Тонкий луч предрассветный ласкает озябшие плечи,
Заколдованный мир рассыпает небесную пыль.
Мы расстались, и ты погасил наши жаркие свечи.
Мы расстались, и ты навсегда обо мне позабыл.
Не согреюсь уже никогда пред остывшим камином.
Отпылал он, там тлеет душа в рваных муках надежд.
Мы играли в любовь, словно в глупом романе старинном.
В зазеркалье скользнул твой сокрытый запутанный след.
Почему ты такой...
почему...
В зеркала, как в глаза
загляну...
И рукою коснусь
я руки...
Как же были с тобою
близки...
Но в огне твоих глаз
буду снова в плену...
Обманусь, заиграюсь,
совсем пропаду...
Ты молчишь...Я молчу...
Почему???
Никогда я тебя не верну...
Я осталась одна в этом мире с холодной тоскою,
И налью себе полный бокал дорогого вина.
А когда-то от нашей любви мы хмелели с тобою,
Поглощая гремучую смесь бурной страсти до дна.
Бесполезны теперь ожиданья, дорога размыта.
Наступающий день без тебя...Мне до слез очень жаль...
Это солнце, что светит в хрустальном бокале софитом.
Это сердце свое, что навеки пригрело печаль...
Вновь меня полюбить
Сможешь?
К горизонту в постель
Просинь
Улеглась и огонь
(Помнишь?)
Заплясал и запел...
Осень...
Тяжело без тебя,
Веришь?
И минуты-как дни...
Знаешь,
Странно, днем словно розы
Греешь,
А ночами-шипы
обнимаешь...
Ты прости... Не молчи,
Слышишь?
Я хочу рядом быть...
Таю
От твоей нелюбви.
Пишешь
Письма нынче не мне,
Знаю...
Как мне быть? «Просто жить...»,-
Молвишь.
Ну а мне бы открыть
Двери,
И, войдя, не спросить:
«Помнишь?»
А тебе прошептать:
«Веришь?»...
Кулаком погрожу
Выси
"Как же ты допустил,
Боже?!"
«Виновата сама...»,-
Слышу...
Плачет небо...и я
тоже...
…И за то, что не сразу влюбился,
Но за мною пошёл напролом,
За мгновенье, когда усомнился,
И за то, что поверил потом;
Воробьиное сердцебиенье -
Вот за это особенно, за
Не последнее стихотворенье
И за синие – слишком – глаза;
За слова, словно шпоры, в которых
Разглядела себя визави;
За молчанье как суть разговора
В неподвижном припадке любви;
И за то, что назвал не богиней,
А любимою не невзначай;
Сердце бьётся ещё воробьиней,
По заслугам теперь получай!
Загорелая, словно креолка
Я в июле к тебе прилечу.
Обниму, обовью и не только,
Но об этом сейчас умолчу.
Медвежонок, ты чуть огорошен?
Впрочем, что за дурацкий вопрос…
Я не брошу тебя, мой хороший,
Ни сегодня, ни завтра, ни пос…
Взлетают самолёты,
Отходят корабли.
Взлетают самолёты
С ухоженной Земли.
Лежит она под ними,
Летит она вдали.
И по глубокой сини
Уходят корабли.
Уходят самолёты,
Уходят поезда.
Любил ли ты кого-то?
Любил ли ты когда?
Любил ли ты кого-то?
Любил ли ты кого-то?
Уходят самолёты.
Уходят поезда.
Миновало время оно,
всем в душе владеет тело.
Даже вызов к телефону
мелодичен до предела,
даже каждая страстишка
сголуба иль розовата,
даже больно – чтоб не слишком,
чтобы не без аромата
пятизвёздочных отелей,
дорогих автомобилей.
Даже если не хотели,
люди это полюбили:
в Ленинградскую блокаду -
шоколадная конфета...
Вот и мне любить бы надо
Мендельсона или Фета...
Чижик-Пыжик, чем живёшь?
Чижик-Пыжик, что жуёшь?
Что ты улыбаешься?
Всё, что было позади
(Сердце замерло в груди)
Позабыть пытаешься.
Ты ли водочку не пил,
Ты ли по Фонтанке плыл,
По Фонтанке медленной.
Лист осенний, дух дурной.
Что ты делаешь со мной,
Жалкий, недострелянный?
Это стихотворение написано в те времена,
Когда страною правил дракон.
Когда он взлетал – вся замирала страна,
Заключённых из тюрем выводили вон,
И он летел над страной,
Весь – огонь, весь – нещадный святой закон,
И дрожали рты тетивой,
И из губ воров и убийц земной вырывался стон.
Я был среди них, и я видел пламя и лёд
Стекленеющих глаз, уносимых стражею тел.
Я сидел и слагал эти оды дни напролёт,
И дракон над страной, над страной моей грешной летел.
Но едва я заканчивал, меня уводили назад,
Отбирали стихи и сжигали, не прочитав.
В те времена, сидя в камере, я все ещё чувствовал взгляд
Смертельный и зоркий – дракона о ста головах.
