До-верься музыке весеннего дождя –
Ре-бячливым напевам капель-менестрелей.
Ми-нор отбрось, на до мажор переведя
Фа-нтасмагории оконных ритурнелей.
Соль-феджио любви петь будут нам ручьи,
Ля-гушки их поддержат, бултыхая лужи.
Си-льней прижмись ко мне плечом и помолчи...
До-бро и свет с дождем прольются в наши души.
Спи, крошка Мэгги! Не вертись!
Во тьме крадется тихо рысь,
Уснули в сумерках леса,
Лисят баюкает лиса.
Спи, крошка Мэгги! Баю-бай,
Тебе приснится снежный край,
Там в иглу из хрустальных льдин
Качает дочку мистер Сплин.
Спи, крошка Грусть! Уже темно.
Снежинки спать легли давно, –
Они устали, ай люли,
Весь день ткать саван для земли.
Спи, крошка Грусть! Спи, егоза!
Закрой зелёные глаза!
К тебе примчится в дивном сне
Малышка Мэгги на коне.
Спит крошка Грусть, спит мистер Сплин,
Спит крошка Мэгги средь перин,
И видит уж десятый сон
Неугомонный Угомон.
...Пелену тумана разрывая,
Сквозь тайгу несётся волчья стая.
Будто призрак в лунном свете ярком
Белая волчица с переярком.
Я бегу и, с их сравнявшись бегом,
Вместе с ними поднимаюсь в небо.
Под себя подмяли встречный ветер
Лапы, что слились в единый веер.
Я смеюсь, целую волчьи морды,
Громовые слушаю аккорды,
Волком становлюсь и с дикой страстью
Я хватаю дождь горячей пастью.
Но внезапно потеряв опору,
Я слабею, словно лезу в гору,
За загривки мощные хватаюсь,
Но срываюсь вниз и просыпаюсь...
Боже, вот бы после возродиться
Белой молчаливою волчицей..
Мелкими шагами вымерила землю –
Обожглась огнями в храме вечных птиц.
Выплывало солнце из небесных шлиц...
Ко всему притронусь, как и всё приемлю;
Уронила в воду золотой браслет –
Побежали петли... задрожала нить...
Тишину святую побоюсь разбить:
Украду виденья – разметаю след.
Под навес тенистый унесу покой,
Крыши острый угол приподнимет бровь.
Амулетом будет мне твоя любовь,
Бесконечный берег, огонёк родной...
Поднимаясь по радуге в лётную синь,
С наступающей осенью прыгая в дождь,
Озорство усмири, обернись и спроси:
Никуда не уйдёшь?
Ржавых львов на скамейках и плеск фонарей
Я рассыплю по паркам, аллеям, мостам,
И неважно, на сколько недель
или дней
Будешь где-нибудь там...
Свежевыпавший снег протопчу до угла,
Из-под зонтика выгляну в тканый мороз:
Я прожду ещё столько же, сколько ждала,
Без обиженных слёз.
«Ату ее, дуру, ребята, ату!
И били всей стаей, и били куранты,
и белые банты, к апрелю растаяв,
у всех на глазах превращались в фату»
«козлова не плачет»
guava jelly
козлова не плачет (не помнит про ту)
она рубит лес под стозвоны курантов
в фуфайке запрятаны белые банты
апрель откружил и раздергал фату
на детство отцветшее стая глядит
голодным волкам нынче всё без разбору
и флот покалеченный в море из лжи
не выбросит флаги – “Варяг” вспомнит снова
петров эшелоном на дальний восток
путевка у сердца ну где ж ты козлова?
он тянется жилой и язва готова
его довести до могилы – чуток
подождать и межу не минуешь
поступок и слово сползет со стены
козлова не плачет хоть жалко петрова
ей снятся в общаге скулящие сны
козлова не плачет но ноги дрожат
на стройках корчагинских нет отстающих
портреты петрова опять среди лучших
козлова не плачет снимает сто жатв
а вечером в клубе герои – на сцену
их руки в мозолях, тела – в синяках
козлова не плачет она ж – не царевна
петров – не Иван...
.............ну и кто ж – в дураках?
Я устал... Кубок мой опустел.
Падает снег. Снег.
Как же я быстро по жизни летел,
Как же был слеп. Слеп...
Нет ни семьи, ни дороги домой, –
Только клинок да копьё.
Нет ни одной стороны мне родной.
Росстани. Пыль... Вороньё.
Свет опостылый не радует глаз,
В ночь зазывает окно...
Лей, же, трактирщик! В последний раз...
Рубиновое вино.
1999 – 2007
