Солодарь Яшка, рваная рубашка,
Соседке Малашке: ”Кипит, кипит бражка.
Заходи ”на чашку“.“
Соседка Малашка зашла ”на чашку“,
Отведала бражку, пожалела Яшку...
Зашила рубашку.
Собрался раз Яшка в город Осташков,
Запряг быка, взял хмеля три мешка –
В Осташкове ярмарка.
Как уехал Яшка, тотчас Малашка
Соседу Ивашке: ”Кипит, кипит бражка.
Заходи ”на чашку.“...“
30 июля 2006
Тёмные – лики,
незвёздные – лица.
От них,
тихим светом,
молитва струится.
О благородстве,
премудрости,
и доброте.
И ныне есть лица.
Но лики – не те.
___
Раскрученных лиц,
блестит мишура.
Сегодня – витрина.
А завтра – дыра.
Сует суета.
Восторги и крики.
Сиеминутным,
бездушным,
безликим.
Сколько же можно?
Wau! Да, Wau!
Обидно, однако, за
нашу Державу!
А мне всё вспять хотелось повернуть:
Перечитать из юности страницы,
Где были дней слагались в небылицы,
Где радостным казался жизни путь.
А мне всё вспять хотелось повернуть:
Когда я был наивен и беспечен.
Когда, казалось, безконечен путь,
Не омрачён потерями и вечен.
А мне всё вспять хотелось повернуть:
Идти путём, который прост и ясен.
Туда, где солнце согревает грудь,
И говорить при этом: ”Мир, прекрасен“.
Но, краток оказался жизни путь:
Друзей к концу пути размыло лица;
Не солнце – холод сковывает грудь
Потусторонней, лунной-бледной птицы.
И вот, стою один в конце пути.
Ночь впереди и холод ночи вечен.
И нежеланна с тёмной ночью встреча,
Но знаю, что от встречи не уйти.
... И мрак. И вечной ночи безконечность.
30-31 октября 2007
Собратьям стайным став немилым,
Недугом сброшенный с небес,
Дрожал комочком сизокрылым
Под дверью, что вела в подъезд.
Нахохлившись, глаза сомкнувши,
Болезнью загнанный в тупик,
Казалось он у ног прохожих
Молил приблизить смерти миг.
Но не топтали тело ноги,
Собаки воротили нос,
Лишь где-то ворон одинокий
Летел на городской погост.
Николаю Тищенко
Куда ведёт дорога эта?
Во тьму ли ночи, в царство света?
В степей просторы, в дебри лога?
Присяду молча у порога.
Родного дома милый двор:
Собака важно под забор
В тени цветущей ляжет сливы.
Обедать мать неторпливо
Дрожащим голосом зовёт.
Неспешно сходится "народ":
Отец, мы с братом, наши сёстры.
Животный мир довольно пёстрый:
Дворняга бьёт хвостом у плошки,
Конечно, что за дом без кошки?
Две рябы квохчут и петух
Степенно чистит перьев пух.
...
Прощальный тост. Ворота – настежь.
За ними даль степей, холмы.
Разлуки слёзы, будто мы
В тюрьме, и я совсем пропащий.
В печали родственников лица.
Сам я на грани... Прослезиться
Готов. Знакомо чувство всем,
Кто уезжает насовсем.
Подходит рейсовый автобус,
В дорожной вымучен пыли.
Судьба беспечно вертит глобус
Из-под колёс родной земли.
Куда ведёт дорога эта?
Во тьму ли ночи, в царство света?
Дороге этой имя – Жизнь!
А дальше? Дальше, брат, держись...
10-11 августа 2003
«Трещит земля как пустой орех…»
Марк Соболь
Трещит казна как пустой орех.
Рыдают – тюрьма и скамья.
До нас у Думы – дела нет.
Бояре – чужая – семья.
У них – у всех, за душою грех.
В каждом шкафу скелет.
Какое им дело до нас, до всех!
Они – девяностых – лет.
Есть Юрьев день, один в пять лет.
Когда – королевская рать,
готова народу – за голос, каждый,
любое место, поцеловать.
Мы им нужны для выборов.
А после, рать разбирает смех.
От обещаний – Иудиных слов.
Какое им дело – до нас до всех!
Бомбят бюджет – для забав-утех.
Нищают низы – во мгле страна.
Какое им дело до нас до всех!
В последнем дюйме, до дна.
* * *
Скор на расправу строгий волчий суд,
А Божий суд, наверно, вечность длится.
Не будь козлом, козлёнок мой, в лесу,
Чтоб не откинуть рожки и копытца.
Кому однажды крупно повезло,
Тот больше не играет понемножку.
Вновь, как осёл, лев ставит на зеро,
Рискуя оказаться драной кошкой.
Пускает слабых на шашлык чабан,
С моралью не советуясь при этом.
Быкует напомаженный кабан,
Намеченный Фортуной на котлеты.
А в чём здесь план? – Сам чёрт не разберёт...
Мы мечемся меж фарсом и искусством
И вновь козла пускаем в огород,
Чтоб в сотый раз остаться без капусты.
Ничего почти не осталось
В этой жизни: ни чувств; ни желаний.
В лабиринте лет затерялось
Моей первой любви свидание
С Родиной неповторимой –
Городом с аллеями в парке.
В памяти картиной хранимой –
Дома, где я жил, с аркой.
Площадью с видом из окон,
Клумбами в цветах разноцветных,
Облаком с золотистым локоном
В солнца лучах на рассвете.
Девчонки с русой косой,
Возвращался с которой из школы.
Во дворе под клёном высоким
Мы мечтали о чём-то весёлом,
Сидя в тенистой беседке.
Говорил (её звали Марина):
”Я тебя приглашаю, соседка,
Полететь со мной в Аргентину.
Мы в вечерних шикарных костюмах
Под аргентинское танго
Сидим, ни о чём не думая,
Едим экзотический манго.
Потягиваем из грейпфрута
Коктейль под дым сигареты
И танго страстные звуки,
И в ритм им стучат кастаньеты“...
И Марина смеялась забавно.
Смех её – серебра колокольчик.
Уплывало по небу плавно
Облако в немую бессрочность.
Так и жизнь уплыла. Не осталось
Ни любви в ней, ни чувств, ни желаний.
Только память о том, что мечталось
Нам с Мариной в беседке свиданий.
12 мая 2012
