Знаешь, милый, всё как прежде
В нашем домике с трубой.
У окошка безмятежный
Стул в рубашке голубой.
Будто в храме на причастье,
Приложилась к рукавам.
И от горя как от счастья
Закружилась голова.
В доме скромное убранство –
Печка, стулья и тетрадь.
Мы боялись постоянства,
Нас боялись потерять.
Распахнула в осень ставни
И впорхнули в дом гурьбой
Листья нежными стихами,
Что писали мы с тобой.
Мы доверились боязни.
Листья к пламени летят,
У огня сегодня праздник
Как любовь тому назад.
Только печка закоптила
И сползла рубашка с плеч.
Ты поверь, мне хватит силы
Дом разрушить или сжечь.
Снова с миром в разладе душа,
снова беглой ей быть или пленной,
снова мечется, скрыться спеша
где-нибудь на задворках вселенной.
Кто там мимо? Не сам ли Господь?
Время вспомнить Иону во чреве, -
вдруг решит он меня прополоть,
отделяя пшеницу от плевел?
И придавит меня благодать,
и уста запечатают старцы,
ни о чем не смогу рассказать,
не успею ни в чем оправдаться.
Может быть, там у них наверху
что-нибудь вроде центра селекций;
паруса я чиню на бегу,
и латаю пробоину в сердце.
А в присяжных колдует судьба,
от ее вероломства немея,
неумело касаюсь я лба,
но креста сотворить – не умею.
И в тени, как слепой мотылек,
прячу крылья, истертые ветром...
Ангел слушать устал и прилег,
ну, а я похожу еще в смертных.
Ночной дозор. Проклятье бездорожья.
Под шорох крыльев страх вползает в кровь.
Растерянность кивает осторожно
И шепчет нежно – Мне не прекословь!
Ночной дозор замедленным наплывом.
Сознанье мимо – вдоль и вдаль. И вновь
С безудержным бессмысленным надрывом
Сквозь пропасть страха в ту – ничью – любовь!
В поисках потерянного рая,
Где когда-то были мы вдвоем,
Души в кровь о страхи обдирая,
По пустыне порознь идём.
И томит пугающей истомой
Ночь, лелея хрупкие мечты.
Где же ты, далекий, но знакомый?
Где же ты? И есть ли в мире ты?
В поисках того, что не бывает,
Вряд ли звезды нам укажут путь.
И тоской наполнены до края
Дни и годы – расставанья суть…
Поднимаясь по лесенке приставной,
Делаю шаг, а потом – другой:
Оборвалось что-то над головой.
Смерть ли ты моя, я тебя ласкал,
В сеновал печенье тебе таскал,
И ни разу, падая, не упал.
Мотылёк на лампочку норовит.
Странно и неровно звезда горит.
Пламя обрёченное вниз летит.
Упадёшь на корточки, Боже ж мой.
Мотылёк сгорает, идёт домой.
Небо расправляется над головой.
