Царство небесное – тем – кто в заоблачном плёсе.
Вечный покой, мир – благодать и райский уют.
Там нет криминала, на хлеб Христа ради не просят.
Смиренные львы рядом с овнами травы жуют.
Царство земное для тех, кто ещё на планете
в горе и счастье, в любви и великих грехах,
тем, кто без света живёт в этом суетном свете,
верит и нет во спасение на небесах.
Смотрят прощённые души на землю, вздыхая,
красивую землю, зелёную на голубом.
Нет ада страшнее, но нет и прекраснее рая,
в добром и злобном, и яростном царстве земном.
Было бы здорово, если бы волей живущих
царство земное в небесное преобразить,
чтоб и у нас были райские души и кущи,
чтоб на Земле без сумы и конвоя прожить.
Боли не будет. Не будет вины и страданий.
Мир станет мудрым, счастливым и молодым.
Давайте, земляне, сотрём эти чёрные грани
меж царством небесным и ветреным царством земным.
На семь километров кругом: вода, вода.
Глубокие города,
Башни из льда,
Башни из льда.
Я на лодке утлой по белой воде плыву,
Думая: это ли наяву?
Здесь когда-то была, возвышалась моя страна,
Процветала во все времена.
Звуком полна
И моими друзьями полна.
Я гулял по высокой траве, и тут и там
Слышался звон и гам.
Отчего лодка моя уходит в густой туман?
Отчего всё то, что мне никогда не забыть,
Опустилось на дно?
Отчего, когда я буду с ним говорить –
Промолчит оно?
Это тонкая нить,
Это первая в небе звезда,
Это святая вода.
Это башни из льда,
Это башни из чистого льда.
.
* * *
( Продолжение истории, нач. см.
текст и коммент. на стр. http://arifis.ru/owork.php?action=view&id=7311 )
А. Бугаеву,
или точнее – его фотографии,
вклеенной в заиндевевшее вагонное окно
Прости, оставили любя,
наш бард,
наш братик,
Но заменяет нам тебя
фотоквадратик.
Ты брови судорожно свёл,
ты зол,
растерян:
В густой сети столиц и сёл
наш след потерян.
И ты торчишь из бороды -
но нет, не Бог ты –
Мы заметаем все следы,
когда рвем когти.
Да, был ты глыбою, столпом,
вписали в маги,
А нынче – что ты? – рвань, облом,
кусок бумаги...
Ты третьим лишним влип в окно, -
мозоль глаза нам,
Смотри за так porno-кино,
рычи Тарзаном.
...Пьем лимонад мы. Лимонад –
паршивей нет, -
И ты злорадствуешь, ты рад:
«Пей дрянь, поэт!..»
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
...Но проводница, к нам входя,
как ведьма, злая,
Стоит, наткнувшись на тебя
и мат глотает...
И рот захлопнувши рукой,
смутилась, плачет...
Да, – были грубы мы с тобой,
лобастый мальчик.
И ты вдруг шире стал в плечах,
взорлил в проеме,
И пьем не лимонад, а чай
уже втроем мы.
И освещает нам купе
твой ясный облик,
И прижимаем мы к губе
любимый лобик.
( Поезд «Владивосток-Москва»,
новогодние ночь и утро 1 января 1978 )
.
Беги, вожак, колючей ночью,
От боли вой,
Но рви могучей грудью в клочья
Буран слепой.
Вернее самой точной карты
Твоё чутьё.
Лежит в бреду на старых нартах
Дитя моё.
Пусть пар звенит, и алым лаком
Пылает пасть.
Беги, вожак, не дай собакам
На снег упасть.
Не задержись ни на мгновенье
В пути домой.
Беги сквозь снежное затменье,
Спаситель мой.
А Лена сломя голову несётся
и, может быть, за пару-тройку дней
она догонит, рыжая от солнца,
табун своих любимых лошадей.
И лошади-стихи её в азарте
нагонят нас, и что уж там теперь,-
лет через триста будет в стихопарке
висеть табличка – «Лена. Стихозверь..»
