Водка греет человека.
Человек идёт на дно.
Он забыл, как звали реку.
И в груди его темно.
Как зовут её? Не помню.
Я к ней по воду ходил.
Шелест вод я помню сонный,
Холодок в своей груди.
Вспомни. Вспомни. Тихий голос
Повторяет и зовёт.
Волос длинный, жёлтый волос
По воде плывёт.
Я тебя ль не обнимала?
Ты ль меня не звал?
Помнишь, как звезда упала?
Что ты загадал?
Человек лежит на дне,
В тёмной глубине.
Плачет голос безымянный:
Воротись ко мне!
Узнав от деда Митрофана,
Что море полное вина,
Мы устремились по волнам,
Плюя в глаза левиафана.
Орали мы самозабвенно,
Из моря черпая «Кагор».
С волнами, шлепаясь о борт,
Шампанского стекала пена.
Пиит высокого полёта,
(слетел он в детстве с чердака)
Смеялся, приподняв бокал:
«Сбылись мечтанья идиота!»
И бился головой о лиру,
Войдя в нирвану и экстаз.
Не выдержав, пустился в пляс
Петрович, критик из «Сифиры».
Природы странная ошибка,
Что море стало вдруг вином?
А может, дело тут в ином:
Виною золотая рыбка?
Свершилось старика желанье.
И он в корыте сладко спал.
Скупой слезой поэт рыдал
От радости за мирозданье.
В траву, откуда был ты родом,
Где песню ты сплетал,
Сегодня я гляжу, как в воду,
И вижу: ты устал.
Ты лёг на спину тихо, кротко,
И музыка твоя
Без слов отчалила, как лодка,
В нездешние края.
Я вижу света отраженье
И отраженья свет,
Я верю в тихое спасенье,
В страну, которой нет.
А ты лежишь себе, кузнечик,
И коротко молчишь.
Ромашка, скрипка, человечек.
Лишь травка, травка лишь.
В небе тучи лежали пластом,
Тихо плача, без молний и грома.
Но никто не ушёл под зонтом,
Под дождём уходили с перрона.
Даже, если ты насквозь промок –
Не простынешь, любовью согретый.
Уезжаю... Храни тебя Бог.
И – до счастья, когда-нибудь, где-то…
. . . . . .
Дождь искал, догонял и настиг
На рассвет убегающий поезд.
Стали окна страницами книг
И дороги хватило на повесть.
Он писал из грохочущей тьмы
Быстрым почерком справа налево
Обо всём, что за время зимы
Растревожило и наболело.
Не забыв своего языка,
Возвращаясь из туч, как из плена,
Для того он меня разыскал,
Чтобы понятым быть непременно.
И подвижная влажность строки,
Перехваченная темнотою,
Повторяла движенье руки
Человека, любимого мною.
