Тополь, ты, мой, серебристый астральный,
В солнечном ветре – в трепещущих блёстках;
Ночью касаешься сини хрустальной -
Тучи бегут, подгоняемы хлёстко.
Скоро закат разольётся печально,
Пламень прощальный пред нами займётся.
Отсвет как взгляд мимолётный, случайный
Зримым теплом на коре отзовётся.
Путь за спиной представим приближеньем
Птицы неброской к ветвям беспокойным.
Мягкой стеной станет тьмы натяженье,
Крик одинокий погасит над полем.
Клещ серебристый на бархатной шкуре
Так сопричастен дыханию мира,
Где оставляет на образном шнуре
Сперматофоры – живые сапфиры.
Люди как камни в лесу мне ответят:
”В бытность постарше не трогали слёзно
То, что желающий видеть заметит
В чёрном снегу этой ночью беззвёздной”.
Ямки следов – к многоствольному древу.
Вехи годов навсегда зарастают
Мхами из снов, что сплетаются в плеву;
В углях скатившихся солнц не растают.
Осенней отраженной лаской
Светился ясно теплый день.
Расправленные ветром краски
Скрывали солнечную тень.
Остатки лета догорали
В холодной плоскости земли,
И время тонкою спиралью
Терялось в голубой дали.
Над глубиною небосвода,
На окончаньи всех дорог
По слову вечного народа
Мир обновлял Предвечный Б-г.
На кирпичной стене отражается солнце,
И хватается плющ за шершавый покров,
Возбуждаемый звуком таинственной речи,
Открывается свет удаленных миров:
Освящения жар в троекратном повторе
Одиночества полного трепетный миг,
Красота песнопения в утреннем хоре,
И прильнувший молитвенно к небу язык.
Так сидят, чуть качаясь, в печальном восторге,
Подтверждая пророком предсказанный год,
Исполняя обряд ожиданием долгим –
Иудея с бинтами у римских ворот.
Ты откуда-то ехала, не доехала...
Откуда-то шла, не дошла.
Ругая и прощая тебя, с переменным успехом,
в надежде на чудо во мне замирает душа.
Я стрелку минутную глазами двигаю,
она ж, защищая свои рубежи,
всё гонит новых мгновений дивизию,
где предыдущая мёртво лежит.
Но, – наконец-то! – шаги... Ты врываешься
сердце под кофточкой пойманной птичкой стучит.
Когда тебе нравлюсь я – как ты мне нравишься!-
сказать успеваю... дверь закрывая... швыряя в окошко ключи...
- Ну, давай уже…
- Погоди, я еще не готова.
- Что значит – не готова?! Что ты мне голову морочишь?
- Ой, не кричи… сейчас, мне еще надо настроиться…
- Пока ты настраиваться будешь, у меня уже всё лопнет!
- Я не понимаю, куда так торопиться, у нас еще куча времени. Возьми, в конце концов, себя в руки. Кроме того, холодно…
- Так вот и согреемся! Давай, я уже так хочу, что просто не помещаюсь…сейчас всё треснет…
- Ах, я вся дрожу! Какой ты…нетерпеливый…а я боюсь…
- Оооооооооооо!
- Ааааааааааааааа!
И из темной, припухшей под весенним солнцем земли, в дальнем углу огорода выскочили два первоцвета.
Зацеловала б тебя публично,
ну, а пока, хороший,
в этих стихах пульс аритмичный,
словно от тяжкой ноши.
Я не прошу, а требую, слышишь? –
Дождаться меня и всё тут!
Если в сердцах не заполнены ниши,
все расстояния – к чёрту.
Не зареву, не придумаю клятвы,
не удивлю антуражем.
Скину, смеясь, корсет проклятый
и не ссутулюсь даже.
Прежде, чем стану твоею бывшей
Что-нибудь с нами случится.
Может быть, в парке стихи напишем
под зонтом с перебитой ключицей.
