Sand castle
If I were an artist,
I would draw your portrait;
And it would be the best one,
As the original is.
If I were a poet,
I would write you a poem;
And it would be the best one,
As the original is.
But, as I am a poor man,
That has no any talent,
Can’t express any passion,
Can’t create any craft,
I’m building a castle
In wet sand near the ocean,
And as it disappears,
I will build it again.
Песочный замок
Если бы я был художником,
Я нарисовал бы ваш портрет;
И он был бы наилучшим,
Так же как и оригинал.
Если бы я был поэтом,
Я написал бы для вас поэму;
И она была бы наилучшей,
Так же как и оригинал.
Но поскольку человек я бедный,
И у меня нет талантов,
И я не способен выражать какие-либо страсти,
Или сделать что-либо ценное,
Я строю замок
На мокром песке у океана,
И когда он исчезает,
Я его строю опять.
Когда мы рядом в том, что ты называешь
Нашей «хрустальной сферой»,
Я растекаюсь от нежности,
Расплавленный теплом, которое ты излучаешь.
Это тепло – теплее тепла камина, ароматней чашки индийского чая.
Тёмной зимней ночью,
Когда голые ветки деревьев царапали небо,
Задевая за звёзды,
Я нашёл тебя спящей
На заснеженном холме посреди поляны.
Я и сейчас не замечаю как ты дышишь.
Но пока мы рядом, ты меня согреваешь -
Я знаю, что ты живая.
Вот ты сейчас проснешься,
И всё тотчас станет ярким, коверкотовым, кашемировым:
Самое замечательное, что есть на свете – это твоя улыбка.
Ты бываешь разной, и я принимаю тебя такой, какая ты есть.
Сейчас ты расслаблена, спокойна, удовлетворена.
Я ощущаю твоё тепло.
Не остывай никогда, пожалуйста.
Твоя улыбка, твоё тепло, твой аромат – ничто без тебя;
Ты делаешь их тем чудом которым они являются мне.
Не исчезай.
Пусть останется тихий смех, дрожь камина;
Ветви рук пусть качаются на моей груди,
И царапают мою память твои ногти,
Задевая за звёзды.
Улетели высокие птицы,
Будто не было их никогда,
А в реке все дрожит и дробится,
Расходясь, дождевая вода.
Все ты ждешь невозвратного лета,
Все бежишь на чужие звонки.
И в квартире пустой до рассвета
Раздаются твои каблуки.
Раздастся ли голос
в огромной, заоблачной выси,
Промчатся ли кони
по улице, полной трамваев,
Мне хочется плакать, как в детстве,
и тихо молиться
От вечного счастья,
что я, словно небо, живая.
Хватает мне музыки, крыльев,
пронзающей боли,
Чтоб каждое утро
сливаться с высоким светилом.
Дай, Господи, счастья,
чтоб сердце в телесной неволе
Ни капли росы,
ни листка, ни цветка не забыло.
Ах, добрый божечка! Легко ли тебе!
Сколько их – жалоб и просьб в небеса!
Даже та, с виноградом зеленым, лиса
Плачет и плачет о кислой беде.
Ах, бедный божечка! Ты верно устал,
Перед рассветом снега расстилая,
Те, что нам, близоруким, – признаком рая
В вечном отсутствии верных лекал.
Ах, мудрый божечка! Ты мир сочинил
Потерянных солнцем и верой детей.
Кого проклинать им, замерзая в метель,
Так и не вырастив истинных крыл?
Ах, добрый божечка…
