Бежит голодное тело мимо сытых животов и скользких прядей,
Мимо строгих домов и высоких /Стена, на ней/
Надпись красным – входите!
Стук в дверьудар в голову – уходите!
Мимо темно-карих, зеленых, серых –
Непроизнесенный взгляд кидая в карман.
Мимо темно-карих, таких приветливых
Спиной кричишь за право /на жаль
Ост алось/ усталость и сырое дыхание
Повисших на ресницах дождевых облаков.
Был не всегда первым, был не всегда готов.
Мимо задранных платьев и бельевых веревок
И не совсем предатель и не совсем /дурак
О в/опросах жизни и смерти рассуждая,
Мимо ответственности, в свободной печали
/Убегал мимо/
Не уходи, хоть ты пришла,
когда мне был никто не нужен.
Ты принесла глоток тепла,
а я был болен и простужен.
Не знаю, чем я дорожил,
зачем бросал, лишая смысла.
Я просто был, с тобою был,
и повторялись дни и числа.
Как ты легко меня нашла,
так без труда и потеряла,
я снова был лишен тепла,
как в зимний вечер одеяла.
И выйдя из игры страстей
я ничего не подытожил,
и дальше жил, как тень теней,
свои ошибки только множил.
Дурман сирени серебристой дымкой
Над влажной прядью золотых волос...
Ах, нет – с колен не поднимайтесь, дорогая!
Я припаду к ним сам, дрожа от страсти.
И сырости. Но согреваюсь,
Губами подобрав один из лепестков,
Упавших на колено цвета сливок,
Которые бегут жемчужною волною
С того стола, где опрокинутая чашка
Ещё звенит, по мрамору скользя...
... ... ... ... ... ... ...
Сиреневый дурман из залов Лувра
Как птица пойман. Из хрустальной клетки
Лишь выпустишь – вонзится клювом в сердце.
От томной боли средства не сыскать.
И в утреннем саду так сладко слёзы льются.
...О, если бы! Но не Людовик я!
И век не 18-ый, а 21-ый
некстати как-то всё же приключился.
Любовь духами заменить не удаётся...
Да ведь и к Жанне охладел король...
В ночи всё проще. Время днём
Сердца сжимает нам, как клещи.
Да будет ночь! Мы станем сном
Незабываемым и вещим.
Свет долговязых фонарей
Так обаятельно-толково
Пронзая нас, фантомно грел
Движенье каждое и слово.
И голова была ясна,
Ты весь мерцал, как добрый призрак,
Но для придуманного сна
Ты слишком дорог мне и близок.
Кружа безвольно, лист-артист
Нас удивил своей премьерой.
Жаль, он не выступит на бис.
Как рано, Господи, как верно...
Он спутал август с сентябрём...
Мой долгожданный, мой нездешний,
Мы никого не предаём,
Мы – сон предутренний и вещий.
Недогляди, недоскажи,
Оставим песню недопетой.
До пробуждения – вся жизнь,
А до любви – как до рассвета...
Так безоргазменно и офигительно
Жить и играться с пустою квартирою,
Где нет округлостей. Есть отражение –
В зеркале жарким приливом движение.
Вот уже близко словам до соития,
До достижения рая бездонного,
Донны и пери, барышни стрёмные –
Проникновение в вас восхитительно!
Рожицу корчит всем джин, что без имени.
Он воскресает в тех ломаных линиях,
Тех, где объятия, переплетения
Так упоительны, трепетны, лепетны!
Тех, где игрушек двуглавых в забвении
Так изощрённы сквозь сон повторения!
