Маленькие детки – маленькие бедки.
Маленькие бедки – короткие слова.
А большие детки – каждому конфетку.
Странная, жестокая, вечная игра.
Ах, подрались детки – не каждому конфетка,
Не каждому ведерко, не каждому совок!
Куклы и «катюши», гранаты, бомбы, груши
Не каждому достанутся! Погоди, дружок!
Вон тот не нашей стаи, его мы и поймаем,
Немножко покусаем, а потом – в песок
Поглубже закопаем, споём и доиграем,
А потом забудем и – айда в лесок!
Маленькие детки выросли, как бедки.
Кончились конфетки, кончилось кино.
А большие детки стали уж неметки,
И кто-то промахнулся, ну, что ж, его – в де..мо!
Детки, наши детки, вы стреляли метко,
И совсем нередко! Не выживет никто!
Ну, значит и не надо! Шагай своим отрядом!
Пустыня нам награда! Зато везде светло.
И две моих конфетки я не отдам в разведке.
Подставлю дуру Светку, как в цирке-шапито.
Пусть в балагане бьётся, авось кто засмеётся
И помидоркой бросит в дурацкое лицо.
Шагай же, дура Светка! В обертку от конфетки
Запрячешь свою душу, но вряд ли – подлецов!
Беги по кругу, Светка! Забудь, смешная детка,
Что нет пути из клетки и нет тебе цветов!
Прощай же, дура Светка, и не терзай беретку,
И, сопли утирая, попомни мудрецов!
Жизнь – штука часто злая, игрушка заводная,
Но всё-таки проходит – верблюдом сквозь кольцо…
Потух закат.
Искусственное солнце
скорее рвётся влезть на пьедестал.
Ты скучен стал,
как высохший на донце
кофейный след – разгаданный сигнал.
Помятый плед
замызганного цвета,
полметра между – тысячи в душе.
А в шалаше,
где счастья вкус отведан,
на жухлом сене – скука в неглиже.
Какой провал
с полученною ролью…
Я режу кадры снятого кино.
В висках минор
отщелкивает болью.
Ты чай разлил? На ноты? … все равно.
Как время спать –
шипенье аспирина.
Сейчас – не я, вчера – наоборот.
И наперед
известная картина –
обгложет ночь и в ступе разотрет.
Прыжок в кольцо
не подтвердил рекорда,
помяты жестью золота края.
И ты. И я.
Прощального аккорда
не жди от струн покорных. Втихаря
Вершитель судеб
подобрал оттенок
и сердце аккуратно склеил в стык.
Но тот ярлык
впечатанный – уценка –
Не скроешь слоем пленочной листвы.
Особая прелесть в предвосхищеньи –
в лукавости взгляда, в словах понарошку.
Особая сладость в чуть горьком томленьи
когда друг не рядом – всплакнуть что ль немножко?
Обиженным глазом взглянуть из-под чёлки,
надувшись, сопеть, молчать недотрогой.
И враз наломать этих «палки да ёлки»,
и гордо с порога – А ну, милый, трогай!
Бодливой коровке бог не дал чем драться!
Молчание барышням – злато монисто!
И всё же – ка-ко-е занудное гадство
сидеть в кружевах и в передничке чистом!
Особая дерзость в предвосхищеньи –
Уколы булавкой как будто случайно!
И розаном пышным раскрыться в томленьи,
лукаво гордясь неразгаданной тайной!
Дружили мы почти пятнадцать лет –
Две девочки-отличницы, проказницы.
Одна мне – Да... Другая фифа – Нет!
А я им говорил – Какая разница!
И в наше трёхголосье поутру,
вплетался голос сверху – В школу, живо!
...Не позабыть мне школьную пору!
И те пятнадцать... строгого режима.
