Зимой всё выразительней и строже.
Очерчены границы снега, неба.
Когда любовь, то именно до дрожи.
Тоска срывается на импульсивность «где бы».
Как люди потрясающе похожи
В желании согреться синтепоном.
Мне пережить бы зиму словом «тоже» –
Но – в снег лицом, как истинным поклоном.
А я на север, где оленей стая;
А я на север, чтобы петь о снеге;
А я на север, что бы не играя
Колоду тасовать, как старый регент.
А мне о севере ветра шептали,
Вытряхивая душу из карманов.
Они меня так верно разгадали,
Что уезжаю. Без дальнейших планов.
Дом мотылём кружит
Рядом с палящим солнцем.
Пышущий монолит,
Выглядит добровольцем.
Мелкою рябью век
Так же не отпускает –
Так наступивший век
Падает и взлетает.
Горел восток зарею новой,
Бросая в комнаты лучи,
И на столешнице дубовой
Огарок теплился свечи.
На стол склонившись, как в подушку,
Босой, в рубашке, в колпаке
Спал Александр Сергееич Пушкин
С пером в откинутой руке.
А рядом, преломляя строчки,
Стоял почти пустой стакан
И там – на тонком ободочке –
Усами прядал таракан.
Пруссак бесшумный, темно-рыжий,
Познавший счастье и беду –
Его пра-пра-дед жил в Париже
Еще в 12-ом году.
А он через людскую в спальню,
Затем в заветнейший чертог,
По ножке, и на стол овальный,
И на стакан взобраться смог.
Поел, попил (сказался опыт),
Вися над выпуклой строкой,
И побежал, но был прихлопнут
Внезапно пушкинской рукой!
А Пушкин оглядел детально
Сей труп и, пряча интерес,
Сдул на пол, и сказал печально:
«Увы… Как жаль, что не Дантес…»
Паук связал узор – и что, и как вам?
Когда в росе он утренней горит,
Ты молча остановишься: "Однако."
И в горле засвербит.
А что там было – в этих сладких каплях?
Быль или сон?
И жизнь давно закончилась, не так ли?
У дерева садится он
(Он – это ты) и ягоду срывает
И думает, что было: звон и дым.
И постепенно вроде исчезает.
Простимся с ним.
Если бы ты, дорогой, был моим мужем,
я бы тебе в постель приносила кофе,
я бы готовила завтрак, обед и ужин,
много б чего ещё я делала, кроме.
Если б ты выпил, я бы вела машину,
я бы чинила сантехнику, газ и даже
не закатила б истерики, глядя на спину
в синей губной помаде твоей секретарши.
А пред своим последним дыханием, милый,
я бы страдала: как жить без меня станешь?
Я не хочу, чтоб ты следом сошёл в могилу,
и потому не пойду за тебя замуж!
Но ведь липа цветёт! Так цветёт эта ли...
по росе, по дороге, по небу земли.
Так отчётливо сном протекает в окне,
так дрожит за окном в лихорадочном сне.
Ни унять, ни прогнать сумасшедшую дрожь.
Обо мне ли ты, липа, так жарко цветёшь?
