Занозой сидит жгущий сердце глагол,
Я плачу опять в час вечерний...
Безвинно погибший на Калке монгол,
Мне жаль тебя, мирный кочевник.
На добрых соседей коварный навет
Звучит для меня по-уродски.
Безвинно зарубленный швед на Неве,
Прости дикарей новгородских.
Европа пришла любоваться на Русь?
Увы, не накрыли поляну.
Безвинно заколотый пикой француз,
Мы строго накажем улана.
Могли мы сыграть в дурака или в гольф,
Растить помидоры в теплице...
Ты зла не держи на Россию, Адольф,
За то, что пришлось застрелиться.
Шальная я. Заноза и зараза.
Люблю лишь натуральное. Не стразы!
Могу козлу по наглой морде вмазать...
Но, говорят, любовь бывает зла.
Арабские читала на ночь мифы
И по уши я втюрилась в халифа,
Который в профиль смахивал на грифа
И причитал: «Алейкум ассалам!»
И стала я халифкой. В то же время,
Шестнадцатой женой в его гареме...
Такая групповуха, кто не в теме,
Всегда была, признаться, не по мне.
От скуки я порой рычала пумой,
Жуя халву, нугу, рахат-лукумы.
И думала одну лишь только думу:
Найти б для бегства ночку потемней.
Закат однажды отгорел пожаром,
И муж уснул, устав от жен отары.
Верблюд донес меня до Гибралтара,
А там российский крейсер подобрал...
В Сибири я к зиме готовлю лыжи,
Пищат за печкой серенькие мыши.
А где-то в жаркой Африке мой бывший
Мычит, как озабоченный марал.
В распахнутом легком осеннем плаще
с карманами, полными выпавших звёзд,
я добр и весел, как юный Кащей,
на время бессмертный, иду в полный рост.
Дорога бросается под ноги мне.
Топчу её отзвуком гулких шагов.
Счастливым лицом отражаясь в Луне,
иду сеять звёзды в Стране Дураков.
Те тысячи звёзд, что упали созрев.
С гарантией всхода и наверняка.
Озимые сеют у нас в октябре.
Чтоб к лету суметь накормить Дурака.
Чтоб ел он со звёздного дерева плод
и светом его напитался ума.
И также, однажды, он двинул вперёд.
И звёзды ссыпал про запас в закрома.
Мой тихий век, немного постояв,
смутившись, незаметно удалится
в те самые незримые края,
где наши тени обретают лица.
Я не вспугну полуночной тиши.
Не потревожу ваших сновидений.
Уйду как все, кто здесь когда-то жил
в составе многих тысяч поколений.
Уйду... Не попрощавшись, но успев,
забрать с собой свой гонор и гордыню.
Свою любовь, безумие и гнев.
Оставив лень, недвижимость и имя.
Свой тихий век я выпью до глотка.
Не закусив ни славой, ни богатством.
Без них дорога в мир теней легка...
Хоть я и не спешу там оказаться.
Лед отошел от берега,
Ствол ивы стал поярче,
Доходы, жертвы клиринга,
В безнале явно плачут.
И пахнет воздух сыростью,
А социум прям мерзостью,
Повержен город серостью,
А я, так странно,трезвостью.
Вот выйду я на улочку,
Присяду я на лавочку
И разговора удочку
закину. Может Галочка
Расскажет мне подробненько
Про отпуск и любовника.
Расставим закусь ровненько
И пригласим к нам дворника.
Мужчина как-никак...
Милая, мало очень
Было у нас ночей
Летних, что дней короче
И горячее, чем
Солнце, такое рыжее.
Их не хватило нам!
Я обещал, что выживу?
Тут правит бал война,
И за победу, знаю,
Жизнь заберет в залог...
Я обещал, родная?
Не осуждай за ложь.
Под горячим живым солнцем
пахнет небом моё время.
Выдыхаю свинец и стронций.
Добываю любовь треньем.
Я надену на тусклый вечер
золотую корону взрыва.
Не утянет меня к вечным
даже сам многорукий Шива...
Я верчусь под Луной в койке,
наслаждаясь твоим телом.
Оловянный солдатик стойкий...
Если любит своё дело.
Cловно к зверю, с ножом чухонским,
не спеша подбираюсь к смерти.
Добываю огонь для солнца,
упираясь в попутный ветер.
Над воздушным твоим замком
будут вечно сгорать звёзды.
Я тебя проведу в дамки.
Я для этого был создан...
То, что я еще не псих –
Выбито на камне.
Но недавно сел в такси
И забыл куда мне.
Я, конечно, был нетрезв...
Но литрушка – что мне?
Отказалась наотрез
Память адрес вспомнить.
Где же ты, мой дом родной?
В сумерках природы
Разделяют нас с тобой
Световые годы.
Гладь мечтательной реки –
Вечности основа.
Дальних окон огоньки –
Маяки сверхновых.
Ощутимы их лучи
И пространства волны...
А таксист форсаж включил
И унесся в полночь.
