Подо мною волна. Я на гребне ее невесомо
Воспаряю над миром подводным вдали от чужих берегов.
Отчего это чувство, щемящее, так мне до боли знакомо.
До той сладостной боли, возникшей в момент разрушенья оков.
Тех оков, что всю жизнь я ковал для себя терпеливо.
А хотел лишь подкову на счастье.… Да только похожи они.
Как красива над речкой далекой моей та плакучая ива.
И тогда еще было во мне ощущенье свободной волны.
И тогда еще было во мне ощущение слова.
Бесконечно далеким, неясным таким горизонт.
А потом – суета. Превратилась в оковы подкова.
И в простуженный воздух – искрящийся жизнью озон.
На волне. Над волной. Над причудливыми облаками.
Воспарить. Полюбить. Позабыть всех сует суету.
По воде разбежаться, взмахнуть со всей силы крылами.
Улететь навсегда. В ту далекую. Детства. Мечту.
- Ты этого… Не трогай иностранца.
Держал Серёгу я за воротник.
- Я этого вьетна… – Нет, пакистанца.
- Я этого засранца… Серый сник.
Потом мы ели в парке абрикосы
И целовали девушек взасос.
Не верите? Я покажу засосы…
Когда-нибудь… Куда его понёс…
Потом катались мы на каруселях,
Блевал Серёга, как в последний раз.
(Последний раз и был на самом деле).
Не знаю, что с ним… Попритух, угас…
Встречаемся, пройдёмся как-то вяло,
Туда-сюда; у винного ларька
Серёга говорит: «Ну, побежал я».
А рожа у него, как у хорька.
И побежал действительно… И быстро.
Спортивно так, противно как-то так...
Я выпиваю за двоих канистру,
Ну, не канистру, а поллитра всяк.
И всё наперекос… Избит, развёлся…
(Не я, а он). Сидит под фонарём.
С таким вот фонарём, и папиросу,
Не зажигая, курит день за днём.
И как-то жалко мне его, и стыдно.
Как будто должен так не он, а я.
Ведь я пью водку прям у магазина,
Хотя, подумать, у меня семья…
И я своей семье чего-то должен:
Не опускаться и смотреть вперёд...
А тошно как… Да до чего ж я дожил…
Меня же впереди никто не ждёт.
Не ждёт Серёга (кто ж тебя так снова?).
Не ждёт Санёк, который не дожил.
«Здорово, друг». "Какое там здорово.
Меня тем летом ботулизм убил".
«Ах, да. Забыл… Ты извини». «Да ладно».
И снова: быт, и алкоголь, семья…
А надо что? Да ничего не надо.
В порядке всё. Не надо ни хуя.
Мне врач сказал – придете через год.
И никаких лекарств.
Мол, время лечит.
И никаких переживаний и забот.
И Вы забудете про сердце.
И про печень.
Ну, и, конечно же, забудьте про стихи.
А от любви – бегите без оглядки.
Пусть батюшка отпустит Вам грехи…
Ну, просто так.
На всякий случай.
Для порядка.
Про мясо и про рыбу –
позабыть.
Употреблять проросшую пшеницу.
И крепче кваса -
ничего не пить.
Не вспоминать про гамбургер.
И пиццу.
На пляж.
В бассейн.
И в баню –
ни ногой.
При минус десяти –
не выходить из дома.
Про секс вообще не говорить
мой дорогой.
Иначе – Паркинсон.
А то и просто кома.
Ночами надо спать.
Забудьте про луну.
Смотреть на звезды также запрещаю.
Не трогать ни одну
гитарную струну.
Тогда....
еще лет пять Вам
обещаю.
Его внимательно послушал и ушел.
В начале в ресторан.
А после в казино.
И на Тверскую.
Спасибо доктор –
так мне стало хорошо.
Плевать хотел
на жизнь твою...
Такую.
Эта жаркая ночь
Утомительно долго текла,
Растворяя в себе
Все былые обиды, печали.
В эту жаркую ночь
Нам с тобой не хватало тепла
Друг от друга вдали…
Но сегодня мы в самом начале
Наших новых дорог,
А точнее, дороги одной,
Где с любой стороны
Благодатное солнышко светит.
Перейти за порог –
И Любимая станет женой.
Разве грусти нужны,
Если водится Счастье на свете?
А может быть, было второе пришествие?
Может, мы снова распяли Христа?
И Понтий Пилат, эта хитрая бестия,
Послал воевать Его в Афганистан?
А может, в Чечне отсекли Ему голову.
И бросили в снег, Аллахом клянясь.
И наблюдали с презреньем агонию,
На агнца Божьего матерясь.
Может, на мальчике мы не заметили
Бесланской Голгофы терновый венец.
Так Его ждали! И так Его встретили!
Такой уготовили страшный конец!
ПредАли, распяли Христа без распятия.
Неискупимые наши грехи…
Может нам ждать и пришествия пятого,
С календаря отрывая листки?
Я уступлю – а ты не плачь -
Свои карандаши.
Тетрадь с конспектами души
И этот плащ.
Пусть воскресит твоя рука
В тетради облака,
И не устанет, зеленя
Траву поверх меня.
Невидимая на просвет
Судьба сольется в круг
Не плачь без повода, мой друг,
Попробуй этот цвет.
Каково ощутить себя на гильотине?
За секунду, за две до паденья ножа.
Словно в детстве лежишь под кустами рябины.
И от счастья трепещет душа.
Бесконечное небо и жизнь бесконечна.
И от этого кругом идет голова.
И рябина на небе зажгла свои свечи.
Тело вечно и вечна душа.
Что успеешь увидеть на той гильотине?
Через пару секунд после стука ножа.
Смерть Надежды своей под кустами рябины?
А средь ягод как дымка –
Душа.
Закат встречал металлофон:
Взлёт молоточков от ступенек,
Которые – чистейший скол
Кристаллов сплава с серебром.
Отныне страшно отдалён
Гранёного стакана пленник.
Разлит небесный алкоголь,
Пузырик солнца гаснет в нём
И не согреет его вен -
Они как тени тонких веток,
Что испещряли старый ствол
И скрылись вдруг с угасшим днём.
