Дорогая моя, любимая,
Ты простишь меня, если я умру,
Если сгину я, просто, поутру,
Если полечу в небо синее.
Если потолок будет слишком бел,
А слова мои – не мои слова.
Если зарыдает моя голова
От близости неблизких наших тел.
Мне немного нужно: птичий ноготок,
Звонкую пружинку, клён зелёный...
Ты мне всё отдашь... А я под клёном,
Да один, да жизнь прожить бы мог.
Спи, родная. Завтра всё опять.
Брызнет свет на голубые руки.
Словно после вековой разлуки
Ты мне сердце будешь отдавать.
Вот, уже отошли от испуга:
Мы вчера, будто ржавым ножом
Вскрыли клетки грудные друг другу
И зашить не сумели потом.
Ты теряешь чувствительность что ли?
Если нечем зашить и стянуть,
Можно словом одним обезболить,
И обняться, и даже уснуть.
Что ж мы, словно далёкие страны,
Разделённые сотней морей?
Впрочем, ладно. Открытые раны,
Говорят, заживают быстрей.
Я к груди прижимаю каждого,
Я у каждой могилы пъю –
Не беда. Ничего страшного:
Как получится, так спою
О надежде на путь избранный
(Лишь бы было чего избрать),
Быть художником, пусть изгнанным,
Научиться себе не врать.
Отлучённый и отвергаемый,
Я за взгляд Ваш нутро продам...
Но останусь дождём ласкаемый.
Вами преданный. Предан Вам.
На небе ни облака.
Воздух лежит над страной.
Дерево, словно молитва.
Птица смотрит на север.
Клевер цветёт. Аромат его золотой.
Клевер и тишина.
Лишь тишина и клевер.
Отсюда приходишь Ты,
Ты приходишь всегда.
Ты припадаешь к уху невидимыми губами.
И начинает казаться, что воздух – это вода.
И лишь вода между нами.
Что же такое любовь: это дерево или страна?
Это ли голос вознёсшийся, это ли дно сосуда?
Тихая птица песней тогда полна,
Лишь тишина покуда.
