У самолёта отказала турбина.
Белая, как мел, стюардесса просит соблюдать спокойствие.
Среди общей паники выделяется мужчина
С белой у ног тростью.
Он вспоминает себя мальчиком, идущим через поле,
Идущим купаться к реке.
У него с собой ничего нет, кроме
Изогнутой палки в руке.
Он думает: Если я доплыву до того берега -
Я отведу беду.
У моего скоростного велика
Колесо не отвалится на ходу.
Слышно дыхание, стоны и возгласы
Невидимых им людей.
Мальчик у реки приглаживает волосы.
Быть или не быть беде?
Самолет встряхивает. Трещит обшивка.
Пилот обречённо касается рычагов управления.
Мальчик выдохся. Думает: ошибка.
Но без сожаления.
На середине реки нет смысла обратно.
Не надо ни о чем думать, надо только плыть.
Если велосипед достанется брату –
Кто его будет учить?
Если самолет разобьётся, если спасения нет –
То кто через реку плывёт?
Что, если ведет нас над смертью свет,
А вовсе не этот пилот?
Мальчик падает на берег ничком.
Перед глазами – круги.
Пилот шепчет в рацию горячо:
«Помоги нам, Господи, помоги».
Вот это небо, домик, деревце.
Всё так и будет. Но ...не верится...
Где ты, любимый, где ты?
Пуст без тебя рассвет,
Мне не хватает света
Тысячи звёзд-планет.
Густо синеют дали,
Ночь уступает дню,
Губы шептать устали
Как я тебя люблю.
Будет ли встреча наша
В грешной ночи земной
Иль испытаний чашу
Мне выпивать одной?
Всюду ищу приметы:
В ритме глухом дождя,
В плавном качанье веток,
В блеске холодном льда.
Свет принесёт спасенье,
Ранней звездой зажгись,
Первым цветком весенним –
Чудом ко мне явись.
* * *
Лопнула башка гнилым арбузом,
С плеч долой и кубарем вперёд,
Где-то неизведанная луза
Трещиной в базальте меня ждёт.
Что сгорит, того не тронет плесень,
И кукушкой сердце бьёт набат,
Я без чувств, нет поводов для песен,
Все ушли в небесный дивный сад.
Что осталось? Руки, ноги, печень
По ночам болит, хоть лезь в петлю,
Но стаканчик примешь – и полегче,
Я себе армянского налью.
Я б совсем, наверно, захворала,
Но улыбка двигает губой,
Барракудой смотрит из овала:
Будь счастливой, детка!
Бог с тобой…
Медовый сирокко цепляет худой полумесяц,
Мозаичный мост перепрыгнул вишнёвый порог,
И небо разрезано сотнями облачных лестниц,
Но в самое сердце по ним опускается Бог...
Стою на перилах и слушаю зов заунывный,
А где-то играет сирокко в твоих волосах,
И капает солнце в глаза твои чёрные – синим,
А имя моё поцелуем живёт на губах...
