Носить под сердцем,
как своё дитя.
И задыхаться
от сладчайшей ноши.
Рукой касаться,
нежностью томясь.
Но не признаться.
И считать всё ложью.
И опускаться
в ласковые сны.
И тихо плыть
сквозь вздохи
и сквозь взгляды.
А ревность острым
коготком своим
зацепит сердце.
И теряешь разум.
Папа приходит с работы. Включает телевизор, гремит тарелками, греет суп.
Снимает форму цвета хаки, натягивает брезентовые штаны – больше на два размера, с пятнами от мазута. Из кресла смотрит в телевизор, шумно ест, прихлебывает крепкий чай.
Вспоминает, что полночи думал о том, как сделает полку для обуви. Берет гвозди, стучит два раза, роняет молоток, рассыпает гвозди.
Выпинывает кота из кухни, идет, шаркая подошвами, во двор кормить собаку. Треплет по шее, возвращается домой, сосет трубку.
Хочет починить кран в ванной, ковыряет гаечным ключом, срывает резьбу, сухо ругается.
Идет в комнату, достает из-под кровати хоккейную клюшку, подаренную дочери на день рождения десять лет назад. Трогает шершавое дерево, гладит стертую краску, прижимает к щеке. Дочь уехала в Москву.
Папа пьет водку, морщится, бранит почтовый ящик, думает, что никому не нужен.
Сосед, зараза, пьёт по-чёрному
И перед каждой дверью мочится.
Его жалеют: мол, «учёному»
Осточертело одиночество.
А он с утра кричит: налей ещё,
Жена – шалава, тёща – пьяница,
И матом кроет всех жалеющих,
Пока до рюмки не дотянется.
На всякий оклик – стая нежных букв,
На всякий случай – пауза из птичьих,
Летающих, нетающих созвучий,
Из всяческих «смутившись» и «сверкнув».
А для чего ещё водить пером,
Когда б из-под него не стали биться
Поющая душа июньской птицы
И с сердцем переведавшийся гром?
А для чего ещё ночей не спать,
Глотать упругий ветер над домами,
И кровью знать, и чуткой кожей знать,
Какое солнце сбудется над нами?
19.01.2005г.
Сонет 639
И били… били, силясь подчинить
Меня, коня, своей капризной воле…
Я повод рвал, взвивался вверх от боли…
Мир расползался, как гнилая нить
Лошажий Бог, коль есть Ты, то – увидь
И содрогнись от гнева на престоле:
Бичи до мяса шкуру пропороли…
Но рано из меня верёвки вить!
О, дай мне, Боже, – львиные клыки,
Дай мощь – несокрушимую слоновью:
Я выкуплю свободу малой кровью
И разорву насилия тиски
Нет! Лучше – смерть, чем до скончанья дней
Влачить удел стреноженных коней
Может быть, позже всплакнется,
девичий век переменчив,
нынче же розовый вечер
ластится, льнет под оконце.
Ластится, льнет под оконце,
вьет безмятежные речи,
для необещанной встречи
сердце со словом сомкнется.
Сердце со словом сомкнется,
станет светлее и легче,
колокол медный за речкой
сыплет певучие кольца.
Может быть, позже всплакнется,
позже, когда издалече
голос знакомый беспечно
с девичьим переплетется.
Может быть, позже всплакнется…
