Тревоги зимней зреют гимны,
Вспухает гулкий барабан.
Свист оружейный: мимо, мимо!
Но что-то падает к ногам.
А ты идёшь навстречу ветру,
Свинцовой буре поперёк,
И двери открывает лето,
И пляшет красный поплавок.
И в белой папиной панаме,
На берегу большой воды,
Нетерпеливыми шагами
Ты с удочкой туды-сюды,
Как будто веришь без оглядки,
Как будто бы ещё живой
Рыбак играет с рыбой в прятки
С пробитой насмерть головой.
Глухоты его озёрной
То туман, а то тюрьма.
Звуков золотые зёрна:
Не взойти. Сойти с ума.
Или выболтать случайно
Пару рыбьих мелочей.
Ты моей не знаешь тайны,
Я не ведаю твоей.
Плавником едва касаясь,
Руку другу не подав,
Мы уйдём. Войдет босая
Неглубокая вода.
Он думает – сверстан,
и будто он – Бог,
и будто он – царь на сумрачной улице.
А у нее просто плеер на морозе замерз.
И в этом безволии пророчества ужасов.
Два знака восстали, струятся во мгле,
два знака осознаны, созваны воздухом.
Как мясо живое на вертеле
запалено-сыграно трупом и порохом…
Но глупая вера, но грубый намек
рассказаны грешным рассудком в печали.
Услышан из уст ее крик и упрек,
услышан-закатан в бескровные дали.
А слов так и нет – одни полюса
играют в сознаньи магнитной природой.
И только по кругу снуют голоса,
следя за шаблонами, ложью и модой.
И только не сыграна с ними игра:
один он, один. И она – одна.
Sand castle
If I were an artist,
I would draw your portrait;
And it would be the best one,
As the original is.
If I were a poet,
I would write you a poem;
And it would be the best one,
As the original is.
But, as I am a poor man,
That has no any talent,
Can’t express any passion,
Can’t create any craft,
I’m building a castle
In wet sand near the ocean,
And as it disappears,
I will build it again.
Песочный замок
Если бы я был художником,
Я нарисовал бы ваш портрет;
И он был бы наилучшим,
Так же как и оригинал.
Если бы я был поэтом,
Я написал бы для вас поэму;
И она была бы наилучшей,
Так же как и оригинал.
Но поскольку человек я бедный,
И у меня нет талантов,
И я не способен выражать какие-либо страсти,
Или сделать что-либо ценное,
Я строю замок
На мокром песке у океана,
И когда он исчезает,
Я его строю опять.
Когда мы рядом в том, что ты называешь
Нашей «хрустальной сферой»,
Я растекаюсь от нежности,
Расплавленный теплом, которое ты излучаешь.
Это тепло – теплее тепла камина, ароматней чашки индийского чая.
Тёмной зимней ночью,
Когда голые ветки деревьев царапали небо,
Задевая за звёзды,
Я нашёл тебя спящей
На заснеженном холме посреди поляны.
Я и сейчас не замечаю как ты дышишь.
Но пока мы рядом, ты меня согреваешь -
Я знаю, что ты живая.
Вот ты сейчас проснешься,
И всё тотчас станет ярким, коверкотовым, кашемировым:
Самое замечательное, что есть на свете – это твоя улыбка.
Ты бываешь разной, и я принимаю тебя такой, какая ты есть.
Сейчас ты расслаблена, спокойна, удовлетворена.
Я ощущаю твоё тепло.
Не остывай никогда, пожалуйста.
Твоя улыбка, твоё тепло, твой аромат – ничто без тебя;
Ты делаешь их тем чудом которым они являются мне.
Не исчезай.
Пусть останется тихий смех, дрожь камина;
Ветви рук пусть качаются на моей груди,
И царапают мою память твои ногти,
Задевая за звёзды.
Улетели высокие птицы,
Будто не было их никогда,
А в реке все дрожит и дробится,
Расходясь, дождевая вода.
Все ты ждешь невозвратного лета,
Все бежишь на чужие звонки.
И в квартире пустой до рассвета
Раздаются твои каблуки.
