делали это до удивления бесконфликтно. Тут, конечно, заслуга Бетси. Авторитет ее был непререкаем. Только подросшая Ненси все чаще ночевала у Рольфа. Он теперь конгрессмен, и его рассуждения о глобализации стали куда содержательней.
Хуже обстояло дело с Исабель. Наши отношения с Элизабет ее раздражали, и мне пришлось даже как-то ей напомнить, что это она ушла от меня, а отнюдь не наоборот. Одно время она хотела со мной развестись и вернуться домой, но потом передумала. Расставаться с сыном мы не хотели оба. Так и жили все вместе в большом доме Нэда. В университете я вел семинар по искусству доколумбовой Америки. Времени это занимало не много, что позволяло мне много читать по широкому кругу гуманитарных и социальных проблем. Я понимал, что такая разбросанность мало эффективна. Но предпочитал плыть по течению своей любознательности. Летом мы собирались с Диасом и еще одним доктором – миссис Джин Роулинс, на Аляску. Там вроде бы обнаружили следы древних поселений и массу останков доисторических животных.
Вчерашний звонок Анны-Марии возможно существенно откорректирует мои планы на лето. У Диаса сердечный приступ, и он в госпитале. Я просил держать меня в курсе и если потребуется, обещал перебросить его в Штаты.
Не менее интересный звонок был от Боба. Его снова перевели, но нужной мне информацией он владел по-прежнему. Еще Нэд успел выяснить фамилии двух боевиков, стрелявших в Исабель. А так же и отдавшего приказ члена руководства этой организации. Потом Боб сообщил, что один из боевиков – известный молодой поет. Второй – простой парень, которого в настоящее время перебросили в партизанский район в джунглях.
Боб прислал мне стихи этого парня. Его звали Франсиско. Со смертью Нэда дело кровной мести заглохло. Тем более что парень в джунглях погиб. По одним слухам от раны. По другим – от какой-то кишечной инфекции. Впрочем, какая разница!
Франсиско от движения отошел и сейчас весь в поэзии. Ликвидировать его ничего не стоит. Но у меня пропало всякое желание кого-либо убивать. Тем более поэта, о чем я Бобу и поведал. Ответил он бесстрастно: «Как скажете, босс!» Выдал мне номер телефона подруги Франсиско, с которой он сейчас живет. Несмотря на некоторую разницу во времени, тут же ему позвонил. К моему искреннему удивлению он оказался дома, на что я особенно не надеялся.
– Франсиско, это звонят из Штатов. Я прочел ваши стихи. Совсем не плохо, старина. А цикл, посвященный Аните – просто прелесть. Хочется помочь вам напечататься, хотя тут не без проблем. Что вам нужно в данный момент?
Он довольно долго молчал, что можно было понять. Потом спросил:
– Кто вы и как к вам попали мои стихи?
– Мне прислал их мой друг. Я могу помочь вам их издать. Хотите?
– Вы это серьезно?
– Абсолютно. Выберите себе издательство. Думаю, что для начала триста экземпляров будет достаточно. Страниц порядка пятидесяти. Можно немного больше. Найдите хорошего художника. Деньги по счетам издательства будут оплачены Национальным банком. Там же будет и ваш гонорар.
– Меня не напечатают. Я левый.
– Знаю. Об этом я тоже позабочусь. Ведь сеньор Гильямес теперь в правительстве? Думаю, он поможет.
Некоторое время он молчал.
– Чудно как-то. Что я за это должен сделать?
− Писать еще лучшие стихи. А когда вам в следующий раз прикажут убить женщину, задумайтесь, достойно ли это?
Он что-то начал понимать.
– А достойно ли грабить мою страну? Задумайтесь также над вопросом, как снизить детскую смертность?
– Франсиско, я не стал бы протестовать, если бы вы стреляли в какого ни будь коррумпированного негодяя, но в женщину?
– Я, кажется, понял кто вы! Она предала Альфа и заслужила пулю.
– Поверь, это ложь. Я был последним, кто пожал руку Альфреду в тот злополучный вечер. Она не предавала его! Тебя ввели в заблуждение. Если бы ты не был поэтом, то уже давно был бы покойником, как твой напарник по тому покушению. Та, которую ты искалечил, сидит сейчас рядом со мной в инвалидной коляске. Подумай обо всем этом. Может быть, у тебя получатся хорошие стихи. А утром, часам к десяти подойди в национальный банк. Там для тебя будут деньги. Ты ведь попал под амнистию! Привет Розите. И мой совет: займись литературой. Тут от тебя будет больше пользы твоему народу. Талант – это редкость, и его нужно беречь. Прощай.
У Исабель по щекам текли слезы.
Утром мне сообщили, что Франсиско заходил в банк и сейчас занялся публикацией своих стихов. Вот как бывает закручено в жизни.
На берегу было весело. Мальчишки мои что-то орали, носились по пляжу и вообще выражали всяческий восторг. Эли одной рукой держала дочку за руку, а другой махала мне, что бы я взял их на борт. Но при таком волнении – это было сложно. Пришлось возвращаться на стоянку. Не успел пришвартоваться, как вся ватага ворвалась на яхту и начала носиться по палубе. Мы с Эли спустились в каюту. В коридоре она обняла меня, и мы поцеловались.
______
Сон, который мне снился, был интересен, но память настолько ослабела, что утром я уже почти ничего не помнил. Что-то мы с Филом делали в джунглях. Кажется, строили какую-то изгородь! Фил смеялся, а вот почему – это я вспомнить не мог никак. Проснулся, и по привычке измерил давление. В пределах допустимого. Если принять во внимание, что и сколько я выпил на ночь, то особо удивляться не приходилось. В отличие от времен молодости «выпить» означает отнюдь не то, что большинство под этим подразумевает. На ночь я теперь пью разного калибра таблетки в надежде избежать ночных неприятностей и проснуться утром. Пока не встаю, чувствую себя почти нормально. Сглотнул, что полагалось, и пятнадцать минут лежал спокойно, прикидывая, что мне сегодня предстоит совершить. Потом, чертыхаясь, кое-как оделся – зимой, это целая проблема. Сердце затрепыхалось, и я начал куда-то проваливаться. Но вот снова включилось. Так. Значит надо добавить еще и этого. А теперь променад и в обязательном порядке.
К морю не хотелось. Там сейчас ветер и вообще противно. Уселся за руль. Не торопясь, медленно в сторону кладбища. Торопиться уже некуда. В склепе у меня электричество. Включаю обогреватели и усаживаюсь в кресло. Вместо гробов небольшие урны с прахом. А Фил молодец. Умер достойно. Черт возьми, иногда мне кажется, что уже все умерли. В сущности, так оно почти и есть. Кто еще достойно умер? Нэд. Просто вколол себе больше, чем полагалось. Устроил все свои дела и ушел. Исабель тоже молодцом. За все годы своего колясочного положения никаких претензий, или жалоб. А в чем, собственно, я был виноват? Но для женщин это не важно. Нашла бы за что. И способ тот же. Как только она могла не оставить вразумительной записки? А бабушке Ло просто повезло. Это же надо! Не проснулась утром и все тут.
И чего это я все о покойниках? Или моя очередь приближается? Разумеется. И уже давно. Тоже мне открытие! А ведь тогда в ресторанчике жизнь мне спас Фил! Успел таки всадить молодому человеку за витриной пулю в грудь. За что это они хотели тогда меня прикончить? Ах, да, за Ральфа. Но я же ни в чем не виноват! А им плевать. Принцип у них простой: лучше убить парочку невиновных, чем упустить хоть одного виноватого. Легко это у них…. Но и я тогда не сплоховал. Молод был. Реакция – что надо. Тот парень с гранатой свое получил. И кто там следующий? Нажал кнопку и на экране появился Хуан. Нет, Хуана сегодня не надо. А это Диас. Ну, вот прошло столько лет, и что изменилось в моем Сан-Антонио? Нет, кое-что конечно изменилось. Доход на душу населения возрос существенно. Но шахты снова собираются закрывать в связи с ростом себестоимости добычи и одновременным падением цен на металлы. Снова все останутся без работы. Других предприятий в городе по-прежнему нет. Заработанные деньги компания инвестировала где-то в другом месте. Что им люди? Да и виноваты ли они, хозяева? Им решения диктует рынок, система. Как сказала когда-то покойная Исабель: «Значить систему нужно сменить»! Простая логика. А на что? Вот ведь главный вопрос! Был и остался! На что сменить? Или снова нужна радикальная коррекция? Но на горизонте ее что-то не видно. Вспомнился спор Диаса с Джеком.
– Мы конечно должны вам помочь. Караван человечества уж очень сильно растянулся, − говорил Джек. Но уж очень бесцеремонно вы требуете! Почему мы вам, собственно, должны? Наше благосостояние – это мудрость наших законодателей, мужество наших солдат, гений наших ученых, талант и многовековое упорство простых тружеников.
– Даже если принять все это, если считать, что вам повезло с раскладом истории, не следует забывать грабеж слабых народов, жадность ваших дельцов, беспощадную эксплуатацию коренного населения.
– Но таковы были нравы тех времен! И можно подумать, что когда открыли Америку, которую до того никто извне не грабил и не угнетал, что мы тут застали? Кровавую цивилизацию, полудикие нравы.
– А вы пришли с развернутыми знаменами гуманизма. Кто уничтожил коренное население нынешних Соединенных Штатов?
– Но, повторяю, таковы были нравы тех времен.
– А сейчас? Разве вы вернули награбленное? Разве вы перестали грабить? Ваша экономическая система уже давно не соответствует глобальным потребностям человечества, условиям его выживания, но вы продолжаете грабить и плевать вам на все. Добром это, разумеется, не кончится.
– В какой-то мере вы правы, но наша система соответствует уровню понимания большинства наших избирателей, а это инерционная штука.
– Верно, но ею же можно как-то и управлять. А вы − власть и деньги! Разве вы хоть пытаетесь изменить психологию толпы? Черта с два. В вас вся причина. Вы – главный камень преткновения. Вы до сих пор не можете осознать, что ведете мир к катастрофе.
– С этим можно согласиться, но что вы предлагаете, революцию и гильотину? Так уже сколько раз было!
– Но никогда еще не было такой опасности для цивилизации в целом.
– Вот когда это поймут, тогда…
– Как же, поймут они, когда это не хотите понять вы, капитаны бизнеса. Понять, что нужно делиться! У меня такое ощущение, что скорей мир провалится в тартарары, чем вы пойдете на это.
– К сожалению, это не исключено.
Незадолго до своей смерти Диас сильно «полевел».
_____
К Исабель я старался заходить каждый день. Утром я передал ей только что присланный мне сборник стихов Франсиско Гомеса, а на вечер мы договорились обменяться впечатлениями. Когда я зашел к ней, она меня уже ждала.
– Не знаю, как тебе, А мне понравилось. Кое-что немного подражательно, но талантливо. Ты хочешь его и дальше поддерживать?
– Сначала я хотел его убить. Не забывай, что это он стрелял в тебя! Вместе с еще одним парнем. Того уже нет в живых – погиб где-то в джунглях. Кстати сказать, друзья говорят, что светлой души был парень.
В лице у нее было недоумение.
– Не убивай его. Это ровным счетом ничего не изменит. − Она закрыла лицо руками. − Передай, что я простила его. Он ведь, в сущности, и не очень-то виноват! Ему приказали! Сказали, что я предала Альфа. Жаль, что не убил! Теперь вот буду мучаться всю оставшуюся жизнь. Ты вряд ли представляешь, каково мне! Ведь кроме себя и винить-то некого! – Помолчав, добавила. – Как глупо все получилось. Меня просто использовали.
Я молчал.
– Могу что-нибудь для тебя сделать?
− Что тут можно сделать? Ты и так сделал все, что можно. А у тебя ведь были все основания ненавидеть меня! Уйди, пожалуйста. Боже, как я хочу умереть! Давай разведемся. Только я не хочу, чтобы ты женился на Элизабет. Она мне не нравится. Уйди, пожалуйста.
Рольф периодически навещал нас. Я понимал, что это он производил своеобразную инспекцию жизни Ненси. А Ненси уже стала почти взрослой девушкой. О чем-то шушукалась с Элизабет. С Исабель была вежливо холодна. Пока все у нас с ней было благополучно. Пару раз в году я посещал ее директрису, беседовал с учителями. Узнал, что и Рольф звонил. Тоже справлялся о Ненси и ее успехах. Она хорошо занималась. В кого-то влюблялась. С кем-то сорилась, но все в пределах естественного. Никаких наркотиков, ничего тревожного.
К приезду Рольфа я обычно готовился. Читал его статьи по проблемам глобализации, его выступления в конгрессе и тому подобное. Это была сфера деятельности Рольфа. И при встречах ни о чем другом он говорить не мог. Кроме обычных помощников, положенных конгрессмену, он содержал еще пару научных консультантов, которые не без успеха натаскивали его по всем актуальным вопросам. На мне он, как я понимал, отрабатывал свои грядущие выступления, «проверял свой уровень», как он однажды выразился. Что и говорить! Тема была актуальна и неисчерпаема. Мир менялся прямо-таки на глазах. Впрочем, будущее, как меня убеждало большинство авторитетных авторов, не сулило ничего хорошего.
Выглядел Рольф еще более значительно, чем раньше. Приходя, обязательно навещал Исабель. Болтал с ней на всевозможные светские темы, после чего начиналось главное. Мы уединялись в моем (бывшем Нэда) кабинете и начиналось собеседование на заданную тему. Впрочем, иногда жизнь вносила коррективы.
– Фред, как вы полагаете, мы одолеем терроризм?
– Разумеется, нет.
– Вы серьезно? Вы полагаете, что мы влезли в очередную авантюру? Но, нельзя же не отвечать на их вылазки?
– Отвечать, конечно, нужно, но вы же не об этом говорите! Задача поставлена не столько одолеть, сколько искоренить. А вот это, при нынешних обстоятельствах, совершенно невыполнимая задача. Мы столкнулись с проявлением глобального кризиса, а бороться собираемся с его следствиями.
Рольф внимательно смотрел на меня. Потом спросил:
– Значит, по-вашему, все ошибаются? И президент, и все его советники, и весь конгресс Соединенных Штатов?
На лице его начала проступать чуть заметная усмешка.
– Вероятней всего, они всё прекрасно понимают, но надо сделать что-то, доступное пониманию широких масс. Нужно конкретизировать и упростить проблему, которая, по сути, является, как я уже сказал, глобальной и неизвестно, решаемой ли вообще.
Рольф встал и заходил по кабинету. Видимо проблема его серьезно занимала.
– Про кризис нашей цивилизации мои эксперты уже все уши прожужжали. А вот по части практических мер у них явный дефицит идей. Насколько я понимаю, они ратуют за глобализацию, за преобразование всего мира на западный манер, за примат либерализма, рынка. С определенными ограничениями, разумеется. Но это все больше общие слова!
– Рольф! Мне, дилетанту, не с руки спорить с вашими матерыми профессионалами. Но, по-моему, они ошибаются. Они думают, что иранца с китайцем можно сблизить до такой же степени, как немца с бельгийцем, или голландца с французом. Ошибка в том, что иранец с китайцем принадлежат разным цивилизациям, тогда как немцы и голландцы – к одной. И еще. Ведь, при нынешнем распределении ресурсов все остальные страны, которые мы стараемся вовлечь в режим глобализации, заранее обречены на более низкий жизненный уровень. Да и экология планеты не выдержит дальнейшего роста промышленного производства третьего мира на манер современного Запада. Разве что новые технологии обеспечат нечто радикально новое в области производства продовольствия или в сфере энергетики.
– Но какие можно себе представить иные модели глобализации?
– Я не могу себе их представить, поскольку не занимался всерьез этим вопросом. Кроме того, проблема необычайно сложная. Над ее решением работают лучшие умы планеты, как я понимаю.
– Но разве мы не доказали на практике, что наш вариант наилучший?
Что меня удивляло в Рольфе, так это сочетание успешности в бизнесе с неспособностью понять сравнительно элементарные проблемы в других областях. Я ему толкую такие понятные, на мой взгляд, вещи, что наш путь, при ограниченности земных ресурсов, принципиально невозможен для других. Что экология Земли не выдержит при современной технологии еще даже одних Соединенных Штатов, а он мне о преимуществе нашего пути развития в том смысле, что им должны следовать все остальные страны. Что тут скажешь?
– Вы говорите, «мы доказали». Кому и что? Убедительное для вас, вовсе не убедительно для людей другого образа мышления. А материальных ценностей в том количестве, в котором их потребляет западный благополучный мир, на все остальное человечество просто не хватит. Ресурсы планеты ограничены. И, кроме того, у нашей цивилизации со всеми ее либеральными ценностями, множество недостатков. Их значимость велика для нас, а для народов иных менталитетов – просто неприемлема. Поток свободы, образно выражаясь, несет с собой и массу мусора. К тому же он, этот мусор, на поверхности, и легко обозрим со стороны. Западную культуру они называют материалистической, безнравственной и упаднической. Да разве вы сами не знаете, как мало совместим современный бизнес даже с официально господствующей протестантской моралью? Может быть, ученые и впрямь изобретут нечто, позволяющее резко изменить жизнь в лучшую сторону, но пока дело идет к тому, что кое-чем придется поделиться. И не излишками! А для этого нужна революционная перестройка сознания. И не только правящей элиты, но и рядовых обывателей. Очень не простая проблема! Не уверен, что она вообще разрешима мирным путем. Из истории мы знаем, что осознание даже руководящими слоями глобальных проблем и связанных с этим изменений всегда запаздывает. Другими словами, элите нужны факты и время для их осознания, для понимания абсолютной необходимости каких-то жертв. В наше время стремительного развития событий такое запаздывание может стать роковым.
– Фред, все, что вы говорите, как-то жутковато. Получается, что вся человеческая цивилизация в опасности. Впрочем, мои ребята говорят тоже самое. Но, не взирая ни на что, с терроризмом бороться надо.
– Разумеется! Тем более что опасность терроризма будет возрастать не только по мере обострения социальных и прочих проблем, но и по мере роста разрушительной силы применяемых террористами средств. Тут прогресс науки в некоторых сферах может оказаться смертельно опасным для цивилизации. Западной, в первую очередь.
И примерно в таком духе еще часа полтора.
Глава 5.