На чётках зелёных вкрапления мёда,
И коврик, пропахший сухими цветами,
И дым синеватый капризной погоды
Кудрявится в небе высоком над нами...
По-южному тёмны пологие склоны
Сквозь дождь невесомый, озана игривей,
И Каспий, по-южному сине-зелёный,
Несдержанно машет мазутною гривой.
Это время внимать словам.
Это время не прятать проседь –
Непокрытая голова
Живота неприкрыто просит.
Точно рваные диаграммы,
Точно пушкой в войну палит –
Что ж, открытые люди самые
В это время ушли.
Замело снегопадом когда-то зеленые горы,
Потянулись ветра,
Герр Ромкаиль кривую дорожку метет у собора
Как обычно – с утра,
Тетя Ада на кухне ворчит по привычке на кошку,
Колокольцы коров
Раздаются незвонко за чуть запотевшим окошком -
Просыпайся, Бергхоф!
Поскоблю по стеклу. Что-то я уж от Альп не в восторге,
Мне не дышется тут.
«Morgen, Tanja! Du Kaffee zu trinken?» – "Конечно же Morgen.
Ja, und Hitler kaput"
А помнишь ли, в краю заледенелом,
Где жёлтые Икарусы шумят,
Где час в ночи, когда вокруг светлело,
И открывал простые вещи взгляд:
Худые ветки, жалкие растенья,
Сочащийся неясно-белый свет,
И всё в природе словно искупленье
Грехов, которых в памяти уж нет.
А ты меня серьёзно обнимала,
Как будто бы хотела сохранить
Любви последней тихое начало
И близости трепещущую нить.
Сердце раскрывается в июне,
Легкий воздух держит стрекозу.
Завтра утром жаворонок склюнет
Неостановимую слезу.
В птичьем колокольчатом дрожанье,
Словно в чистых стеклах, плещет свет.
Может, нет в других мирах страданья,
Но ведь там и жаворонка нет.
В московских улочках старинных
Следы мои еще ясны,
Но так тревожны, так недлинны,
Так нестерпимы стали сны.
Чем дело кончится — не знаю,
Иду-не плачу налегке.
А хризантемы подрастают
В моем веселом цветнике.
***
Где было сердце,
горсть немого пепла.
Меняю — вечность,
на последний миг.
Но лба коснулись губы,
губы — ветра,
а слуха,
сумеречный шепот лип.
Мне этот шепот,
что господня милость.
А – ветер — ветер,
как весна грачу.
На свете белом,
быть – я не хочу,
но, в моем пепле,
что-то изменилось.
***
Слышу ангел,
шелестит крылами.
Оглянувшись, боль,
ушла сама.
Не скользит дорога,
под ногами.
По тебе,
я не схожу с ума.
Ангел мой,
не опустись на землю.
Станешь ты,
бескрылым, как и я.
Ты же знаешь -
небесам я внемлю.
Но крыла,
ломает мне земля.
мне опять засыпать – и опять просыпаться;
проседает сюжет на измученных пяльцах.
не старайся сбежать от просоленных улиц -
неизбежная месть – непрочитанный Улисс.
снова глупо острить и смешно препираться?
самому для себя быть лихим папарацци?
но и спать не резон – ни видений, ни знака -
то-ли мертвый сезон, то-ли блажь зодиака…
сохранить бы на время иллюзию птицы,
где в инстинктах *туда* и *обратно* хранится.
*может быть* не годится системе двоичной -
только *да* или *нет* – ходовая наличность.
где бы ни был остаток – в руках, на кону ли -
ведь оттуда еще никого не вернули…
побежали *мурашки* по колющим пальцам –
мне опять засыпать, а потом просыпаться…
