Она увидела его читающим стихи и влюбилась.
Потом она водила его к своим одинаковым друзьям: это Дима, это Димон…
Потом она привыкла к его стихам.
- Зачем мне читать тебя, когда я с тобой? – спрашивала и улыбалась.
- Стихи пишутся втайне, а между нами нет тайны, – подумал он тогда.
- Когда земля довольствуется тенью, что облаку до земли? – подумал он и ушел от нее.
Потом она вышла замуж за майора каких-то войск. С ней было двое детей, когда они встретились.
Поглупевшая и располневшая она осталось прежней, ничего не изменилось, просто все эти годы она стояла, как стоит земля. А он плыл.
Стучат колёса надеждой-сказочкой
Из ярко-праздничной мишуры.
Летят к огню, друг за другом, бабочки,
С наивной верой в исход игры.
Сияет красками свет неоновый,
Влекут картинками – витражи…
А за фасадами – грязь не новая,
Собаки стаями и бомжи…
Чужие лица … К закату клонится
День равнодушной глухой тоски…
А дома – хлебом пропахла горница
И из-за печки трещат сверчки…
Машины злобно сверкают фарами
И кроют матом – через клаксон…
А дома – струны поют гитарные
И запах сена, и сладкий сон…
Стучат колёса надеждой-сказочкой,
Дурманят голову миражи.
Летят... в огне погибают бабочки...
Слезам не верит Москва чужим.
Осень косы распустила. Всё в дыму.
Нелюбимым – стал любимый. Почему?
Чей – не спрашивай, не знаю – злой каприз
Осень, вместе полетаем? Камнем вниз….
Нелюбимым – стал любимый. Как же так?
Ты ответь мне, в чём причина? Где пустяк?
Тот – что стал последней каплей. Через край.
Но посеяно, не так ли? Собирай….
Поле выжито пустыней. Снов следы
Словно предрассветный иней. Чуть видны.
Осень! Осень! Стыло.. Хмуро всё вокруг
И листва деревья бросив, стала вдруг
Просто мусор… Утро спряталось в дыму.
Мир рассыпался, как бусы… Почему?
Лошадь, он не посторонний.
Он – на счастье. Как подкова.
Я сама с его ладони
Хлеб губами брать готова.
Лошадь, глянь в глаза Олегу,
Он всё знает, взгляд не спрячет:
Трудно верить человеку,
А любить его тем паче.
Скажет: "Эх, творенье Божье!.."
Вытащит репей из чёлки,
И ладонь, как подорожник,
Он приложит к стёртой холке.
Ну, надо ж… Как ты правильно молчишь.
Всё верно, диалог сейчас излишен.
Твоя, почти классическая тишь -
Безмолвней тишины, молчанья тише.
А я не собираюсь – между строк,
Зачем словам невидимая ноша…
Поешь, вот тёплый яблочный пирог,
Погладь мою игрушечную лошадь.
Неужто я сумею через час
Уехать домодедовским экспрессом?..
Мой милый, помолчи пока за нас.
А я… Ну, это, видимо, от стресса…
Была бы пропасть, что сидеть во ржи?..
Целуешь… Хорошо невыносимо!..
Неужто я пойму потом, что жизнь
Без нужного – тебя – осуществима…
А мы друг друга выкрали у всех,
И в сердце – чувств и времени смешенье,
Возможность совершить великий грех,
Но – нежности великой совершенье.
Я вспомнила – коралл в его руке,
и к берегу причалившая лодка.
Мы влажные – в загаре и в песке
мерцали, будто пара самородков.
И не от солнца вспыхнула щека,
как только наши взгляды цвета кофе
столкнулись, словно два материка,
и замерли в предверьи катастрофы...
Арабским жеребёнком сиглави
по берегу бродил солёный ветер.
Я ночью улетела от любви,
быть может, самой искренней на свете.
