Я любовь на девок не меняю,
но меняю слезы на слова.
Никого ни в чем не обвиняю,
разве что теперь я понимаю,
что её я недоцеловал.
Скажет кто, ну что же здесь такого?
Много в мире страсти и огня.
Но они не знают Кондакова,
Вовку то есть, стало быть меня.
Я б сказал мадамам многим – Здрасьте!
Но сдержусь – за тайну, за мою,
вы меня, пожалуйста, не сглазьте,
я вернусь. Спою. И долюблю.
Ведь она мне, как душе – тельняшка,
как гитаре тонкий нервный гриф.
Только с ней душе моей не тяжко
целоваться, не договорив.
Только с нею я и есть с собою
на тарифе конском, но в ладу.
Оплачу любовь своей судьбою
все равно – в раю или в аду…
"...Видишь этот рубец?
Он оставлен слезой."
"... земная шваль: бандиты и поэты."
(Борис Рыжий)
Бандит, живи в стихах поэта.
Мне для тебя строки не жаль.
Мы, с точки зрения планеты,
Как ни крути, земная шваль.
Здесь камень стал метеоритом,
Подвалом – черная дыра.
Ты явно весь из палласита,
А я из веры и ребра.
Мой галактический обломок,
Без сил упавшая звезда,
Ты ночевал в траве у дома,
А дома не был никогда.
И потому так сохнут губы,
Горят от соли неземной,
Когда целую этот грубый
Рубец, оставленный слезой.
Я завидую,
Вашей тени.
В майский день,
неразлучной с Вами.
Только, я не Сергей Есенин.
Объясниться не смог стихами.
Двадцать лет, к Вам бегу,
из прошлого.
По Потёмкинской.
Через – три ступени.
Господи! Помоги стать,
на мгновение – её тенью.
К воде спускаются леса,
Из них вчера удачно вылез.
Течет река, как бык поссал.
Мой путь домой весьма извилист.
Поддали ночью хорошо...
С трудом попав в иголку ниткой,
Я зашиваю капюшон,
Стащив с себя энцефалитку.
Не сгладит даже ураган
Крутую горную породу,
И зубоскалят берега,
Поймав кураж на поворотах.
Зима случается к весне,
Как си вис пацем — пара беллум.
Ловлю губами первый снег,
Чтоб смачно жить на свете белом.
Туманна биография совы
А если всё же...
Нет, архивы – снегом,
Корнями вырванных страниц полны
Так что: увы, увы
Туманна биография волны
Архивы – пеной
Заполнены, речной, второстепенной
Да, в общем-то, и мы
Волной, зазябшие, уже не так больны
Туманна биография коня
Над миром ржание: «полцарства за меня!»
В саду, в лесу, в реке
Искали – нет архива
На нет – и нет суда
Вам, стало быть, товарищ, не сюда
Туман в саду и над рекой красиво
.
* * *
Никуда не спеши.
И куда б ты ни шел —
Отправляйся пешком и пораньше:
Ты почувствуешь, как
Эти дни хороши
И увидишь, что сад стал оранжев…
Никуда не спеши.
Сядь и глубже дыши,
Отмечай в птичьем пенье длинноты…
В тридцать лет уже можно
Писать для души —
Если раньше писал для нее ты.
Никуда не спеши —
Слушай: в ранней тиши
Разливается песня пичуги…
Никуда не спеши.
Выбрось карандаши
И пойми, что напрасны потуги…
(1985)
.
Спасибо, что ты есть,
и проклят я, что буду.
Ты вся – благая весть,
а я зову Иуду.
Я предал небеса,
поля, моря и реки,
где наши голоса
тела плели навеки.
Дрожу от немоты,
расчетливый и гадкий,
спросить боясь – как ты?
В порядке? Я – в порядке.
Все ровно у меня.
Страна, семья и куры.
За свет пришла пеня…
С соседкой шуры-муры….
Но чувства, что попал,
на глупость, как на бабки,
увы, не избежал
и выводы не сладки.
Любовь не предавай,
безлюбье будет карой,
как Аннушкин трамвай,
и как рассвет Икару.
Люби!.. – Тяни, толкай,
себя к ее порогу,
в чем хочешь – потакай,
но чтобы было ровно
и сладко ей дышать
на рук твоих созвездьи,
и бойся опоздать
из своего отъезда.
Но немота кует
свои права молчанья
и выдать не дает,
ни днями, ни ночами
и всхлипывает боль,
оглядываясь немо -
наверное, любовь,
не более, чем схема,
где он да плюс она.
А если она – минус,
то схема тем стройна,
что с ним соединилась.
Вот он и шьет чертеж
словами и мычаньем.
Ну что ж теперь, ну что ж…
Почтим его молчаньем.
Поймем его как есть.
Без всякого резона.
Он – не благая весть
и из Армагеддона…
Куда ни глянь – зима повсюду
И лёд – синоним слова «мир».
Я не боюсь поймать простуду,
Грызу нетающий пломбир.
Всё хорошо с иммунитетом,
И оттого течёт слеза,
Что ветер плещет синим светом
В полузакрытые глаза.
Нельзя мне, милый, оглядеться,
На южный полюс развернуть
Большое северное сердце,
Оно растает. Как-нибудь
Пойдёшь за мною по дорожке,
И в миг подошвой сапожка
Растопчешь льдинки, слёзы, крошки
От шоколадного рожка.
Не торопясь, не обгоняя,
Зачем нам эта чехарда...
Со мной следами совпадая,
Не замечая никогда,
Что облака на небосклоне,
Не в силах землю обойти,
Бредут, как загнанные кони,
И умирают по пути.
.
* * *
В. Б.
Повиснет гроздь
Осенних гроз,
Уедет гость —
Останется усталость.
И отдохнем.
И приведем
В порядок дом —
А что еще осталось?
Всё, что хотел,
Сказал и спел,
И улетел,
Оставив пару строк нам,
Оставив стих.
Наш дом затих…
И к тридцати –
К зиме — заклеим окна…
…Так что ж, теперь
Рвешь дверь с петель,
Твой спаниель —
С чего так вертехвостен? —
Двор освещен:
Шарф — над плащом,
Гриф — за плечом… —
Ведь дом не дом без Гостя.
1981,
Тбилиси
