Я в далёком когда-то детстве
О волшебном мечтал наследстве.
Получить, например, миллион эскимо
И годами питаться – но:
Заболел с осложненьем ангиной
И зимою ужасно длинной
Две недели лежал, ничего не желал
И здоровый однажды стал.
Не мечтал я том, что лето
Принесет мне тепла и света,
Но с течением дней всё плохое ушло,
А хорошее произошло.
И теперь мне не надо бояться,
Что мой галстук может измяться,
И что мой бутерброд муравьиный народ
Перед школой во сне погрызёт.
Мне завещано всё и сразу:
Эскимо, недоступное глазу,
Страны и города, где везде и всегда
Карамельная плещет вода.
Я тебе непременно хотел рассказать,
Как нам следует нашу дочку назвать,
Чтоб жила она счастливо так же,
Как мы жили с тобою однажды.
Мне во сне это имя комарик шепнул
И, как рыбья чешуйка, во мраке блеснул,
Я забыл и хожу как в тумане:
Катя, Оля, а может быть, Аня.
Непременно мне надо заснуть и опять
На опушке лесной комара повстречать,
Чтоб счастливое имя напомнил,
И чтоб я его крепко запомнил.
Обниму я руками упругий живот,
Где счастливая дочка неслышно живёт,
Окруженная вещими снами,
Катя, Оля, а может быть, Аня.
Пробираясь по снегу, по чьим-то следам,
То есть след в след для удобства,
Он идёт, согнувшись, в универсам,
Ощущая в себе сиротство.
Покупает бритву и блендамед
И, на женщину глядя в кассе,
Напряженно думает: Сколько лет...
В параллельном училась классе.
Возвращаясь назад по следам чужим,
По чужим, не ставшим своими,
«Маша!» – вздрогнул... Каким дорогим
Было женское это имя.
С васильками бельё постельное,
Застиранные цветки.
Ноготки на венке поддельные,
Пластмассовые огоньки.
На берёзе пичуга сельская
Ни в одной из ноток не врёт.
А на кладбище – тишь имперская
Всё из бронзы лилии вьёт.
Одинокое в небе облачко,
Васильковый огромный цвет.
Скачет мальчик через верёвочку.
Притворимся, что смерти нет.
Josef_sonn
Но окунуться в радостный бедлам
уже не мне... Такая доля злая.
Здесь ветра нет, не носит ветер лая,
и поделила б сердце пополам,
но это сердце, порванное в хлам,
кому теперь – не вижу и не знаю.
В своём аду, пожалуй, коренная,
я знаю счёт лопатам и вилам,
рифмовкам душ, их заживожареньям,
и смол табачных смрадным выделеньям,
крестам на строках.. нет пути назад.
И всё-про-всё, которое имели, -
всё в печь!.. Звучит забавно, как: «Все в сад!»,
но мы ведь знаем, как на самом деле.
