Это лето
вдвое короче.
Дожди...
Ночи же
все до одной,
по минутам, помню...
Слово
не лезло в горло,
не было мочи,
так и промычал
сонно,
беспомощно
строчки
в состоянии
ню
Как-то,
выходил до ветру,
заодно,
на звезды пялясь,
у Бога спрашивал:
-Как жить?
Это ж уже мания...
Ответа нету.
Позже, потом,
клошар какой-то,
скалясь,
все бубнил и кивал:
- Мсье, мсье
поэтом быть,
это – наказание!...
Ехал в метро.
Плакал.
Вспомнилось
её имя...
Обожгло, чую –
кровь
выходит из берегов –
выскочить пришлось
на «Ле Аль».
Бог со всеми ними,
думаю,
брови хмурю,
не хватает, по правде,
только снегов...
Дома,
заметил,
погоду чувствуя,
бледнеют почему-то...
Гризайлью неба прочерченные.
Облака
тяжело плывут.
Зима не зима... Здесь
Лето Осень
до Весны напутствует:
- Так мол и так...
это – тому-то,
этим – встреча,
тому – река...
Новостей нет,
с работы на работу...
Один.
Живу пока...
Давайте поплачем о самом хорошем,
Давайте поплачем о самом забытом,
Пока ещё путь наш недозапорошен,
Отравлен бокал, но ещё не допит он...
Давайте поднимемся вверх по теченью,
Где мир неистрачен, несмят, неизведан,
Где пахнет травой и июлем вечерним,
Не предал где друг, и тобою не предан...
Как хочется звуков забытой свирели!
Как хочется – боже! – куда-то вернуться,
И навзничь упасть в этой вечной купели,
Счастливо уснуть – и уже не проснуться...
Часы отбивают ужасные даты,
Но мы отвернёмся – не так ли?
Не так ли?
Сосуд, что бездонным казался когда-то,
Пустеет
По капле...
По капле...
По капле...
Сосуд опустел, но ещё не разбит он,
Пока ещё сад не зарос, позаброшен,
Давайте поплачем о самом забытом,
Давайте поплачем о самом хорошем...
Этот день сотрётся
В памяти моей,
Как стирались краски
Многих моих дней.
Но раскрою книжку,
Разверну блокнот,
День, канувший в Лету,
Снова оживёт.
День свернув как атласную ленту,
Ночь опустится мягким забралом.
Хорошо засыпать мне не с кем-то,
А с тобой под одним одеялом.
Хорошо мне и только. Ты знаешь
Как слова разрывает апостроф.
Каждый день ты меня открываешь,
Словно необитаемый остров.
И понять не желаешь, капризный,
Что любовь как без сахара клюква.
Просто выпало что-то из жизни,
Как из слова согласная буква.
И счастливое сердце разбудит
Запятая, царапнув иголкой.
И последним открытием будет:
Хорошо мне с тобою и только.
Я знаю, – я плохой и ещё хуже,
когда коньяк залит в меня, к тому же,
по уровень, растут на коем уши.
Увы, я Вам – нетрезвый идеал…
Но как я Вас тогда б зацеловал,
затормошил, заобнимал, занежил!
И Вами пьян, я пил бы только Вас…
Тогда б простил меня свет Ваших глаз,
который ныне так рассержен…
Я не хотел никоим Вас обидеть,
Я просто Ваш, в любом и разном виде…
В мой скудный дом заходят гости.
Играют гости в преферанс.
От проигрыша и от злости
Я в одиночестве пасьянс
Раскладываю. Дама жмётся к даме.
Валет к вальту. Исхода нет.
Когда б дружили мы домами,
Ходили б в гости на обед
И даже бал. Прислуга, свечи
И бакенбарды в том краю.
Летел за вечером бы вечер,
И очутился я б в раю.
Вот я в раю. Камин и кресло.
Бокал вина, колода карт.
О жизнь! Ты попросту воскресла.
Но не хватает бакенбард.
Побреюсь по последней моде,
Как денди лондонский одет,
Пойду по каменной природе.
Всё будет так… Исхода нет.
Да и не нужно мне исхода.
В дрожащем при свече краю
Я в скудный дом войду в три хода
И мат поставлю королю.
История в горячке
в издерганную зыбь.
Как будто крайность в спячке,
Как будто жаром в сыпь…
А я – горыныч старый
живу как перс в спеси,
ищу для крова пару
по свету – по Руси.
Пусть в прошлом я и гордый
блистал, огнем горя,
убожеству в угоду…
чтоб только понял – зря
раскроются печали
в такой кромешной мгле…
на голову из стали
с затычкой на мечте.
Восточные метели кружАт
на тайном зря.
Но верится, что в небе
откроется заря
и будет море синим
закутано в туман.
Мы истину просили!
Как жаль, что все – обман…
