Arifis - электронный арт-журнал

Двуликий Янус. 

Детективная повесть. 

Б.Д.Сподынюк. 

Просмотр кино ролика, режиссером которого в качестве дипломной работы был Эдуард, имел нешуточный успех у членов дипломной комиссии, и они, единодушно, поставили этой работе наивысший балл. Его режиссура поразила всех своим креативным мышлением и новыми, подчас неожиданными находками, придавшими простенькому сюжету остроту и пикантность. Об Эдуарде говорили как о молодом, талантливом кинорежиссёре который ещё скажет своё слово в киноискусстве, а некоторые, особо горячие головы, прочили ему ни много, ни мало, а «Оскара» за режиссуру его дальнейших, серьёзных работ. 

В течение трёх дней, последовавших за защитой дипломной работы, Эдуард рассчитался с деканатом, получил все необходимые документы, рассчитался со студенческим общежитием, сдал в институтскую библиотеку всю научную и художественную литературу, которой он пользовался во время подготовки дипломной работы. 

Они с Леной, любимой девушкой Эдуарда, даже успели погулять на последней студенческой вечеринке, где вместе с его сокурсниками обмыли полученные дипломы, выпив водки, расчувствовались до слёз и клялись в вечной дружбе и взаимопомощи. 

Поэтому, когда на следующий день Эдуард с Леной садились в поезд идущий в Одессу, куда они направлялись к родителям Эдуарда, у Эдуарда была головная боль и постоянное желание пить. Он был молчалив и сосредоточен. 

Леночка, невеста и, как она надеялась, будущая жена Эдуарда, была нежным созданием с очень мягким и уживчивым характером, постоянным венчиком светлых волос вокруг головы, которые светились как нимб вокруг головы, как у святых на иконах. Она, понимая состояние Эдуарда, не задавала лишних вопросов, стараясь дать возможность Эдуарду побыть в покое. Так и произошло, поезд потихоньку набрал скорость, шёл он экспрессом и Эдуард заснул под мерный стук колёс по рельсам. 

Леночка сидела рядом с Эдиком, рука её, машинально, гладила его голову, в купе они были одни, и Леночка мыслями унеслась в будущую жизнь. Ей предстояло знакомство со своей будущей свекровью, женщиной властной и бескомпромиссной, которая имела огромное влияние на Эдуарда. Благодаря деньгам, которые она высылала Эдуарду, они могли себе позволить многое из того, о чём другие студенты не могли даже и думать. Леночка, в своё время, окончила медицинское училище и устроилась на работу в частную клинику операционной сестрой, где завоевала авторитет и любовь всех сотрудников, и когда она сказала руководству, что будет уезжать в Одессу со своим будущим мужем, то расстроила всех без исключения. Потом сотрудники скинулись и устроили Леночке проводы, во время которых наговорили ей много тёплых слов и пожелали столько хорошего, что для того чтобы сбылись все пожелания, одной жизни мало. Затем хозяин, он же и главный врач клиники, дал ей рекомендательное письмо к своему другу, у которого была такая же клиника в Одессе. 

«Леночка, – сказал ей хозяин – в этом письме я даю самые лучшие отзывы о твоей работе и гарантирую моему другу, что лучше тебя, вряд ли, существуют операционные сёстры. Поэтому, я уверен, что без работы ты не останешься. А вот это письмо, – хозяин протянул ей запечатанный конверт, – предназначено ректору Одесского  

Медицинского института. Если ты надумаешь продолжать образование, то отправишь ректору, за две недели до вступительных экзаменов, это письмо, только, укажи на конверте адрес, по которому ты будешь проживать в Одессе. Он тебя пригласит на беседу». Хозяин обнял Леночку, похлопал её по спине и вышел. Леночка пришла домой после проводов вся зарёванная, и, рассказывая обо всём Эдику, рыдала в три ручья. 

Вот так, под стук колёс, и текли её мысли. В этот момент Эдик открыл глаза, затем сел на постели рядом с Леночкой, потянулся и задал типичный для всех мужчин вопрос: 

« Ленуся, у нас, чего-нибудь, поесть не найдется? 

- А как ты себя чувствуешь? – с улыбкой спросила Лена. 

-Ты знаешь, уже гораздо лучше, только, еще некоторая тяжесть в голове ощущается,- сказал Эдик, приглаживая свои волосы. 

«Тогда двигайся поближе к столу, – сказала Леночка, доставая из сумки свертки с провизией и медицинский пузырёк емкостью граммов в сто, – тут медицина предусмотрела для тебя лекарство, которое тебя избавит от этой тяжести в голове». 

Она быстро развернула свёртки с бутербродами, достала несколько солёных огурчиков, два, сваренных вкрутую, яйца и поставила две медицинские мензурки, в которые из пузырёчка налила по пятьдесят грамм, уже разведённого пополам, медицинского спирта. 

Подняв мензурку, она произнесла тост: «Ну, Эдичка, за нас с тобой, за новую жизнь на новом месте, за нашу любовь и взаимопонимание» 

Они выпили и начали закусывать, аппетит у обоих был хороший и они быстро покончили с едой, затем, Лена достала разовые стаканчики и налила обоим кофе из термоса. Пятьдесят грамм спирта легли на благодатную почву и, Эдуарда потянуло, опять, в сон. Он лег на нижнюю полку, Леночка умостилась рядом с ним, он её обнял, и они грея друг друга и дыша одним дыханием, уснули спокойным сном. 

О, как прекрасна юность, когда вдвоём с предметом своей любви можно устроится на полке купейного вагона не ощущая тесноты, вдыхая аромат его(её) тела, чувствуя мощный поток тепла, который вы создаёте обогревая друг друга и пропитываясь друг другом до мозга костей, до кончиков ногтей, ощущая необыкновенную любовь и единение. 

Поезд прибыл в Одессу по расписанию, в купе к Эдуарду и Леночке так никого и не подселили и они имели возможность любить друг друга всю ночь, чем они и воспользовались, поэтому несколько задержались с выходом на перрон, где их встречали мать Эдуарда и его отчим. 

Когда они, наконец, вышли, все встречающие у их вагона разошлись, только одна пара продолжала терпеливо ждать. Как только Эдик вышел на перрон, он бросил свои чемоданы и бросился обнимать мать, поцеловав её , он поздоровался с отчимом сдержанно, по-мужски. Леночка стояла сзади и скромно ждала, когда Эдуард познакомит её со своими родителями. Наконец-то Эдик спохватился, схватил Леночку за руку и представил её своей матери и отчиму, назвав её невестой. Подав Леночке руку и вяло, пожав её Изольда Семёновна, внимательно, с ног до головы смерила Леночку своими зелёными глазищами, назвала своё имя и отчество и отвернулась, дохнув на Леночку арктическим холодом. Зато отчим Эдика, улыбаясь во весь рот, обнял Леночку и со словами: « Добро пожаловать! Вашего полку, Изольда, прибыло! Меня, деточка, зовут Игорь Михайлович, надеюсь, мы с тобой подружимся». 

Он забрал у неё чемодан и сумку, Эдик взял оставшиеся чемоданы и они пошли на авто стоянку, где оставили «Нисан премьер», принадлежащий им. Они погрузили в багажник всю кладь и поехали в квартиру родителей. Во время дороги Игорь Михайлович, беспрерывно балагуря, выяснил, что Леночка сирота, родители её умерли два года назад, с Эдуардом она, уже, два года живет, пока, в гражданском браке. Но они решили с Эдиком, как только устроятся на новом месте, найдут жильё и работу, сразу же поженятся. 

Родители Эдика жили в небольшом особняке на улице Садовой. Первый этаж его занимал их ювелирный магазин, второй этаж был жилым блоком состоящим  

из трёх комнат, ванной комнаты, большой кухни. Было, ещё, парочка кладовок для разных хозяйственных нужд. Изольда Семёновна не занималась домашним хозяйством, уже года четыре у них в доме была домработница, которая стирала, гладила, убирала в доме и готовила пищу. Она не жила вместе с родителями, а была приходящей. Начинала работу в десять утра и работала до четырёх дня по будням, и с десяти утра до двух дня в субботу, в воскресение у ней был выходной. Звали её Софья Григорьевна, ей было пятьдесят семь лет, и при всей сложности характера Изольды Семёновны, домработнице удавалось с ней ладить. 

Когда они приехали, Игорь Михайлович загнал автомобиль во двор, где был его гараж, мужчины, выгрузили вещи и подняли их на второй этаж. Эдуард, не спрашивая, матери, затащил их в свою бывшую комнату, в которой он жил до отъезда в Москву. В комнате всё изменилось, вместо кровати Эдика стоял большой двуспальный диван, письменный стол за которым Эдик делал уроки, исчез, вместо него была другая мебель, судя по перестановкам, эта комната предназначалась для кратковременного приёма гостей. Эдуарда это, как-то, неприятно резануло по самолюбию, он понял, что для него тут места постоянного нет, и не будет. Он хотел спросить свою мать, что она об этом думает и как объяснит это положение, но в этот момент вошла Софья Григорьевна и пригласила всех к столу. 

Изольда Семеновна, уже, успела переодеться, обновить макияж и сидела во главе стола. Она была очень яркой и властной женщиной сорока пяти лет от роду, чуть выше среднего роста с тяжёлой копной каштановых волос уложенных в элегантную, высокую прическу, большими изумрудными глазами, обладающими властным замораживающим взглядом, со стройной, слегка полноватой, фигурой, высокой грудью и атласной без единой морщинки кожей. На её длинных ногах были изумительно красивые туфельки на высоком каблуке, и когда она шла, создавалось впечатление, что она не идёт, а скользит по воздуху. 

Глядя на эту женщину, чувствовалось, что она тщательно следит за своим здоровьем и делает всё, чтобы её тело и душа как можно дольше оставались молоды. 

Редко какой мужчина не оглядывался на неё, когда она проходила мимо. Одета она была, всегда, модно, одежда её была элегантна и соответствовала месту либо обществу, в котором она находилась. 

Благодаря своему аналитическому уму, некоторой доли храбрости и разумного женского авантюризма, обширным связям во властных структурах, она смогла в смутные времена перестройки скопить некоторый капитал и выкупить ювелирный магазинчик, который благодаря её врождённому чувству прекрасного начал приносит хоть и небольшой, но стабильный доход. Она сама занималась ассортиментом продаваемых изделий, потихоньку завела хорошие связи среди антикваров, которые, зная её деловые качества, доверяли ей, для продажи, очень ценные антикварные ювелирные украшения. Продажа такого раритета, иногда, покрывала годовой налог. 

Как-то, находясь на отдыхе, на острове Кипр, она познакомилась с Игорем Михайловичем, своим теперешним супругом, который стал для неё ещё и партнёром по бизнесу. 

Когда Изольда Семёновна дала согласие Игорю Михайловичу стать его женой, 

Эдику, как раз, исполнился один год. 

Изольда Семёновна пресекала малейшие попытки своего супруга выяснить, почему она рассталась со своим первым мужчиной, отцом её сына, оставшись с грудным ребёнком на руках. Все эти попытки потерпели фиаско, но чем дольше Игорь жил с Изольдой, чем больше узнавал её, тем больше понимал, что Изольда, очень, порядочный человек, и если она рассталась со своим первым мужем, значит, так было нужно. 

С одной стороны это льстило его мужскому самолюбию, он, как и всякий мужчина считал, что Изольда любит только его, она никогда не вспоминала своего первого мужа и сделала всё, чтобы Эдуард начал называть его папой как можно раньше. Она использовала для этого любой предлог, любой, мало-мальски касающийся Игоря разговор. Стоило Игорю переступить порог дома, он тут же слышал голос Изольды радостно сообщающей сыну: «Смотри, Эдик, наш папочка пришёл!» 

Таким образом, без всякого морального насилия Эдик начал называть его папой, и стал его сыном. 

Теперь родители совместно обсуждали его успехи и промахи и в детском саду и в школе. Обсуждали и претворяли в жизнь все необходимое, чтобы он рос в сытости и тепле был всегда одет и обут, хорошо учился.  

Эдуард рос спокойным, послушным, сосредоточенным и вежливым мальчиком, который не доставлял серьёзных хлопот своим родителям. Он хорошо учился в школе и окончил её с золотой медалью и с одобрения родителей поехал в Москву поступать в один из самых престижных институтов, и поступил в ВГИК на режиссёрский факультет. 

Мать и отчим, регулярно, посылали ему деньги на жизнь и учёбу с расчетом того, что живет он в столице России. 

И вот, теперь, в их доме, их сын, дипломированный кинорежиссёр, сидит с ними за одним столом. Изольда и Игорь чувствовали гордость за своего мальчика, правда, следует сказать, что Изольде не очень понравился выбор сына. На месте его жены, она видела женщину другого уровня и стати, чем сидящая за столом Леночка, которая, как открытый нерв, чувствовала холод, идущий в её сторону от Изольды Семёновны. Он её сковывал и не давал возможность что-то сказать или рассказать, она дважды ловила удивлённый взгляд Эдика на себе, но ничего с собой поделать не могла. Её состояние почувствовал Игорь Михайлович и со всех сил старался расшевелить и развеселить её. 

Выслушав все рассказы Эдуарда о студенческой жизни, о защите дипломной работы, Изольда Семёновна, с присущей ей рационализмом, поставила все точки над i. Её речь можно было бы сравнить с тронной речью английской королевы, она кратко и чётко расписала, как она видит дальнейшую их жизнь. Попросив внимания, она начала: «Дорогой сын и Вы Леночка. Вы люди взрослые и вполне самостоятельные, поэтому я считаю, что дальнейшую свою жизнь вы обязаны строить сами, рассчитывая только на свои ресурсы. 

Но, учитывая тот факт, что ты Эдик кинорежиссёр, человек молодой и пока еще неизвестный в кино кругах, я даю тебе год, чтобы ты раскрутился, нашел спонсора и начал режиссировать и снимать кинофильмы. На этот период, вы себе найдете и будете снимать квартиру, деньги на квартиру я Вам дам из расчета триста долларов в месяц, это составит три тысячи шестьсот долларов. Так же для питания я Вам выделю две тысячи четыреста долларов, это из расчета двести долларов в месяц на двоих, мало того, если ты женишься на Леночке, то я пропишу её на своей площади, как твою жену. Имея прописку, она сможет работать, т.е. поможет тебе быстро стать на ноги. Деньги, шесть тысяч долларов, получите завтра утром, пока найдёте квартиру, можете пожить у нас, но не более чем две недели. Эту ссуду я даю Вам в качестве подарка, т.е. она беспроцентная и возврату не подлежит». 

За столом воцарилась такая тишина, что слышно было позвякивание посуды которую на кухне мыла Софья Григорьевна. У Эдика выражение лица изменилось, четче обозначились скулы, глаза потемнели, радостное настроение от встречи с родителями и возвращения домой улетучилось. Изольда Семёновна внимательно оглядела всех и, встав, вышла из-за стола и направилась в свою спальню. Игорь Михайлович, тоже встал и, сконфуженно, пробормотав что-то, направился вслед за Изольдой. За столом остались Эдик с Леночкой. 

Идём и мы Ленчик, – сказал Эдик, – будем в комнате переваривать полученную информацию. И они поднялись и прошли в бывшую комнату Эдуарда. Там Эдуард сел на диван и задумался, а Леночка, потихоньку, начала распаковывать свои вещи. В комнате был платяной шкаф, заглянув туда, она нашла его пустым с десятком свободных вешалок. 

Она, тут же, начала развешивать в шкафу свои и Эдика вещи. Потом, решившись на серьёзный разговор, она повернулась к Эдуарду и сказала: «А знаешь Эдик, твоя мама, абсолютно, права, так уж устроены люди, если предоставить им комфортные условия жизни, то они, никогда, не будут что-то делать, чего-то добиваться. Пройдет время, навыки и квалификация утратятся, человек превратится в нахлебника и никчемную личность, которая, в итоге, сама себя перестанет уважать. Твоя мать, Эдик, просто, умница. Мало того, что она сразу взяла быка за рога, она предусмотрела и обеспечила нам начальный период становления, ты должен немедленно поблагодарить свою мать. Не сиди, вставай, иди и поцелуй её и от моего имени». 

Эдуард встал, с посветлевшим лицом, и направился в спальню матери, постучав и получив разрешение войти, он подошёл к матери, которая успела переодеться в домашний халат и лежала на широкой кровати. Рядом с ней сидел и держал её за руку, успокаивая, Игорь Михайлович. 

Эдик встал на колени у изголовья кровати, обнял мать за плечи и поблагодарил её за заботу о них. Дважды поцеловав мать, он сказал: «Ма, ты конечно права, права во всём и мы тебя, с Леночкой, целуем за твою заботу». 

Изольда, взъерошив волосы у него на голове, улыбнулась и сказала: «Иди, уже, подлиза, иди к своей молодой э-э-э-подруге. Я очень рада, что вы, вдвоём, оказались умными детками и всё правильно поняли». 

Эдуард, ещё раз поцеловал мать и, поднявшись с колен, пошёл в «свою» комнату. 

Там Леночка закончила раскладывать вещи, сидя на диване, ждала Эдика. Он вошел в комнату с хорошим светлым лицом, сообщив, что мать назвала его подлизой, предложил Леночке пойти погулять по городу. Он, давно, обещал познакомить Леночку с Одессой, поводить её по историческим местам города, показать памятники бульвары.  

Было начало сентября, в Одессе была тихая, солнечная погода. Температура воздуха держала столбик ртути в термометре на отметке двадцать градусов по Цельсию. 

Ребята, быстро, оделись и, выходя из дома, крикнули родителям, что идут прогуляться и будут часам к четырём дня. Изольда Семёновна выйдя из спальни, остановила их и предупредила, что Софья Григорьевна накроет стол к обеду в два часа дня, если они не явятся к обеду вовремя, то будут голодными до ужина, который по распорядку в восемь вечера. 

«Хорошо мама, мы постараемся успеть! – прокричал Эдик, закрывая входную дверь. 

В этот день они, конечно, не успели к обеду, да им и не сильно хотелось есть, зато 

они обошли все мало-мальски знаменитые места города, Эдуард показал Леночке всё, что знал сам. Они пили кофе у «Фанкони», пиво, в ирландском пабе за столиком, установленным, прямо, на тротуаре улицы Дерибасовской. Отдыхали у музыкального фонтана в Городском саду и посетили знаменитый собор на Соборной площади. Леночка была в восторге от города и горожан. Ей, очень, понравился мягкий, с большим количеством шипящих звуков, с хорошей порцией юмора и непередаваемыми южными интонациями, Одесский говорок, на котором разговаривают представители более ста четырнадцати национальностей, проживающих в Одессе. Они, так же, накупили кучу газет с объявлениями о сдаче квартир. С трудом, но всё же, успели к ужину. 

За ужином, подавала на стол блюда с едой и чай сама Изольда Семёновна, Леночка метнулась, чтобы ей помочь, но Изольда отклонила помощь, сказав, что Леночка не знает 

где и что лежит. Потом подумала и добавила, что завтра попросит Софью Григорьевну всё ей показать, если Леночка согласна. Леночка, конечно, согласилась. 

Ужин прошел в доброжелательной обстановке, дети рассказали, где они были и что видели, показали пачку газет с объявлениями о сдаче квартир. На газеты Изольда Семёновна посмотрела скептически, сказав, что у неё есть знакомый риэлтер, она его попросит, и он поможет найти для них неплохую квартиру. Эдик сказал, что завтра собирается на Одесскую киностудию, узнать что-то по поводу работы и, что снимают на студии, кто режиссёр снимаемого фильма. Леночка, смущаясь, спросила у Изольды Семёновны, не знает ли она, случайно, где находится клиника доктора Шариша, у неё к нему рекомендательное письмо.  

Изольда Семёновна ответила, что знает, где эта клиника и завтра объяснит Леночке как туда проехать. Потом, что-то вспомнив, сказала своему супругу: «Игорёк, ты же завтра, по делам, должен ехать в этот район, где расположена клиника Шариша, завези нашу Леночку туда, только, объясни, как ей, потом, обратно добраться». 

За столом семья просидела почти до десяти часов вечера, потом, пожелав друг другу спокойной ночи, уже, собрались разойтись по комнатам, но тут Изольда Семёновна попросила детей немного подождать, прошла в свою спальню и вынесла оттуда пачку денег и положила их перед Эдуардом.  

«Тут шесть тысяч долларов, – сказала Изольда Семёновна, – это те деньги, о которых я говорила тебе вчера, бери их они твои». 

Спасибо мама, – Эдуард встал и обняв, поцеловал мать, – я обязательно заработаю и верну тебе эти деньги, вот посмотришь». 

Хорошо, хорошо, – сказала Изольда Семёновна, вытирая глаза от неизвестно откуда взявшейся влаги, – хотя, я тебе и подарила эти деньги, и возвращать их не нужно, мне всё-таки будет приятно». Изольда отвернулась и пошла в спальню. 

«Ну вот опять ты расстроил маму, – в шутку заблажил Игорь Михайлович, – но лучше так, чем по-другому. Леночка, – продолжал Игорь Михайлович, – пошли вместе на кухню, помоем посуду». 

« Да, да конечно», – ответила Лена, и они вышли с Игорем Михайловичем на кухню, Эдуард включился, тоже, и начал выносить на кухню грязную посуду. Втроём, они быстро справились с этой работой и разошлись по своим комнатам. Находившись по городу за целый день, Эдик и Леночка так устали, что уснули сразу же, как только легли и их головы прикоснулись к подушке. 

Утром, наскоро позавтракав, Эдуард уехал на Одесскую киностудию, Игорь Михайлович позавтракал основательно, заставил, так же, хорошо поесть и Леночку и они, вместе с ней, уехали на машине. Игорь Михайлович завёз Леночку в клинику Шариша, высадил её, а сам умчался дальше по своим делам.  

Зайдя в клинику, Леночка нашла владельца клиники и её главного врача в лице доктора Шариша, и передала ему своё рекомендательное письмо. Прочитав письмо, 

Евгений Георгиевич Шариш, аж, запрыгал от восторга. Затем, обойдя Леночку вокруг, спросил: «Так это Вы Елена Викторовна Крылова, о которой пишет мой друг?» 

« Да, это я» – смущаясь, ответила Леночка. 

«В таком случае, где же Ваши ангельские крылья? Я, специально, Вас деточка обошел вокруг, но крыльев не обнаружил, – продолжал доктор Шариш, – ну-ка, пройдёмте в мой кабинет, там я Вас осмотрю более тщательно». 

Он взял Леночку за руку и потащил в свой кабинет, балагуря по дороге о том, что сегодня Бог ему сделал огромный подарок. В кабинете он, опять, обошёл, вконец, смутившуюся Леночку ещё раз, затем, предложив ей сесть напротив его стола, обошел стол и сел, вперив в Леночку озорной взгляд своих небесно-голубых глаз.  

Прошло пару минут, и доктор сказал: «Если хотя бы половина из того, что пишет мой московский друг правда, то я, сегодня, самый счастливый человек, – и продолжил, уже, обращаясь к Леночке, – Вы, действительно, операционная сестра с кучей достоинств, которые перечисляет мой друг?» И не успела Леночка открыть рот, как он нажал на кнопку селектора и вызвал старшую сестру к себе в кабинет, затем, сказал Лене, чтобы она завтра выходила на работу к девяти часам утра, зарплата её будет первые три месяца пятьсот долларов в месяц. Затем, если на практике всё окажется так, как написал его друг в рекомендательном письме, зарплата будет восемьсот долларов в месяц и это не предел. 

В этот момент вошла старшая сестра, и доктор приказал оформить Елену Викторовну на должность старшей операционной сестры с испытательным сроком три месяца и зарплатой согласно штатному расписанию. 

В этот момент Леночке удалось сказать, что они только вчера приехали, остановились у свекрови, ещё нет прописки и т.д. 

Доктор, ни на секунду не смутившись, спросил, есть ли у Леночки трудовая книжка, и тут же приказал отдать её старшей медсестре и уже приказным тоном Леночке сказал, что ждёт её в клинике к девяти утра. Затем встал и вышел из кабинета. 

Удивлённая таким напором, Леночка взглянула на старшую медсестру, та, со смехом, сказала Леночке, что Евгений Георгиевич очень хороший человек, чтобы она не волновалась, всё будет в порядке. 

Выйдя из клиники, Леночка вспомнила наставления Игоря Михайловича и через тридцать минут входила в дом. Изольда Семёновна была дома одна. Эдуард, ещё, не вернулся и, Леночка не выдержала и рассказала о встрече с доктором Шаришем и о том, что с завтрашнего дня она уже работает с зарплатой в пятьсот долларов в месяц. 

Изольда Семёновна похвалила её и поздравила с первым успехом. Затем, Леночка прошла на кухню, где Софья Григорьевна, в соответствии с распоряжением хозяйки, показала и рассказала где и что находится на кухне. Леночка ещё раз убедилась, что Изольда Семёновна никогда и ничего не забывает и является хозяйкой слова. Сказала – сделала. Леночка, ещё больше зауважала свою будущую свекровь.  

Сегодня за обеденным столом собралась вся семья, вернулся Эдуард из киностудии в очень плохом настроении, ничего объяснять не стал, затем пришел Игорь Михайлович, у которого деловая встреча прошла удачно и он, сидя рядом с Изольдой, вполголоса рассказывал ей о встрече. Леночка, окрылённая похвалой Изольды, сидела рядом с Эдиком и светилась радостью. У Эдуарда, в противоположность другим, вид был подавленный и разочарованный. Когда после обеда, они разошлись по своим комнатам, Леночка попросила рассказать Эдуарда, почему у него такое плохое настроение. 

Он, только, рукой безнадёжно махнул. Леночка настаивала и Эдик начал свой рассказ. На Одесской киностудии, сейчас, фильмы не снимают, так как тех денег, что выделены в бюджете на производство фильмов, не хватает на съёмку, даже, одного фильма. Поэтому киностудия предоставляет свои съёмочные площадки и павильоны в аренду другим киностудиям. Они, конечно, арендуя площадки, приезжают со своими режиссёрами, сценаристами, актёрами и т.д. Его, правда, обнадёжили, иногда заказывают рекламные ролики, но очень редко, и если будет такой заказ, они пригласят его. Ознакомившись с его документами, записали его координаты, вот и всё, чего он сегодня добился. 

Леночке было не с руки хвастаться своими успехами, поэтому она сказала, что устроилась на работу и уже завтра должна выходить и работать. Эдик был так расстроен, 

что не поздравил Леночку, пробормотав: «Молодец».  

Леночка близко к сердцу принимала неурядицы, которые случались с её Эдиком, вот и сейчас она, судорожно, думала, как ему помочь и чем его успокоить. И вдруг в её мозгу мелькнула одна идея. 

« Скажи мне Эдик, – задумчиво глядя на него, спросила Леночка, – сколько телеканалов транслируется в Одессе?» 

«Два или три на метровом диапазоне и не менее пяти на дециметровом, – автоматически ответил Эдик, а потом у него что-то щёлкнуло в мозгу и, сообразив, он кинулся к Леночке, обнимая и шепча ей в её ушко, – какая же ты умница Леночка, как же это я сам не додумался?» 

Настроение Эдуарда улучшилось, завтра он, обязательно, поедет на телестудию. Тем более, режиссура телесериалов была его любимым делом. На радостях, Эдик предложил Леночке сходить вечером в кино или посидеть и попить пиво в ирландском пабе. Леночка отказалась, сказала, что ей нужно приготовиться на работу, погладить шапочку и халат, привести руки в порядок. Только сейчас, Эдуард догадался поздравить Леночку с началом работы, а когда он узнал, какая у Леночки будет зарплата, он успокоился полностью и, достав свои институтские конспекты, начал их просматривать. Леночка, пошла к Изольде Семёновне, получить разрешение воспользоваться её утюгом и гладильной доской. 

Изольда Семёновна узнав с каким вопросом пришла Леночка, отправила её к Софье Григорьевне, та, сразу же, забрала её медицинский халат и шапочку и сказала Леночке 

чтобы она через час зашла за ними, все будет выглажено. 

«Софья Григорьевна, я и сама могу всё выгладить», – сконфуженно промямлила Леночка. 

«У нас много чего и кто угодно, может, – весело ответила Софья Григорьевна, – но я сделаю лучше и это моя работа. А ты пойди со своим женихом погуляй. Позавчера, только, приехали, а она, уже, завтра на работу. И кому нужна эта спешка?» 

«Хотим всё успеть, – с улыбкой ответила Леночка, – а Вам большое спасибо, мне ещё руки подготовить нужно к завтрашнему дню». 

«А ты, что у нас, докторша? – с уважением спросила Софья Григорьевна. 

«Нет, – усмехнулась Леночка, – я операционная сестра, готовлю инструменты и медикаменты к операции и присутствую на операции рядом с хирургом». 

« Ну и ладненько, приходи через час заберёшь свою спецодежду», – отправила Леночку Софья Григорьевна. 

Следующий день в семье начался рано. Эдик с Леночкой встали в семь утра, тихонечко умылись и позавтракали и в восемь часов утра отправились каждый по своим делам. Леночка в клинику на работу, Эдик поехал на телестудию. 

С проходной телестудии он позвонил в отдел кадров, сказал, кто он и попросил начальника отдела кадров принять его, тот попросил Эдика дать трубку охраннику. Охранник выслушал короткую команду, положил трубку. Затем взял паспорт Эдика, записал его данные в журнал и объяснил, как пройти в отдел кадров. 

Эдуард вошёл в указанную ему охранником дверь и увидал двух молоденьких девчушек, сидевших перед экранами мониторов с кучами папок на столе. Направо из комнаты, где сидели девчушки, была дверь с табличкой гласившей, что за этой дверью находится начальник отдела кадров. 

Эдуард постучался и, получив разрешение вошел. Навстречу ему поднялся мужчина лет сорока пяти, сделал приглашающий жест в сторону кресла напротив стола и уселся на своё место. Внимательно рассмотрев Эдуарда, произнес густым, приятным баритоном: «Здравствуйте, чем могу вам помочь?» 

Эдуард достал свой диплом и, положив его перед кадровиком, объяснил, что ищет работу режиссёра. 

Кадровик взял диплом Эдуарда и, развернув его не смог сдержать своего удивления: «Это что, диплом ВГИКа? Да ещё и с отличием». 

«Да, – скромно и кратко ответил Эдуард. 

« А почему Вы не остались в Москве? – всё с тем же удивлением продолжал кадровик. 

Эдуард открыл, было, рот собираясь ему ответить, как в кабинет начальника отдела кадров ворвался, словно бомба влетела и, не закрыв за собой дверь, сразу же, начал чем-то возмущаться его старый школьный друг Юрка Постников. Увидав Эдуарда, он заткнулся, минуту что-то соображал, а потом бросился к Эдику, обнял его и завопил: «Это же Эдька, мой школьный лучший друг. Иван Сергеевич, что он у тебя делает? Что, пришел устраиваться на работу? Хватайте его Иван Сергеевич, он во ВГИКе учился!» 

Наконец-то, у Юрки кончился кислород в лёгких и он, на минуту, замолчал, чтобы перевести дыхание. Зная Юрку давно, Эдик прикрыл ему рот ладонью и быстро сказал: «Если ты, Юрчик будешь продолжать громыхать, я в жизни не устроюсь на работу, отдышись и помолчи». 

Кадровик Иван Сергеевич с благодарностью посмотрел на Эдика и сказал: «У нас тут на студии авторские коллективы создавшие свои компинии, – это РИАК, Седьмой канал, ОНТ, и т.п. Я в течение часа с ними всеми свяжусь и выясню их потребность в таком специалисте как вы, а вы пока пойдите и пообщайтесь с вашим школьным товарищем, видать, вы с ним долго не виделись». 

Юрка отдышался и опять забубнил прямо рядом с ухом Эдика: «Иван Сергеевич, смотри не подведи, это же мой, понимаешь, мой школьный и самый лучший друг. Мы через час вернёмся».  

Они вышли во двор телестудии и возле аппаратного корпуса увидали скамейку, стоящую в тени молодого платана. Друзья сели на эту скамеечку и потёк обоюдный поток вопросов и ответов. Спустя полчаса Эдуард знал, что Юрка в телекомпании работает исполнительным директором снимаемых компанией рекламных роликов, которые заказывает олигарх местного разлива и одновременно депутат городского совета Постников старший, то есть папенька Юрки. Основным условием размещения заказа на рекламные ролики в той либо иной телекомпании являлось согласие этой компании устроить Юрку у себя на работу. Ему подыскивали какую-нибудь синекуру, исправно платили немаленькую зарплату, но, все равно, это было выгодней, чем сидеть без заказов и работы. Юрка, по натуре, был парень добрый, ещё не заразился манией величия и не превратился в « мажора», поэтому развивал на своей синекуре титаническую деятельность, стараясь отработать ту зарплату, что ему платили . Все, вокруг, делали вид, что его слушают и исполняют его руководящие указания. Сам же Юрка, уже, через пять минут забывал про свои указания и ни к кому не имел претензий.  

Эдик посмотрел на часы, прошло больше часа и, он предложил Юрке вернуться к Ивану Сергеевичу. Когда они вошли в кабинет кадровика, тот их встретил хорошей новостью. Генеральный директор муниципальной телекомпании согласен и, даже, хочет взять Эдуарда в качестве режиссёра в свою компанию, но, в настоящий момент, он в командировке в Крыму, будет в понедельник и ждет вас Эдуард э-э( заглянул в диплом и добавил) Сергеевич в десять часов. Далее Иван Сергеевич попросил Эдуарда взять с собой паспорт, трудовую книжку, если она у него есть и сделать ксерокопию диплома. 

После этих инструкций, он вернул Эдику его диплом и, протянув руку, сказал: «До встречи в понедельник, Эдуард Сергеевич». Юрка обнял его за плечи, и они вышли через проходную с территории телецентра. 

Юрка, тут же, потащил его к автостоянке и показал серебристый «Лексус-430». 

« Ну, как, нравится тачка, – небрежно произнёс Юрка, – папенька подарил к Новому году». 

« Так Новый год, ещё, через три месяца, – удивился Эдик. 

« Понимаешь, подогнали классную тачку, нужно было срочно забрать, не ждать же три месяца, – объяснил Юрчик, – а то, если бы папенька жевал сопли, тачка бы ушла в другие руки. Таких тачек в городе всего три штуки, у Мэра, областного прокурора и у нас». 

«Да-а-а круто, – протянул Эдик, – и отец не побоялся тебе дать эту тачку, она, небось, 

бешеных денег стоит». 

«Я, даже, боюсь тебе говорить, какие бабки за неё дали», – с придыханием сказал Юрчик. 

– Раз боишься, то и не говори, – весело ответил Эдик, – ну, до понедельника, мне домой пора. 

-Давай я тебя отвезу, всё равно, мне здесь делать нечего, – предложил Юрчик, – а лучше давай заедем в казино «Ришелье», выпьем по чашечке кофе, поговорим, или ты занят? 

– Нет, я не занят, мы пару дней, всего, как приехали из Москвы, но моя маменька, 

ты же её знаешь, потребовала, чтобы мы не маялись дурью и, как можно скорее, устраивались на работу. Моя Леночка сегодня уже на работе. Её взяли в клинику Шариша. 

С тобой мы встретились в отделе кадров. Так что, желание маменьки выполняется. 

– Да, у тебя маменька натуральная «железная леди», – согласился Юрка, открывая правую дверь машины для Эдика. 

Они сели в машину, когда Юрка садился на своё сидение, зажужжали сервомоторчики, подгоняя кресло в самое удобное положение для Юрки. Рулевая баранка, автоматически, придвинулась к Юрке на самое удобное расстояние. Когда он завёл двигатель, его, абсолютно, не было слышно, Юра передвинул рычаг автоматической коробки передач из положения «паркинг» в положение «движение», и машина, плавно покачиваясь, как крейсер на волне, двинулась вперёд, влилась в поток автомобилей и набрала скорость.  

– Видишь Эдик, – поучал друга Юрка, – тут только две педали, педаль газа и педаль тормоза. Чем сильнее ты давишь на педаль газа, тем быстрее авто едет, автоматическая коробка, сама, переключает передачи, выбирая наиболее оптимальную. Если тебе надо затормозить, то ты, просто, перекидываешь ступню ноги на педаль тормоза и тормозишь автомобиль до полной его остановки. Всеми процессами в автомобиле управляет бортовой компьютер. Видал, что натворили эти японцы? 

– Да, это не машина, а лайнер, лимузин, такая плавность хода, я просто в восторге, – восхищенно ответил Эдик. 

В этот момент Юра заехал на парковку у казино «Ришелье», они вышли, Юрка нажал какую-то кнопочку на брелке ключа зажигания, машина дважды квакнула и все двери автоматически закрылись. Они подошли к входу в казино, швейцар открыл перед ними двери и поприветствовал Юрку. Чувствовалось, что его здесь знают и относятся к нему как к завсегдатаю. Они прошли через, почти, пустой игровой зал и устроились за столиком в баре. Подошёл официант, Юра заказал два кофе «Капучино и две порции по сто грамм коньяка. Эдик его предупредил, что пить коньяк не будет, но официант уже ушел выполнять заказ. Через несколько минут, он принёс их заказ и удалился. Юрчик сделал большой глоток коньяка, запил его кофе и начал жаловаться на свою жизнь. 

– Представляешь Эд, – бубнил Юрка Эдику в ухо, – мой старый хрен хочет меня приобщить к своему бизнесу, заставляет ходить на курсы по ведению бизнеса, а у меня ко всей этой лабуде не лежит душа. Папаня верещит, что ему некому будет оставить нажитый тяжким трудом капитал. Знаю я этот тяжкий труд, они все там, депутаты хреновы, так и смотрят, что бы прихватить такое, что плохо лежит. И в этой, так называемой «политической» борьбе готовы друг другу глотки перегрызть. И что удивляет, на их стороне и милиция и суды, они им платят, а те холуйствуют. Видел я дома, как решаются некоторые вопросы выделения земли или ещё какая-нибудь афера, которая кратно увеличит их капиталы. Противно всё это, как-то не по-людски. 

– Да, Юрчик, тяжело тебе, ты ещё в школе был борец за правду, – утешал его Эдик, – но, к сожалению, во всём мире люди делятся на бедных и богатых, и богатые используют свои деньги, чтобы управлять, обирать и помыкать бедными. Если в Америке и в странах Западной Европы это не так видно, как у нас, так, просто, там уровень внутренней культуры населения гораздо выше, чем у нас, там человек, имеющий большие деньги, старается это не афишировать. Хотя, подспудно, происходит то же самое. Это, Юрочка, только, в сказках бывают богатенькие и добренькие дядюшки-миллионеры. Давай валить отсюда. 

Пока шёл это разговор Юрка выпил свой коньяк и тот, что заказал для Эдика. 

Эдик подозвал официанта, чтобы рассчитаться, но Юрка ему этого не позволил. Глядя на подошедшего официанта, он ему пробурчал «Халдей, запиши на мой счёт!» 

Официант поклонился и ушел. Они встали и вышли из казино. 

-Юр, а как ты сейчас за руль то сядешь, ты же выпил, гаишники поймают, права отберут, – заволновался Эдик. 

– Не бойся, дружище, – с пьяной бравадой отвечал Юрий, – я, когда грамм двести вмажу, ещё лучше вожу, чем трезвый, а для гаишников у меня мандаты есть, – продолжал хвастаться Юрий и вытащив из кармана, показал пачку стодолларовых купюр. 

– Они за эти денежки, своими языками, вымоют мне машину, – продолжал куражиться Юрка. 

– Знаешь что, Юрчик, оставь машину здесь и давай пройдёмся ко мне домой. Дойдём по Пушкинской до Дерибасовской, потом по Дерибасовской до Садовой, зайдём ко мне, пообедаем, а потом, я тебя провожу к машине. Подходит? 

- Ты Эдька и мёртвого уговоришь, – согласился Юрий и они потихонечку, поддерживая друг друга, дошли до дома Эдика. 

В два часа к столу вышла одна Изольда Семеновна, Игоря Михайловича не было, Леночка была на работе. Эдик напомнил матери о своём друге Юре Постникове, она удивилась, как он изменился за пять лет, которые она его не видела. Юрка пробормотал что-то о том, что он рад видеть мать своего друга в таком молодом и цветущем виде и подошел, чтобы приложиться к ручке Изольды Семёновны. Она, почувствовав от него запах коньяка, сделала вид, что не поняла намерений Юрия и, обойдя его, села на своё место за столом.  

Софья Григорьевна поставила на стол недостающие приборы и разлила по тарелкам грибной суп. Изольда Семёновна вела светскую беседу, расспросила, как они встретились с Эдиком, спросила у Юрия об его родителях, поинтересовалась отцом Юры. Спросила, по прежнему ли он в депутатах, попросила передать ему привет от неё. За такой тихой светской беседой они покончили с обедом, Юрка хорошо поев, протрезвел, в этот момент вышла Софья Григорьевна и спросила у присутствующих, кто из них желает кофе, а кому принести чай. Все захотели чай. Выпив чай и дождавшись, когда Изольда Семёновна встанет из-за стола, Юра поблагодарил её за угощение и попросил разрешения откланяться. Разрешение было получено и, Эдик пошёл его проводить. Когда они дошли до казино, Юрка попрощался с Эдиком, Эдик направился домой, а Юрий, подождав, когда Эдуард скроется за поворотом, опять вернулся в казино. 

Эдуард вернулся домой, опять проштудировал свои конспекты, чтобы в понедельник не ударить в грязь лицом перед Генеральным директором телекомпании. Затем, он поехал к концу рабочего дня к клинике и встретил Леночку, потом, они вместе поехали домой. Леночка рассказала, что доктор Шариш был в восторге от её работы, и что он, в присутствии всего персонала клиники, сказал, что первый раз себя чувствовал так уверенно во время операции. Все было подготовлено на высшем уровне и инструмент, и медикаменты, и перевязочный материал, и что он, очень, доволен работой новой операционной сестры. 

Когда во время ужина за столом собралась вся семья, Эдик и Леночка рассказали о своих успехах, а Эдик в конце своего рассказа ещё и сказал: «Какая же ты у нас умница, мама!» Изольдва Семёновна, аж, засветилась от удовольствия, но не удержалась от совета не водить дружбу с Юрой Постниковым. На удивлённый взгляд Эдика сказала очень просто: «У вас, сейчас, разные возможности, причём разница огромна. Придет время и эта разница вступит в противоречие с вашей дружбой. Юре от этого ничего не будет, жил он без тебя пять лет, пока ты учился, и будет продолжать в том же духе, а у тебя могут быть большие неприятности. Да, кстати звонил мой знакомый риэлтер. Он нашел для вас, очень, хорошую квартиру. В ней две комнаты, кухня, ванная комната, центральное отопление, паркетный пол, телефон. Все это расположено в центре города на улице Гаваной на втором этаже. Но платить нужно будет сразу за год вперёд. Я договорилась, что вы поживёте неделю, может выявятся какие-нибудь скрытые недостатки, если ничего не выявиться вы рассчитаетесь и живите потом целый год не о чём не думая в этом вопросе. Квартира с мебелью». 

Эдик с Леной вскочили и с криками «Ура», бросились целовать Изольду Семёновну с двух боков сразу. 

Когда все немного успокоились и Изольда поправила прическу, которую, невзначай, растрепали дети во время поцелуев она продолжила: «Вот бумажка с адресом и ключи. Завтра суббота. Я надеюсь, Леночка, что Вы завтра не работаете, и вместе с Эдиком пойдёте смотреть квартиру. В десять часов вас будет ждать хозяйка, с которой вы через неделю, в следующую субботу рассчитаетесь». 

Сказав всё это, Изольда Семёновна встала, посмотрела на всех с улыбкой и пошла в свою спальню. Игорь Михайлович направился вслед за ней, на ходу показывая детям большой палец вверх и приговаривая: «Золотая женщина, ну просто бриллиант». 

Утром Изольда Семёновна удивила всех домочадцев, обычно она завтракала позже остальных, так как вставала в половине десятого утра, сегодня, когда Эдик, Леночка и Игорь Михайлович вышли к завтраку, Изольда Семёновна уже восседала за столом. 

– Я решила пойти вместе с вами, хочу тоже посмотреть Ваше будущее жильё, надеюсь, вы не возражаете? – с интересом поглядывая на детей, сказала Изольда. 

– Что ты, мамочка, мы будем очень рады, правда Леночка? – ответил Эдуард, а Леночка закивала своей головкой так, что сияющий венчик над её головой стал ещё пушистее. 

Окончив завтрак, все оделись и, выйдя из дома вчетвером, пошли вниз по Дерибасовской к улице Гаванной. Они шли по широкому тротуару все вместе в один ряд, Игорь Михайлович держал под руку Изольду Семёновну, а его под руку держала Леночка, с другой стороны Изольду Семёновну взял под руку Эдуард. Все вместе они смотрелись очень хорошо и, судя по довольному виду Изольды Семёновны, ей это всё нравилось. 

Минут через пятнадцать они подошли к входу во двор, где их встретила хозяйка квартиры. Они вошли в подъезд, который был в арке дома, поднялись на второй этаж по широкой мраморной лестнице. На площадке второго этажа было две квартиры. Двери одной были напротив лестницы, двери второй направо. Хозяйка открыла двери второй, и они вошли в квартиру. Сразу после входа был коридор, шириной мера два, который правым своим концом упирался в большую квадратную комнату, судя по мебели гостиную, из этого же коридора был вход в спальную. Левый конец коридора изгибался под прямым углом и вёл к кухне, не доходя кухни, налево были двери в ванную комнату, а перед ванной комнатой был туалет. Квартира была полностью обставлена мебелью, на кухне была установлена посудомоечная машина, в ванной комнате стояла стиральная машина. На кухне был так же установлен большой холодильник, на окнах везде висели красивые шторы. Пол был паркетный и натёрт мастикой до зеркального блеска. Леночка 

была в восторге, забывшись, она обняла Изольду Семеновну и с сияющими глазами прошептала ей: «Изольдочка Семёновна, я так счастлива, это первый МОЙ дом, 

где я буду настоящей хозяйкой. Ну и пусть, что на год. Как я Вам благодарна, мамочка!» 

Это слово «мамочка», вырвавшееся у Леночки растрогали Изольду Семёновну, глаза её заблестели, и она, достав кружевной платочек, начала промокать предательскую влагу в уголках глаз. 

Пока женщины занимались сантиментами, мужчины проверили как работает газовая плита и газовая колонка, бытовая техника, как открываются и закрываются все двери, и обнаружили приятный сюрприз, из гостиной комнаты был выход на балкон, который был размерами два на четыре метра и огорожен старинной ажурной кованной решёткой, выкрашенной в чёрный цвет. 

Когда осмотр квартиры был окончен, Изольда Семёновна указав на Эдика сказала, что в следующую субботу хозяйка может прийти за деньгами и её сын подпишет договор об аренде её квартиры на год. Потом все попрощались с хозяйкой, весьма милой женщиной, и тем же порядком, только в обратную сторону вернулись домой.  

По дороге у Эдуарда появилось чувство, будто кто-то за ним следит, кто-то его пристально рассматривает. Он закрутил головой, на улице было много прохожих, но все они были заняты своими мыслями или делами и никто на Эдуарда внимания не обращал. Проходя мимо кафе, на углу улиц Преображенской и Дерибасовской, он поглядел на витрину кафе и увидал, что на него, изнутри, смотрит молодой человек, очень, похожий на Эдуарда. Эдик потряс головой, стараясь прогнать наваждение. Когда он, опять, взглянул на витрину, там, уже, никого не было. Он извинился перед матерью, попросил, чтобы его подождали минуточку, и вошел в кафе. Там две парочки за столиками пили кофе, больше, никого в кафе не было. «Наверное, показалось», – подумал Эдик и вышел из кафе. 

– Что-то случилось? – встревожено спросила Изольда Семёновна. 

– Да нет, просто показалось, не обращай внимания, ма, – рассеянно ответил Эдуард. 

Дома они ещё час обсуждали плюсы и минусы этой квартиры, Леночка не ходила а порхала как маленькая птичка и что-то напевала. Изольда Семёновна с улыбкой наблюдала за возбуждённой молодёжью. Вдруг раздался звонок телефона, Изольда Семёновна сняла трубку, поздоровалась с кем-то, а затем протянула трубку Эдику. 

– Это тебя, твой школьный друг Юра Постников, – холодно сказала мать. 

– Да, Юра привет, ну-у не знаю, сейчас спрошу у Леночки согласна ли она, и узнаю, нет ли на нас сегодня планов у мамы, повиси на трубке. 

Прикрыв микрофон трубки рукой, Эдик сказал, что Юра приглашает их, то есть его и Леночку на пикник на его дачу. « Мама ты не против, если мы съездим, это возможно в том случае, если у тебя нет на нас планов». 

– Эдик, я тебе уже объяснила, как я отношусь к вашей дружбе, – тихо сказала Изольда Семёновна, – но ты человек взрослый и должен принимать решения сам. 

– Ма, мне, как-то, неудобно ему отказать, он так обрадовался, когда меня встретил, поэтому мы, сегодня, съездим, а в дальнейшем, я буду ограничивать с ним контакты. 

– Затем, обратившись к Леночке, получил её согласие и сказал Юрке, что их отпускают. 

Юра ответил, чтобы они выходили из дома через пол часа, он за ними заедет, брать ничего не надо, форма одежды, – удобная. 

Через пол часа Эдик и Леночка вышли из дома. У самого въезда во двор стоял Юрин «Лексус». Юрка прохаживался около машины. Эдик представил Леночке Юру, они обменялись приличествующими случаю любезностями, и уселись в машину. Юрка за рулём, Эдик и Леночка на заднем сидении. И опять, у Эдика появилось чувство, что на него кто-то пристально смотрит. Он закрутил головой пытаясь поймать этот взгляд, но Юрка вырулив в левый ряд дал газ и они поехали.  

Дача Юркиных родителей находилась в Царском селе, так назвали Одесситы место где «слуги народа» депутаты и другие нуворишки понастроили себе шикарные особняки, огородив всё это трехметровым забором и поставив охрану, которой ставилась задача никого кроме них не пущать. Сегодня, на даче родителей не предвиделось, и Юра исполнял роль хлебосольного хозяина. Он усадил Леночку на широкой и красивой веранде в кресло, укрыл её пушистым пледом, пошёл разжигать мангал, а Эдику поручил нанизывать, уже, замаринованное мясо на шампуры. Затем, он на веранде накрыл большой дубовый стол скатертью и начал расставлять на нём разнообразные закуски. Все попытки Леночки помочь ему, по-рыцарски, отвергались.  

После того, как Эдик нанизал всё мясо на шампуры, проложив каждый кусок мяса колечком сладкого салатного белого лука, Юра расставил их в специальные гнёзда мангала над слоем рубиновых углей, пышущих равномерным, но мощным жаром. И в воздухе потёк, забираясь в ноздри и вызывая обильное слюнеистечение, непередаваемый запах зажариваемого шашлыка. Юрка открыл бутылку сухого красно го вина, разлил его в красивые хрустальные фужеры и предложил выпить за встречу и за знакомство. Они чокнулись, хрусталь запел и они выпили, Юра опять налил и предложил выпить за здоровье Леночки, единственной дамы, пока, в их коллективе. Бокалы опять сошлись в едином порыве, и они опустошили их. Юрка побежал к мангалу крутить шампуры, чтобы мясо не пригорело. Спустя минут десять, он закричал, чтобы Эдик и Леночка садились за стол, шашлык готов, он его сейчас принесет. Прошла минута, и он появился, держа в руках шесть шампуров с ароматным, шкворчащим и истекающим соком мясом, попросил Леночку поставить на стол большое блюдо, положил в него шампуры. Отодвинув стул, уселся за стол, взял свежую бутылку грузинского сухого «Саперави» разлил вино по бокалам и предложил тост за работу Эдика, на которую он завтра оформится, за его успехи на новом поприще. Бокалы зазвенели в единодушном порыве пожелать Эдику успехов, и беседа за столом стала шумной, но приятной. Незаметно, за едой и разговорами опустились сумерки, и вся компания перешла к костру, вокруг которого Юра поставил специальные низенькие скамеечки. Ещё, довольно тёплый сентябрьский вечер, яркое пламя костра и рубиновые искры, уносившиеся вверх, приятный шум в голове от вина, настраивали на песню и ребята, вспомнив песню с которой ходили в школьные походы, дружно затянули её. Леночка, как могла, подпевала им. Юрка, от полноты чувств, обнял Эдика и Леночку и пустил слезу. Когда Эдик с Леночкой начали собираться домой, Юра вызвал такси, заплатил водителю и сказал, чтобы тот завёз ребят под самый их дом. Леночка и Эдик поблагодарили Юру за приятный вечер и пообещали пригласить его на новоселье, как только они чуть-чуть раскрутятся после переезда в новую квартиру. На этом и расстались. Юра остался ночевать на даче, а Эдик с Леночкой поехали домой. Прибыв домой, они сняли обувь как только переступили порог и на цыпочках, чтобы не разбудить родителей, прошли в свою комнату. 

В воскресное утро всё семейство Князевых, включая Изольду Семеновну и Игоря Михайловича, вышли к завтраку несколько позже, чем обычно. Эдик с Леночкой отсыпались после вечеринки у Юры, а Изольда Семёновна вместе с Игорем Михайловичем, как оказалось, вечером в субботу так же вели светскую жизнь, сходили на авторский вечер примы Одесской музыкальной комедии, затем пили шампанское на приёме устроенном в честь этой примы, поэтому позволили себе встать позже, чем обычно. После общего завтрака Изольда Семёновна попросила детей зайти к ней в спальню. Когда Леночка с Эдиком вошли, она спросила, когда они собираются вселяться в новую квартиру. Эдик ответил, что до обеда они соберут свои вещи и в обед, перенесут их на Гаванную. Изольда Семёновна подошла к своему стенному шкафу, достала оттуда два запакованных пакета с льняным, изумительно красивым постельным бельём и вручила их Леночке со словами: «Там, конечно, всё есть, мебель и прочее, но ты, девочка, должна иметь своё постельное бельё обязательно, поэтому это бельё примите от меня в подарок.» 

Дети, в порыве искренней благодарности, бросились целовать Изольду Семёновну. 

– Ну, полно, полно, вы же здоровые, угомонитесь, а то задушите меня, – шутливо отбивалась Изольда Семёновна. 

После этого, Эдик с Леночкой прошли в комнату, где они жили и начали собираться, собрав вещи, Леночка, тщательно, вымыла пол в комнате, вытерла везде пыль, привела комнату в то состояние, в котором она была перед их вселением. 

С вещами в руках, они собрались выходить из квартиры, но Игорь Михайлович, забрав чемодан и сумку из рук Леночки, вышел во двор, где погрузил все их вещи в багажник своего автомобиля.  

– Ну, садитесь детки, поедем на новую квартиру, – весело предложил Игорь Михайлович, открыв все двери автомобиля. 

Спустя двадцать минут, Леночка, уже, занималась созданием уюта в своём семейном гнёздышке. Она, по достоинству, оценила деликатность Изольды Семёновны, которая, специально, не пришла в их квартиру, чтобы не смущать Леночку в качестве хозяйки, и дать ей возможность проявить свой вкус. О чём она тут же рассказала Эдику. 

– Знаешь Леночка, – сказал Эдик очень серьёзно, – я обожаю свою маму, она очень заботливая и любящая мать, несмотря на свою, кажущуюся, строгость и принципиальность. Я готов за неё отдать жизнь и очень рад, что ты, правильно, её понимаешь. 

– Я, Эдик, давно уже поняла твою маму, – задумчиво говорила Лена, – Вся её строгость и принципиальность от большой любви к тебе и от большого страха за тебя. 

Она старается забежать наперёд, чтобы избавить тебя от роковых ошибок, допустив которые, ты будешь очень страдать, а она, будет страдать втройне, вот поэтому и ведёт себя с нами так. 

– Я всегда знал, Лен, что ты умница, а после таких слов убеждаюсь в этом лишний раз, не напрасно я полюбил тебя, давай, перед Новым годом, сыграем свадьбу. Хватит тебе быть моей невестой, пора переходить в статус жены, – с чувством сказал Эдуард. 

Они обнялись и поцеловались, но поцеловались так, что пришлось отложить на некоторое время работу по созданию в квартире уюта. 

Когда Эдуард, встав в восемь утра в понедельник, увидал сервированный стол и стоящий на столе завтрак, он очень удивился. Вроде бы, вчера вечером они с Леночкой, как начали любить друг друга так и не расставались до трёх ночи, затем, вместе, уснули. Когда же она успела приготовить завтрак и сервировать стол. В этот момент Леночка вышла из ванной комнаты одетая, причёсанная с макияжем на лице, подошла к Эдику и, поцеловав его промурлыкала: « Не удивляйся, я, в соответствии с биологическими часами, сова, я могу бодрствовать всю ночь и выглядеть, как будто спала всю ночь. Но днём, есть время, когда я должна поспать хотя бы час. Сейчас, ты завтракай. Я, уже, поела и побегу на работу. Мне, сегодня, нужно пораньше. Желаю тебе удачи». Она чмокнула Эдика в макушку и вышла из квартиры. Эдуард позавтракал и, собрав предварительно подготовленные документы для отдела кадров, поехал на телестудию. Когда он садился в троллейбус, у него, опять, появилось чувство, будто на него кто-то пристально смотрит. Он закрутил головой, пытаясь поймать этот взгляд, но у него ничего не получилось. 

До телестудии троллейбус доехал довольно быстро, Эдик посмотрел на часы, до встречи с Генеральным директором было ещё пятнадцать минут, он подошел к проходной и увидал Юрку, который поджидал его минут десять. Юрка, обнял его, пожелал ему удачи, слегка шлёпнул Эдика чуть ниже спины и Эдик направился в кабинет Генерального директора. 

В приёмной перед кабинетом сидела молодая девица, секретарь Генерального директора, как только Эдик вошёл в приёмную, она подняла красивую мордашку и с любопытством начала рассматривать Эдика. Затем спросила: «Эдуард Сергеевич Князев?» 

Эдик утвердительно кивнул головой. Девица встала, попыталась одёрнуть мини юбку, 

потерпев фиаско в этом, безнадёжно махнула рукой и вошла в кабинет Генерального. 

Спустя минуту она вышла, опять попыталась одёрнуть юбку, но у неё опять ничего не получилось, сказала Эдику: «Генеральный Вас ждёт, Эдуард Сергеевич». 

Эдик прошёл в кабинет, поздоровался и сел в кресло, повинуясь жесту Генерального директора. Разговаривали они минут двадцать, выяснилось, что Генеральный кончал тот же факультет, что и Эдик, расспрашивал о преподавателях, о том, кто писал рецензию на его дипломную работу. В итоге, подписал заявление Эдика о приёме на работу во вновь создаваемую теле компанию на должность режиссёра. Пригласил заходить, запросто, в случае возникновения, каких- нибудь вопросов. Эдик, с подписанным заявлением, поблагодарив Генерального, пошёл в отдел кадров оформляться. Иван Сергеевич встретил Эдика как старого знакомого, минут двадцать занимался оформлением разных карточек, потом, поздравив Эдика с приёмом на работу, сказал, что завтра к девяти утра они встречаются, он его представит остальным сотрудникам вновь создаваемой телекомпании. Эдик вышел из здания телецентра и попал прямо в руки Юрки. Узнав, что на работу только завтра, Юрка предложил обмыть поступление Эдика. Если бы Эдику нужно было возвращаться в дом матери, он, наотрез бы, отказался, но так как он вернётся в свою квартиру, и мать не будет видеть его выпившим, а Леночка его поймёт, он согласился. 

Они сели в машину Юрки и приехали в казино «Ришелье». Юрка заказал по сто грамм коньяку, взял какие-то салатики, орешки и кофе. Себя Юрий не ограничивал, в итоге, через час он, уже, лыка не вязал, Эдик, так же, был выпивший, но держался на ногах и, по его внешнему виду не возможно было определить степень его опьянения. 

Учитывая это, Эдик предложил Юре оставить машину под казино, а самим взять такси. Их обоих развезут по домам. Юрка, вдруг, заплакал и встал перед Эдиком на колени, чтобы Эдик сел за руль и отогнал машину к исполкому. Его отец приказал пригнать машину к шести часам вечера, она зачем-то ему понадобилась, и грозил оторвать Юрке голову, если он не пригонит машину. Юрка, с детства, панически боялся своего отца. Эдик сказал Юре, что не может водить машину, у него нет «Прав», и ездить он ещё толком не может. 

Юрка рыдал и просил всеми святыми выручить его, он будет сидеть рядом и подскажет, что и как нужно делать. Учитывая то, как к нему относился Юра, плюс грамм двести коньяка, которые он выпил, склонили Эдика к положительному решению. 

Юра готов был целовать Эдику руки, они заказали себе по чашке крепкого кофе, 

выпили его, и вышли из казино. Юрка еле держался на ногах, норовил всё время упасть, Эдик с трудом удерживал Юру в вертикальном положении. С трудом, открыв дверь, он засунул Юрку на пассажирское сидение и закрыл за ним дверь. Юра привалился к двери и, зевнув с риском вывихнуть челюсть, захрапел. Эдик сел за руль и, только, вставил в замок ключ зажигания, как зажужжали серво моторчики, подгоняя под него сидение и рулевую баранку. Таки здорово, – подумал Эдик и включил стартер. Двигатель заработал бесшумно и без малейшей вибрации, только стрелки приборов в щитке показывали, что двигатель работает. Он посмотрел на рычаг коробки автомата, который стоял в положении «Паркинг» и попробовал передвинуть его в положение «Задний ход», так как необходимо было сдать задом, чтобы выехать со стоянки. Но рычаг не двигался ни в какую сторону. Он хлопнул по пустому месту левой ногой, чтобы выжать сцепление, потом вспомнил, что здесь нет педали сцепления. Тогда он попробовал разбудить Юру, чтобы спросить, как включить рычаг на задний ход. Ему на секунду удалось вернуть Юрку в сознание и тот жуя звуки выдал на гора информацию которая выглядела приблизительно так: «Праой гой жми а едаль рмоза и чай ычу» 

Эдик был так же под шофе, поэтому он понял что имел в виду Юра. Он нажал на тормозную педаль и легко перевёл рычаг коробки в положение «Задний ход». Потом он потихоньку начал отпускать педаль тормоза и машина на холостом ходу двинулась назад. 

Как только он выехал со стоянки, он опять нажал на педаль тормоза, машина остановилась, он перевел рычаг в положение «Движение», опять потихонечку отпустил педаль и машина плавно двинулась вдоль улицы. Он спустился по улице Бунина до улицы Польской, повернул на неё доехал до улицы Жуковского, сделал правый поворот и по улице Жуковского начал подниматься до улице Пушкинской, чтобы по Пушкинской доехать к Городскому исполкому. На перекрёстке улиц Пушкинской и Жуковского, в момент, когда Эдик к нему подъехал, загорелся красный сигнал светофора. Эдик нажал на тормоза и остановил машину и зачем-то вывел рычаг коробки в нейтральное положение. Вслед за ним на перекрёстке остановился джип «Тойота», а за джипом новенькая «Тойота Камри». 

Когда фонарь светофора зажёгся зеленым светом, водитель джипа нетерпеливо посигналил и начал движение вперёд. Эдуард занервничал, нажал на педаль газа, но его машина начала катиться назад. Начавший движение водитель джипа увидал, что на его машину катится «Лексус», затормозил и резко включив заднюю передачу, дал задний ход и въехал в начавшую движение и находившуюся сзади «Тойоту Камри». Эдуард, каким- то чудом, в последний момент нажал на тормозную педаль и автомобиль остановился, не докатившись до джипа каких-то пять, десять сантиметров. Водители двух побитых автомашин, в ярости, кинулись к Эдуарду. Открыв его дверь, они почувствовали, что водитель пьян, а пассажир в полном алкогольном отрубе. Тогда, водитель джипа перевел рычаг автоматической коробки в положение «Паркинг», затем вытащил Эдуарда из машины и забрал ключи зажигания. Они подвели Эдуарда к своим машинам и показали нанесённый ущерб их машинам. Эдуард, прекрасно, понимал, что если бы он был трезв и у него было удостоверение на право управления автомобилем, эти сердитые мужики ничего бы ему не сделали. Но ситуация была не в его пользу и он спросил у них, что они хотят, чтобы погасить конфликт и разъехаться. Мужики, быстро, смекнули, что можно неплохо нажиться. Они посовещались и объявили Эдуарду, что за шесть тысяч долларов на двоих они обо всём забудут. Эдуард сел за руль и сказал, чтобы они ехали за ним к его дому, там он им даст деньги. Эдуард завёл машину, подогнал её к зданию мэрии, оставил на стоянке под мэрией вместе с пьяным Юркой, вложив ключи зажигания ему в руку. Потом, подошёл к джипу, сел в него и сказал, чтобы он подъехал на улицу Гаванную. Там он сказал мужикам, чтобы подождали его, зашёл домой и вынес шесть тысяч долларов, которые ему дала его мать, чтобы он рассчитался за квартиру и на питание на год. Водители пострадавших автомашин, ни слова не говоря, разделили деньги и, через минуту, их уже не было. Эдуард, вернулся домой, не раздеваясь, кинулся на постель и попытался отвлечься и уснуть. Чувствовал он себя мерзко и сам себе был противен. 

Но, всё-таки, пережитый нервный стресс, выпитый алкоголь сделали своё дело и он, заснул. Разбудила его Леночка, вернувшаяся с работы. В руках у неё были две большие сумки с продуктами, которые она купила по дороге домой. Достав кошелёк и посмотрев, что деньги у неё закончились, она сказала Эдику: «Дорогой, выдели мне денег на питание, я хочу в следующую субботу устроить званый ужин для твоих родителей, я уже продумала, что я приготовлю. Но, чтобы не ударить в грязь лицом, нужно купить продукты. Я каждый день, понемножку, буду покупать, чтобы к пятнице у меня всё было. 

Кстати, какие блюда больше всего любит твоя мама? И что нравится Игорю Михайловичу?» 

Она подошла к кровати и поцеловала Эдика, от неё шёл лёгкий запах медикаментов. Эдик вспомнив, что с ним сегодня приключилось, сел на кровати с поникшей головой и рассказал Леночке всё как было, нигде не сваливая вину на Юрку и не выгораживая себя. 

«Что, пришлось отдать все деньги, – с ужасом воскликнула Лена, – а как же квартира, ведь нам необходимо в субботу за неё рассчитаться, черт с ним с питанием, я попрошу аванс в клинике, долларов сто и мы перекрутимся, а вот квартира. Боже, как она мне нравится, какие у меня были мечты?»  

Леночка отвернулась от Эдика и зарыдала так горько, что у него началось сердцебиение, он почувствовал, что задыхается, и захрипел, лицо у него приняло синюшный цвет. Леночка вскочила, бросилась к медицинской аптечке, достала какой-то флакончик и, накапав в него лекарство, заставила Эдика его выпить и уложила его в постель. Сама села рядом и начала гладить Эдика по голове, прошла минута, сердце у Эдика заработало ритмично, цвет лица нормализовался, ему стало лучше. У Леночки от испуга за Эдика, слёзы сразу же просохли, и все денежные дела показались, абсолютно, незначительны по сравнению со здоровьем Эдика. Она поняла, что всё происшедшее, 

- роковая случайность, которая могла произойти с каждым, и что Эдик переживает её гораздо больше, чем она. Леночка взяла себя в руки и начала успокаивать Эдуарда.  

– Ну и чёрт с ними. Деньги, всегда, легко придя, легко и уходят, – говорила она Эдику тихим, спокойным голосом, – обидно конечно, но это не конец света. Завтра встретишься со своим Юркой, попроси у него в долг только деньги на квартиру. Не сможет он тебе отказать, ведь ты же его выручил. 

– Да, это выход, – сказал Эдик повеселевшим голосом, – попробую взять взаймы у Юрки. Если он мне откажет, тогда, выхода нет, придётся просить у матери. Мне этого очень не хочется делать, падать в глазах матери на уровень ниже плинтуса, но мне, так же очень, нравится эта квартира, первый наш совместный дом. Леночка взяла стетоскоп и послушала сердце Эдика, удостоверившись, что с ним всё в порядке, строго сказала: «Лежи, не вставай, я, сейчас, приготовлю ужин и позову тебя на кухню, а пока, ни шагу из постели». Она поцеловала Эдика и вышла из комнаты. 

Эдуард лежал и слышал, как Лена ходила на кухне, позвякивание посуды, шум воды в мойке. Эти, такие обыденные звуки, вконец, успокоили Эдуарда, и мысли его уже текли в спокойном русле. Да, он дал маху, сделал большую и глупую ошибку, но ведь это действительно, не конец света, а всего лишь деньги.  

– Будем считать, – продолжал думать Эдик, – что я получил хороший жизненный урок, правда, он мне, очень, дорого обошёлся. 

В этот момент в комнату вошла Леночка в новеньком, весёленьком передничке и присев в книксене произнесла: «Мой господин, ужин подано, извольте к столу». Эдик встал и обнял Леночку. Так, обнявшись, они вышли на кухню. После ужина Леночка предложила прогуляться, они оделись и пошли на Приморский бульвар. Вечер был тёплым и они, присев на бульваре на скамейку, обнялись, и долго любовались видом моря и раскинувшегося внизу порта, слушая его нескончаемый шум. На бульваре сидели, ходили весёлые и счастливые Одесситы. То тут, то там слышался задорный смех молодых людей, либо гитарная музыка и песня под неё. Всё это вместе, плюс тёплая южная ночь, накрытая чёрным бархатом неба с ярко светящими звёздами млечного пути, и доносившееся мощное дыхание моря с его свежим йодистым запахом, как бы говорили Эдуарду: «Жизнь прекрасна, принимай её такую, как она есть».  

Спустя полтора часа, они вернулись домой и умиротворённые улеглись спать. 

Эдик смотрел на Леночку и думал о том, что Бог его наградил, подарив ему любовь этой молодой женщины с которой можно преодолеть любые преграды. Он обнял Леночку и почувствовал, как она потянулась навстречу ему всем своим существом, Эдик целовал её шею, плечи, груди, ложбиночку между ними. Каждый из двух сосков, её возбуждённых грудей, предлагал себя для поцелуя и отзывался на поцелуй. Тело Леночки затрепетало под его ласками, она выгнулась дугой и сладострастно вздохнув, впустила его в себя, застонав от наслаждения. И это наслаждение то нарастало, то спадало, давая им, возможность перевести дух, затем, опять, захватывало их целиком и возносило на самую вершину блаженства. Заснули они, уже, под утро. 

Утром они проспали и, быстро собравшись и поделив оставшиеся у Леночки деньги, 

взяли такси, и с разницей в пять минут, но без опоздания, прибыли, каждый, на свою работу. Эдуарда представили коллективу новой телекомпании, ознакомили с его обязанностями, и он с головой погрузился в работу. Он не заметил, когда подошло время обеда. Эдик пошел в столовую, которая находилась в телецентре, и когда, уже, заканчивал кушать, он удивился, почему сегодня он не видел Юрия. Увидав в столовой начальника отдела кадров, Эдик поздоровался с ним и спросил где рабочее место Юрия, где он может сейчас его найти. Иван Сергеевич ответил, что рабочего места у Юры нет, что он, вообще, хочет, ходит на работу, а не хочет, не ходит. Поэтому помочь Эдуарду, Иван Сергеевич, в этом вопросе не может. Эдуард поблагодарил кадровика и решил из своего офиса позвонить Юре домой, его домашний номер телефона у Эдуарда был. Трубку сняла женщина, Эдуард попросил Юрия к телефону. Женщина поинтересовалась, кто Юру спрашивает. Эдик представился, тогда женщина, которая оказалась мамой Юры, видимо боясь, что её прервут, быстро заговорила: «Эдик, я очень рада тебя слышать, слава Богу, у Юрочки появился хороший друг. Но вчера папа очень на него рассердился, он пригнал папе машину в бессознательном состоянии, был так пьян, что не помнил, как он это сделал. Отцу надоели Юрины бесконечные пьянки, и он поместил его в какую-то частную клинику, где Юрку выведут из запоя, очистят ему кровь и закодируют. Я постараюсь узнать, где находится эта клиника, позвони мне завтра в это же время, всё Эдик, я кладу трубку».  

Это известие огорошило Эдика, и он, судорожно, думал, что надежда на Юру рухнула, продолжая держать у уха телефонную трубку, издающую короткие гудки. 

Наконец-то, он спохватился и положил трубку на рычаг аппарата. Он не мог сосредоточиться на рабочих вопросах. В его мозгу, постоянно, стоял один вопрос, как найти деньги. Завтра, уже, будет среда, после неё через два дня он должен заплатить три тысячи шестьсот долларов, иначе скандал и позор. Как он будет смотреть в глаза матери, что скажет и как оправдается? Надежда, взять взаймы у Юры, рухнула, похоронив под собой планы Эдика и Леночки. Эдик, конечно, позвонит матери Юры, даже, наверное, съездит к другу, но как человек разумный он понимал, что Юрка ничего сделать не сможет. Он, просто, не дееспособный, вряд ли, догадался спрятать в трусах кучу денег. 

Обдумывая всё это, Эдик почувствовал, что сложившаяся ситуация берёт его за горло. Единственный человек кто может ему помочь, – это его мать. В этот момент он вспомнил предостережение своей матери по поводу дружбы с Юрием, она чувствовала, что эта дружба вылезет Эдуарду боком. Так оно и произошло. 

Ну, что же, дождёмся завтрашнего дня, и всё станет ясно, – подумал Эдик. После этого он, опять, занялся рабочими вопросами и в конце рабочего дня, когда Генеральный собрал сотрудников на совещание, он смог доложить свои предложения по организации работы компании. Генеральный остался доволен той работой, что проделал Эдуард, о чем высказался на совещании. 

Хоть одно светлое пятно сегодня, – думал Эдуард, вспоминая похвалу Генерального директора. 

Эдик приехал домой около семи часов вечера, Леночка была на кухне и суетилась по хозяйству. Он разделся и, войдя на кухню, нашёл Леночку очень хорошенькой в новом передничке, на который он вчера не обратил внимания. Он обнял её и поцеловал. Она посмотрела на него молча, хотя выражение её лица выглядело, как один сплошной вопрос. 

Эдик присел на стульчик у кухонного стола и рассказал Леночке всё. Она слушала, не перебивая и в конце его рассказа, очень расстроилась. Она старалась не подавать вида, но Эдик заметил, как опустились её плечи и погасли огоньки в глазах. Потом, опомнившись, сказала Эдику, что доктор Шариш предложил ей аванс в триста долларов, так, что месяц с питанием, они продержаться. Эдик похвалил Леночку, но настроение у них от этого не улучшилось. Он сказал, что завтра после работы, собирается поехать в клинику, где лечится Юра, надежды он на него не питает, но нужно использовать все шансы, прежде чем идти к матери. Леночка согласилась с ним, и они, поужинав, провели вечер у телевизора. 

На следующий день, под конец рабочего дня, Эдуард позвонил маме Юрия, и она дала ему адрес частной клиники, где Юру избавляли от алкоголизма. Сразу после работы 

Эдик поехал по этому адресу. Клиника находилась в районе монастыря. Его долго не пускали к Юре, звонили родителям, и видимо, попав на его мать, получили разрешение допустить Эдуарда к Юрию. Строго предупредив, чтобы Эдуард не пронёс чего-нибудь спиртного, проводили его в палату Юрия. Войдя в палату и поздоровавшись с Юрой, Эдик обратил внимание, что лежавший на кровати с полузакрытыми глазами Юра, как-то странно прореагировал на приход Эдика. Эдик поставил ему на тумбочку пакет с апельсинами, которые предварительно купил, и спросил о самочувствии Юры. Только тогда, Юра, чуть-чуть, приоткрыл глаза, заторможено поздоровался с Эдиком и замолчал. 

Прошла минута или более, Юра, опять, открыл глаза и слабым голосом поблагодарил Эдика за апельсины и опять впал в какое-то замороженное состояние. Эдик понял, что Юрку обкололи какими-то препаратами с наркотическим воздействием и, что его друг ничего сейчас не соображает и ничем ему помочь не сможет. Эдик посидел ещё минут десять с Юрой, тот за это время даже позы не поменял, затем встал, пожелал Юрию поправляться и вышел из палаты. 

Эдуард приехал домой, когда Леночка, уже, приготовив ужин, ожидала его. Он вошёл на кухню, и Леночка вопросительно посмотрела на него. Он, отрицательно покачал головой.  

– Ну, тогда, иди быстро вымой руки, а то и так всё уже остыло, – ровным голосом произнесла Лена. Когда, вымыв руки, Эдик сел за стол, Леночка подала ужин и присела рядом с ним. Эдик машинально жевал и думал о том, что в последнее время его преследует, просто, фатальное невезение. Он понимал, что другого выхода у него нет. 

Завтра нужно идти к матери и всё ей рассказать, валяться в её ногах, умоляя дать ему деньги. Эта перспектива приводила Эдуарда в бешенство, и он, с трудом сдерживался, чтобы не сорваться на Леночке. Леночка чувствовала состояние Эдуарда и молчала. Она понимала Эдуарда и сочувствовала ему, но в то же время считала, что он должен обо всём рассказать матери. Закончив кушать, Эдик подвинулся к Леночке, обнял её и сказал, что завтра пойдет к маме.  

– Мне кажется, – сказала Леночка, – это будет в данной ситуации самое правильное решение. Не съест же тебя мама, ну поругает тебя немного, но деньги даст. Ты ей скажи сразу, что мы взаймы у неё берём эти деньги. При наших зарплатах мы с ней рассчитаемся за пол года. Я понимаю Эдик, что это претит твоему мужскому самолюбию, но сам же видишь, что ситуация безвыходная. 

– Ладно, Бог с ней с ситуацией. Чему быть, того не миновать, – сказал рассудительно Эдик. – Давай, малыш, перед завтрашней маминой выволочкой, сходим в кафе, где есть хорошая музыка, посидим, выпьем кофе, развеемся. Леночка согласилась и побежала одеваться. На удивление, оделась быстро, и они вышли из дома. Решив посидеть в кафе «Фанкони», они пошли по улице Ланжероновской до улицы Ришельевской, и опять, Эдуард почувствовал на себе, уже, знакомый липкий взгляд. Он закрутил головой, пытаясь определить источник этого взгляда, но ничего подозрительного не обнаружил. 

Эдик и Леночка прекрасно провели время в кафе, придя, домой любили друг друга так неистово, как будто в последний раз. 

В пятницу Эдику передали для режиссуры сценарий шоу, которое должно состояться во время первого эфира новой компании. Подготовив свой вариант сценария с режиссёрскими вставками, он показал его Генеральному директору. Тот утвердил вариант Эдика и направил его в производство, предварительно похвалив Эдуарда. Эдик очень обрадовался этому обстоятельству, но мысль о встрече с матерью, тут же убирала улыбку с его лица. Он, специально, задержался на работе, чтобы застать обоих родителей вместе. Хотя, отчим редко вмешивался в решения матери, но своим молчаливым согласием, как бы, утверждал её решение.  

Поэтому, Эдик появился в особняке на улице Садовой без четверти восемь. Родители пригласили его отужинать с ними, но Эдик отказался, сославшись на то, что Леночка будет готовить ужин, а он не сможет его съесть, что обидит Леночку. 

– Правильно сынок, – одобрительно похвалила его мать, – человека который о тебе заботится необходимо уважать и ценить его труд. Так, что же тебя привело к нам, какой такой срочный вопрос? 

– Понимаешь мамочка, я пришел, чтобы извинится перед вами, сказать, что в том, что произошло моя вина есть, но сделал я это по глупости и неумышленно. Поэтому я прошу у вас прощения, я сделал из происшедшего выводы, которые не забуду всю жизнь. 

Эдуард собрался с духом и рассказал родителям все, ничего не скрывая и нигде себя не жалея и не оправдывая. Он, даже, рассказал им, сколько труда и вкуса вложила Леночка в обустройство квартиры, и как она рыдала, узнав, что нечем будет заплатить за эту квартиру. Поэтому Эдик просит своих родителей, дать ему взаймы на пол года деньги на оплату квартиры, ровно, через пол года он возвратит родителям эти деньги. Сказав это, он встал перед родителями с поникшей головой, как нашкодивший школьник перед классным руководителем. 

У Изольды Семёновны денег не было, те деньги, что она дала Эдику, она собирала года три. Она, конечно, смогла бы найти деньги. Но её, как женщину властную, живущую, всегда, своим умом, и всю жизнь, решавшую вопросы посложнее, чем тот, что ей задал её сын, возмутила эта поза нашкодившего, неразумного дитя, а не мужчины лицом к лицу сражавшегося с жизненными трудностями, что она накричав на него и обругав его отказалась дать ему денег, и последние её слова звучали так: « А теперь, пошёл вон из моего дома, решай свои проблемы сам как настоящий мужчина, и когда научишься это делать, тогда приходи, поговорим». 

У Эдуарда от этих слов его матери и от обиды как будто что-то переклинило в его голове, и он заорал: « Ну и хорошо! Ну и ладно!» Я больше никогда не приду к тебе! Ты же не мать, а домашний деспот, какой-то жандарм в юбке. В тебе нет ласки к твоему единственному сыну, и у меня, её не будет, теперь, к моей матери. Я ухожу и больше никогда к тебе не приду! 

Эдуард повернулся и вышел из комнаты. Он пошёл по Дерибасовской прямо в Ирландский паб, там сев у стойки бара за десять минут выпил грамм триста виски, сознание его поплыло. Вдруг, рядом с ним сел он сам и, глядя на первого Эдуарда, второй Эдуард спросил: «Что, хреново? Тебе, только сейчас, хреново, а как же быть с теми людьми, которым всю жизнь хреново? Но ничего, ты, очень, скоро это узнаешь, и справедливость восторжествует». Эдуард первый, сидя на высоком стуле у стойки бара закрыл глаза, а когда он их открыл, Эдуарда второго не было. Эдик покрутил головой, никого не заметив, подозвал бармена и спросил у него, куда делся этот второй, что сидел с ним рядом. Бармен сказал, что возле Эдуарда никого не видел и предупредил, что больше Эдуарду спиртного не даст. 

– Не дашь, ну и не надо, – пробормотал Эдуард, – у меня дома есть спиртного сколько хочешь. 

– Вот и иди домой, только рассчитайся, – с улыбкой ответил бармен, – а там и пей своё спиртное. 

Эдик протянул бармену купюру, тот отсчитал ему сдачу и Эдуард, нетвёрдой походкой, направился домой. 

Как только он открыл двери своего дома и переступил порог, Лена, увидав его, всплеснула руками и подбежала к нему. 

– Эдик, ты же пьян, что случилось? Ты был у родителей? – суетясь вокруг Эдика и стараясь его раздеть, спрашивала Лена. 

– Был, они мне отказали и выгнали из дома, – с трудом ворочая языком, проговорил Эдик, – собирай наши вещи, мы покинем этот дом. 

Это были его последние слова, после которых он просто вырубился. Леночка, плача и причитая, перетащила его тело в спальню, кое-как раздела его и, уложив на кровать, укрыла одеялом. Эдик спал с выражением лица, как у младенца. Леночка, не раздеваясь, 

легла с ним рядом, обняв его начала гладить его по голове, а слёзы ручьём лились из её глаз. Наконец-то она успокоилась и уснула рядом с ним, продолжая тревожно вздрагивать и постанывать во сне.  

Утром в субботу, Леночка проснулась около одиннадцати часов дня. Эдик ещё спал, и перегар спиртного выдыхаемого им стойко прописался в спальне. Леночка укрыла Эдика одеялом, которое сползло с него, и открыла форточку, затем, она пошла заниматься своим утренним туалетом. Окончив утренний туалет, который у неё обычно занимал минут тридцать, она вошла в спальню и подойдя к окну, чтобы закрыть форточку, увидала у дома три милицейские машины, и двух милиционеров разговаривающих с дворником. 

Наверное, что-то случилось, – подумала она и посмотрела на часы. На часах было без четверти двенадцать. В этот момент в дверь позвонили, Леночка, подойдя к двери и посмотрев в глазок, увидала двух милиционеров и человека в штатском. Она открыла двери и спросила, что им нужно. Милиционер представился Участковым и спросил, тут ли проживает Князев Эдуард Сергеевич. Леночка ответила, что тут, но он ещё спит.  

Это хорошо, – сказал Участковый и, оттеснив Леночку, они вошли. В этот момент открылась дверь в спальне и Эдик, взлохмаченный после сна, вышел в коридор и спросил: «В чем дело, почему вы врываетесь в мой дом?» 

А ты бедненький и не знаешь, – начал человек в штатском, почувствовав от Эдика перегар спиртного, – видать для храбрости с утра выпил, вот тебе память и отшибло.  

Кто вы такой и почему со мной так разговариваете, – напирал Эдик, который ничего не мог сообразить. 

Я следователь прокуратуры Логов Иван Иванович, нахожусь в этом доме для ареста подозреваемого в убийстве собственной матери Князевой Изольды Семёновны, Князева Эдуарда Сергеевича и производства обыска места проживания подозреваемого, – спокойно объяснял Эдуарду следователь, затем сказал Участковому : «Капитан, пригласите понятых». Вошли двое гражданских и ещё двое сотрудников милиции, которые начали планомерно обыскивать весь дом. Они рылись везде, даже, в белье Леночки. Следователь попросил Эдика пройти с ним на кухню и посадив его там, напротив себя, начал первый допрос.  

На Эдика накатил какой-то ступор, в голове у него всё перемешалось, он ничего не мог понять. А следователь продолжал задавать какие-то дурацкие вопросы. Прошло минут двадцать до Эдика начал доходить весь ужас положения, его сознание как будто включилось, а следователь уже вспотел, задавая Эдику вопросы на которые Эдик не дал ни одного ответа. 

Наконец-то Эдик сказал следователю, чтобы он объяснил, что произошло и в чем Эдика обвиняют. 

Следователь объяснил, что Эдуард подозревается в убийстве своей матери Князевой Изольды Семёновны, которое произошло сегодня в десять часов двенадцать минут по Киевскому времени. 

Что?!! Мама убита??! – вскликнул Эдик и потерял сознание. 

Эй, кто-нибудь, – закричал следователь, – пригласите нашего судмедэксперта, пусть с собой возьмет нашатырный спирт. 

Медик вошел на кухню и, увидав Эдуарда в обмороке, сунул ему под нос ватку с нашатырём. Эдуард вздохнул и закашлялся, приходя в себя. Сознание медленно возвращалось к нему. Ему казалось, что это какой-то кошмарный сон, он, даже, подумал, что это потому, что он вчера много выпил и никак не может проснуться. Он, на глазах у следователя, ущипнул себя с закрытыми глазами, затем открыл глаза и, увидав ту же картину сник, из глаз его потекли слезы. Жестокая реальность сказанного следователем дошла до его сознания и он понял, что его мама, которую он так сильно любил, кем-то убита и в совершении этого злодейства подозревают его. 

Он поднял голову, и прямо глядя в глаза следователю сказал: 

«Я не убивал свою мать, я её очень любил, на каком основании вы подозреваете меня». 

Вы, по образованию кинорежиссёр, – саркастически сказал следователь и продолжил, – не знаю, какой вы будете режиссёр, а вот актёр из вас получается просто чудесный. У меня куча свидетелей, которые видели Вас выходящим из дома вашей матери в десять часов пятнадцать минут двадцать четвёртого сентября, то есть сегодня. И ещё много улик которых хватит для любого суда, чтобы надолго посадить вас за решётку. 

Я вам повторяю, я не убивал мою мать, всю ночь я проспал дома, это может подтвердить моя невеста, – утверждал Эдуард, – и это моё алиби. 

Дохленькое у вас алиби, Князев, – тем же саркастическим тоном ответил следователь, – ваша невеста подтвердила, что вы пришли домой около десяти часов вечера, были очень пьяны, она вас раздела, уложила в постель и уснула рядом с вами, а проснулась она без нескольких минут одиннадцать. А вам, чтобы дойти с улицы Садовой, где расположен магазин вашей мамы, до улицы Гаванной, где спала крепким сном ваша невеста, нужно десять минут. Вы выйдя из магазина вашей мамы в десять пятнадцать, что неопровержимо доказано, в десять двадцать пять, уже, лежали рядом с вашей невестой и, 

проснувшись, она действительно увидала вас рядом с собой. 

Это же бред! Зачем мне убивать мою мать, я её любил, с болью сказал Эдик. 

И на этот ваш вопрос у нас имеется ответ. Вы вчера вечером были в доме у своих родителей и устроили скандал там. Не скажете, по какой причине? 

Эдик молчал. 

Ну, тогда я скажу вам, вы пришли требовать у матери деньги, которые вам срочно понадобились, – с металлом в голосе говорил следователь, – и деньги не малые. Когда она отказала вам и выгнала вас из своего дома, вы напились для храбрости и утром, убив мать забрали из магазина все деньги и ценности которые в нём были. 

Бред какой-то, проговорил Эдик. 

А мы посмотрим на суде, посчитает ли судья всё это бредом, – иронично ответил следователь. 

Эдик сидел на стуле, обхватив голову руками, и больше ни на что не реагировал. К следователю подошёл старший опергруппы которая проводила обыск в доме Эдика и доложил, что ни орудия убийства, ни денег, ни ценностей не найдено.  

Ничего, – подумал следователь, – дело ясное, я его дожму и он расколется до самой ж..ы и покажет, где и что он спрятал. 

Тогда здесь заканчивайте, – приказал следователь, – подозреваемого в КПЗ, меня подвезёте в прокуратуру.  

Эдика в наручниках вывели из квартиры и посадили в милицейскую машину, в неё же села оперативная группа и следователь и машина отъехала от дома.  

Леночка, не переставая плакать, смотрела, как увозят Эдика, и тоска схватила и сжала её сердечко. Она заметалась по дому, бесцельно подбирая вещи с пола в одном месте, а потом кидая их в другое. Но, затем, её как будто, кто-то остановил, она успокоилась, лицо её, обычно, выражавшее ласку и доброжелательность приобрело жёсткое выражение, она села у стола и задумалась. Прошло несколько минут, выражение лица Леночки стало решительным, и она принялась за дело. Переходя из комнаты в комнату, собрала все вещи, которые принадлежали им с Эдуардом, упаковала их в сумки и чемоданы и поставила у дверей квартиры, затем, до блеска убрала всё в квартире, сходила в ближайшее кафе и перекусила там. Она хотела пойти на Садовую, и высказать свои соболезнования Игорю Михайловичу но, подумав, отказалась от этого намерения. 

Леночка вернулась домой, приготовила семьдесят пять долларов за неделю проживания в квартире, и села у стола на кухне, дожидаясь хозяйку квартиры. Не прошло и часа как в дверь позвонили. Пришла хозяйка и, сказав, что она, уже, всё знает, обошла квартиру, отметив, что Леночка была аккуратной хозяйкой, затем Леночка поблагодарила её и вручила ей деньги. Хозяйка поохала, но ключи у Леночки забрала. Леночка оделась, взяла свои вещи, попрощалась с хозяйкой и вышла из дома. 

У неё опять навернулись на глаза слёзы, когда она выходила из дома, счастье было так близко. У неё был рядом любимый человек, хоть временный, но свой прекрасный дом, хорошая работа и перспектива жить счастливо. И все это, за исключением работы, рухнуло, разрушенное чьей-то злой и преступной волей. Она была уверена в невиновности Эдуарда, но, всё-таки, какая-то червоточинка в её мыслях была. Она вспомнила, какой он был пьяный и, практически, ничего не соображал, и теоретически, он мог встать раненько, не разбудив, Леночки, и пойти куда угодно, и вернуться, и лечь опять рядом с ней. Но, вспомнив, какой Эдик человек, его честность была превыше любых соображений, и как сильно он любил свою мать, она отбросила все сомнения. 

Леночка действовала как запрограммированный автомат, взяла такси и отвезла все свои вещи в камеру хранения на вокзале. Водитель такси, человек лет тридцати, увидав точёную фигурку, стройные ножки и красивую мордашку Леночки, в надежде на возможный бонус со стороны Леночки, помог ей перенести вещи в камеру хранения. И его лицо выразило крайнюю степень разочарования, когда Леночка протянула ему за помощь пять гривен. Он уже собрался сделать ей другое предложение но, увидав взгляд Леночки, взял деньги и ушёл. Дальше, Леночка, на том же вокзале, сняла у очень доброй на вид бабушки комнату в её квартире. Бабушка, представившаяся Маргаритой Филипповной, выглядела очень хорошо, несмотря на то, что ей было за семьдесят. Она 

показала Леночке квартиру, в которой она проживала одна. Квартира была двухкомнатная, с маленькой кухонькой и совмещённым с ванной туалетом. Комната, которую сняла Леночка, имела отдельный вход из маленького коридорчика. То есть Леночка могла приходить к себе и уходить, не беспокоя хозяйку. Квартира хозяйки находилась недалеко от вокзала, поэтому Леночка, рассчитавшись с хозяйкой за месяц вперёд, пошла на вокзал и забрала, только, свои вещи и постельное бельё из камеры хранения. Вещи Эдика остались в камере хранения. Она не хотела их оставлять, просто, её физических сил не хватало, чтобы перетащить всё. Затем она поехала в прокуратуру и пробилась на приём к следователю, который сказал ей, где содержится Эдик и когда его можно посещать. Леночка всё записала и собралась попрощаться со следователем, но он опять начал её расспрашивать. Леночка ему ответила, что к своим прежним показаниям, ей добавить нечего. Она уверена, что Эдик спал с ней и не покидал её всё время. 

Следователь, с постным лицом, выслушал Леночку и разрешил ей уйти. Иван Иванович был не доволен. Дело, казавшееся таким простым и ясным, уже таким не казалось, когда он ознакомился со всеми материалами дела. И он ещё раз просмотрел и  

подверг самому жёсткому анализу каждый документ. 

Вот свидетельское показание домработницы Князевых в котором она показала, что услышав звуки похожие на выстрелы, подошла к окну и увидала сына Изольды Семёновны, который вышел из магазина Князевой в десять часов пятнадцать минут с черной сумкой. Она описала его одежду и обувь, и они нашли в квартире, где проживал Эдуард эту одежду и обувь, но на ней не было ни следов крови, ни следов пороха. А согласно заключению эксперта, в Князеву стреляли, почти, в упор и на одежде убийцы должны были остаться следы крови потерпевшей и следы пороха. Ни того, ни другого на Одежде Эдуарда не нашли.  

Далее свидетельское показание мужа потерпевшей, в котором он показал, что Эдуард вечером, накануне убийства, приходил к матери и требовал большую сумму денег, которые ему срочно понадобились. Его мать отказалась дать ему деньги, и сыночек устроил скандал, в ответ мать выгнала его. Он ушёл, хлопнув дверью. Этот факт подтверждал мотив убийства. Но почему преступник, после убийства женщины, забрал вместе с деньгами из кассы ещё и золотые изделия, обыкновенную продукцию ювелирных заводов, которые все вместе не покрывали и половины той суммы, которую требовал у матери Эдуард. Почему Эдуард не взял раритетную вещь, стоимость которой в пять раз, перекрывала требуемую Эдуардом сумму, и как свидетельствует муж потерпевшей, 

Эдуард знал стоимость этой вещи. Это была ещё одна нестыковка, которая беспокоила следователя. 

Следующие три документа, это свидетельские показания молодой парочки и человека, который фотографировал свою жену как раз в тот момент, когда убийца вышел из магазина. На фото, как фон был магазин, из дверей которого выходил Эдуард с чёрной сумкой в руках. Поскольку до магазина от точки, с которой производилась съёмка, было метров тридцать пять, черты лица Эдуарда на фото чётко не просматривались, но силуэт, рост, цвет волос, причёска и одежда, – всё совпадало с Эдуардом и его одеждой. На этом фото, стоял отпечаток с датой и временем производства съёмки этого кадра. То есть десять часов пятнадцать минут. Молодая парочка, когда им предъявили для опознания пять фото, среди которых было фото Эдуарда, в один голос выбрали фотографию Эдуарда и показали, что это он выходил из дверей ювелирного магазина в десять часов пятнадцать минут. 

Но самая главная нестыковка, которая расстраивала Ивана Ивановича, – это было то, что у Эдуарда не нашли ни чёрной сумки, ни похищенных денег с золотыми изделиями, ни пистолета «Макарова» из которого, согласно заключению экспертизы, было произведено пять выстрелов. Зачем нужно было пять выстрелов, тоже, была загадка, ведь эксперты утверждали, что потерпевшая умерла после первого же выстрела. 

Иван Иванович Логов, следователь прокуратуры, человек порядочный, не позволявший себе подлости к подследственным в угоду начальству, ещё раз, тяжело вздохнул и, закрыв папку с документами дела, спрятал её в сейф. 

Он, конечно, надеялся, ещё, на один допрос Эдуарда, думая, что ночь, проведённая в КПЗ на нарах заставит его задуматься и он расскажет куда спрятал деньги, ценности и оружие. Хотя, анализируя поведение Эдуарда, его реакцию на сообщение о смерти матери, Иван Иванович уже не имел той уверенности в виновности Эдуарда, какая была у него до первого допроса Эдуарда. И вот, раздираемый противоречиями, Иван Иванович отправился домой, потому, что время было около восьми часов вечера и его жена, опять, запустит свою лесопилку. Жена Ивана Ивановича была не хуже и не лучше всех жён. Она, как и все другие жёны хотела, чтобы её муж больше времени проводил с ней, но это, никогда, не получается ни в одной семье, поэтому она и пилила, беззлобно, своего благоверного в надежде, что он исправиться. Иван Иванович, более чем за двадцать лет совместной жизни, привык к этому жужжанию своей жены и воспринимал его как фон. Он, даже, научился, впопад, отвечать на какие-то выпады жены в его сторону, одновременно, обдумывая, какие-то, нестыковки из расследуемых им дел. Вот и сейчас, из его головы не уходили нестыковки в деле Князева Эдуарда. Он, под мерное жужжание своей супруги, составлял план завтрашнего допроса Эдуарда, мысленно прогоняя в голове их диалог в котором он состыкует все нестыковки, либо….. Иван Иванович не допускал, даже, в мыслях второго варианта, так сильны были улики и свидетельские показания против Эдуарда. И тут Иван Иванович вспомнил, что сегодня суббота, следовательно, допрос он проведёт не завтра, а послезавтра, это ему очень подходило. 

В понедельник на допрос к следователю Эдуарда привели к десяти часам утра. 

Эдуард сел на стул и хотел подвинуться ближе к столу, но не смог, стул был привинчен к полу. Выглядел Эдуард как воробей после драки, весь взъерошенный, одежда помята, но взгляд был спокойный. Иван Иванович понял, что ни он один готовился к допросу и для проверки спросил у Эдуарда: «Ну что Эдуард Сергеевич, будем говорить?» И тут же получил ответ, который выбрал Эдуард для себя в качестве тактики защиты: «Говорить мне вам нечего. Я не убивал свою мать, я скорблю о ней». 

– Ну, хорошо, я вам буду предъявлять документы, вы будете ознакамливаться с ними, а в конце нашего разговора, основываясь на предъявленных документах и показаниях свидетелей, вы мне сами скажите кто убийца. Вы согласны?- миролюбиво предложил следователь. 

-А откуда я знаю, что вы мне будете показывать подлинные документы, а не какую-нибудь липу? – ершисто спросил Эдик. 

– Вы сами это увидите, – так же миролюбиво ответил следователь, – и добавил, протянув Эдику первый документ, – Это свидетельские показания вашей домработницы, 

а это показания вашего отчима, – протянул Эдуарду второй документ. А вот эти два документа это свидетельские показания молодой парочки, которая сидела на скамеечке в скверике напротив магазина вашей мамы. Они вдвоём видели, как вы вышли из магазина с чёрной сумкой в руках. Кстати, куда вы спрятали сумку? 

– Никакой сумки у меня нет, и не было, и утром в субботу меня в магазине не было, 

я спал у себя дома рядом со своей невестой, – резко ответил Эдуард. 

– Предположим, вы правы, – спокойно реагировал следователь, – тогда, как понимать вот этот протокол опознания вас свидетелями, видевшими вас выходящим из магазина в субботу в десять часов пятнадцать минут. 

-Они перепутали, – не так уверенно, как раньше отвечал Эдик. 

– Предположим, что они перепутали, втроём. У вас Эдуард, как у плохого солдата, который считает, что вся рота идёт не в ногу, только, он один в ногу. Ну, мало ли чего не бывает. Может и перепутали. Тогда, скажите мне, кто изображён на этой фотографии? – Следователь протянул Эдуарду большую фотографию, на которой все было закрыто бумагой за исключением человека. 

– Это я на этой фотографии, – мельком взглянув на фото, ответил Эдуард. 

– Вы уверены? Посмотрите внимательнее, – попросил следователь. 

– А что на неё смотреть, это действительно я, что, по-вашему, себя узнать не могу? – уверенно ответил Эдуард. 

– Ну что же если вы так уверены, тогда посмотрите на это фото полностью, – и Иван Иванович снял бумагу, закрывающую всё поле фотографии кроме фигуры человека. 

Эдуард взглянул и обалдел, на фото был он, выходящий из дверей маминого магазина с чёрной сумкой в руках. Но больше всего потрясло Эдика то, что на фото была дата и время. Электроника фотоаппарата проштамповала на кадре число, месяц, год и время съёмки этого кадра.  

Иван Иванович внимательно наблюдая за лицом Эдуарда, увидал, что он побелел, глаза его закатились и он потерял сознание. Срочно вызванный медицинский работник, привёл Эдуарда в чувство с помощью нашатырного спирта. 

Следователь молчал, прошло минут пять, Эдуард потряс головой и прошептал: «Неужели я был пьян до такой степени, что ничего не помню?» 

– Тогда давайте, вместе, с вами постараемся вспомнить, как вы это сделали, – вкрадчиво сказал следователь и продолжил, – и куда вы спрятали сумку с деньгами и ценностями и пистолет. 

– Пистолет!!! – вскричал Эдик, – так вот чем её убили! 

– А вы, вроде, и не знали, – с сарказмом заметил следователь. 

Эдуард поднял голову и чётко сказал: «Я не убивал свою мать, поэтому я не знаю, чем её убили. Это всё, все ваши документы, – бред, больше я вам ничего не скажу». 

– Хорошо, посидите ещё, подумайте, – спокойно ответил следователь и вызвал конвой. 

Когда Эдика увели, Иван Иванович крепко задумался. Казалось, что Эдуард сломался и начнет давать правдивые показания, но ничего этого не произошло. Да, он закончил ВГИК, но нужно быть, просто, гениальным актёром, чтобы так сыграть изумление, когда он узнал, чем убита его мать. Может, он был и классный кинорежиссёр, но на гениального актёра он явно не тянул. И все нестыковки в деле Эдуарда, так и остались нестыковками. И поэтому, Иван Иванович не мог передать дело Князева в суд, 

так как в суд он передавал дела, когда был уверен, что расследовал их полностью. У него ещё было время на расследование и он решил потянуть с передачей дела, ещё раз проверить все документы, ещё раз поговорить с каждым свидетелем, и, в конце концов, убедить себя самого в том, что всё правильно и преступник будет наказан справедливо. 

Cледующая неделя прошла в тщательной и скрупулёзной проверке всех улик и свидетельских показаний. Следователь поговорил с каждым, проверил каждую букву свидетельских показаний, пересмотрел все акты экспертиз, и после всей этой работы оказался там же, откуда начинал. Тогда, Иван Иванович решил, ещё раз поговорить с подследственным. Когда в комнату для допросов ввели Эдуарда, следователь поразился перемене произошедшей с ним. Лицо его было спокойно, как у человека, который принял какое-то судьбоносное решение, и всё, что творится вокруг него, воспринимает как неизбежную суету. Поздоровавшись со следователем, Эдуард сел на стул и прямо посмотрел в глаза Ивана Ивановича. В глазах Эдуарда не было страха, сомнений или загнанности, которая бывает у преступников, припёртых к стенке неопровержимыми уликами. Иван Иванович молчал и пауза, которую он, специально, взял, затягивалась. И, хотя, следователь был согласен со знаменитой актрисой, которая в пьесе «Театр» сказала: «Взял паузу, держи», он первый нарушил молчание: «Срок следствия истекает. Я обязан передать дело в суд. Все улики и свидетельские показания, собранные во время следствия, неопровержимо указывают на вас, как на человека совершившего это страшное преступление. Мне всё равно, что вы думаете обо мне, но мне не всё равно, что я думаю о себе. А у меня нет уверенности, что это вы совершили преступление, хотя вот это (он поднял пухлую папку с делом Эдуарда) подтверждает каждым документом, что вы убили свою мать, – следователь опять замолчал, собираясь с мыслями а потом добавил, – помогите мне, вспомните всё в ваших отношениях с матерью, поройтесь в своей памяти, может быть есть какие то ощущения, даже самые невероятные. 

Быть может вы что-то чувствовали, видели? 

Эдуард, минуту подумал и сказал: «Где-то неделю назад, у меня появилось ощущение, будто, кто-то, за мной пристально наблюдает, но мне не удалось выяснить, кто это был. Приблизительно, в это же время, проходя мимо кафе, которое недалеко от дома матери, я увидал, что на меня через витрину смотрит мой двойник,- человек, как две капли воды на меня похожий. Я кинулся внутрь кафе, но там никого не было, а когда я вышел из кафе и снова посмотрел через витрину внутрь кафе, то увидал, что это моё отражение на чистом стекле витрины. И ещё один случай. После того, как мама отказала мне дать деньги, в расстроенных чувствах, я зашёл в Ирландский паб и там здорово выпил виски. Сидя за стойкой, отключился. Когда немного пришел в себя, рядом со мной сидел мой двойник и что-то мне говорил, но что, я не могу вспомнить, как не стараюсь. Я опять отключился. А когда очнулся, спросил у бармена, куда делся этот, что сидел со мной рядом. Бармен ответил, что никого со мной рядом не было. Ну, я и подумал что это пьяные галлюцинации. 

Иван Иванович, хоть, и всё тщательно записал, но сидевшая в нём ментовская привычка считать подследственного глупее следователя, в этот раз сработала на отлично и он подумал: «Да-а-а, хоть ты и режиссёр, но такая стратегия защиты годиться только для кино. Дал ты маху, Князев. Совсем меня за дурачка считаешь». Но вслух, он поблагодарил Эдуарда и пообещал поработать над этой информацией. Он, действительно, поработал, но не так, как умел. Предварительно, настроив себя на то, что двойник, – это режиссёрская уловка Эдуарда, он выполнил все проверки формально. Он, тщательно, расспросил мужа Изольды Семёновны, который рассказал, что когда он женился на Изольде, Эдуарду был год, других детей у Изольды не было. Во время родов Эдуарда произошло какое-то нарушение, после которого у Изольды не могло быть детей. Иван Иванович не поленился и ознакомился с медицинской картой Изольды Семёновны и, сделал выписку для суда из этого документа. Потратив на проверку этой версии оставшиеся дни, он не нашел ничего, что бы противоречило его первоначальному выводу, и скрипя сердцем и уговаривая себя, что не всегда нужно следовать за интуицией, он оформил дело и передал его в суд. Когда он передал дело и доложил своему шефу об этом, тот с удивлением спросил: «Иван Иванович, я уж начал думать, а не заболел ли ты? Такое простое и ясное дело, а ты с ним возился таки долго. Что были в деле, какие – то закавыки? 

– Нет, никаких закавык не было, документы изобличают сына Князевой на сто процентов, но есть несколько нестыковок, которые не дают уверенности, что всё правильно.  

Не бывает дел в которых нет никаких огрехов, – напыщенно произнёс шеф. 

А хотелось, чтобы были. – ответил Иван Иванович и, откланявшись, пошёл в свой кабинет. Суд должен был состояться через неделю. 

Леночка всю эту неделю моталась как белка в колесе. Она ездила на свидания к Эдуарду, собирала ему передачи, стараясь положить в них самое вкусненькое. Доктор Шариш, когда узнал о положении Эдика и Леночки, предложил им свою помощь. У него был знакомый, – хороший адвокат и доктор уговорил его заняться защитой Эдуарда. Адвокат, ознакомившись с делом Эдуарда, сказал, что на оправдательный приговор надеяться нечего. Единственное за что он постарается побороться, – переквалифицировать статью, которую инкриминировали Эдику в другую, с меньшим сроком лишения свободы. Леночка от этих переживаний, и беготни осунулась и похудела, но, приходя к Эдику на свидания, всегда, улыбалась, стараясь, поддерживать в Эдуарде бодрость. Даже, если его засудят, она будет его ждать. Маргарита Филипповна, хозяйка квартиры, которую снимала Леночка, прониклась к этой красивой и такой несчастной девушке искренним сочувствием, и пользовалась любой возможностью, чтобы покормить Леночку, а если та, категорически, отказывалась, то, хоть, напоить её горячим чаем. 

И вот наступил этот день, которого так боялась Леночка и, которого так ждал Эдуард. Почему боялась Леночка, понятно. А Эдуарду надоела неопределённость, он был готов ко всему. Самое главное для себя он решил, и это главное умещалось в его программные фразы: «Я не убивал свою мать, моя совесть чиста. Если меня признает суд виновным, это будет судебная ошибка». 

Его привезли в суд и посадили на скамью подсудимых. Дело было резонансное. Изольду Семёновну многие знали в городе, и её смерть от руки собственного сына была вопиющим случаем. Поэтому, зал был полон. Эдуард обвёл глазами это скопление людей и нигде не увидел сочувственного взгляда, только Леночка, сидевшая в первом ряду, с любовью, смотрела на него и старалась сквозь слёзы улыбнуться. Секретарь суда попросила встать, суд идет. Судья объявил судебное заседание открытым и предоставил слово прокурору. Прокурор зачитал обвинительное заключение, и потребовал для Эдуарда лишения свободы пожизненно с содержанием в месте заключения со строгим режимом. 

Судья спросил, понимает ли Эдуард в чём его обвиняют .Когда Эдуард ответил что понимает, судья спросил признаёт ли Эдуард себя виновным. Эдуард ответил, что виновным себя не признает, он не совершал тех деяний, которые ему инкриминирует прокурор. Тогда судья объявил о начале судебного следствия и удалил свидетелей, вызванных прокурором для дачи свидетельских показаний в суде, предупредив их, чтобы они не вели никаких разговоров связанных с делом в комнате ожидания до их вызова в суд. Затем, предоставил слово прокурору. Прокурор в своей речи рассказал суду, когда и что сделал Эдуард в день убийства своей матери, подтверждая каждое своё слово актами Экспертиз, протоколами опознаний, дактилоскопическими картами с отпечатками пальцев Эдуарда, и показаниями трёх свидетелей, которые в зале суда опознали Эдуарда и подтвердили свои показания, которые дали на досудебном следствии. Затем, прокурор предъявил суду фотографию Эдуарда, выходящего из магазина матери спустя две минуты после совершения убийства. Подозреваемый предъявил во время досудебного следствия алиби, – продолжал прокурор, – что он во время убийства спал рядом со своей невестой в снимаемой им квартире на улице Гаванной. Но, это алиби не выдерживает никакой критики, так как его невеста проснулась сама, согласно её показаниям, без нескольких минут одиннадцать. Преступление было совершено в десять тринадцать и преступнику, вполне, хватило времени, чтобы вернуться и лечь рядом с невестой, делая вид, что он никуда не выходил. У меня всё, Ваша честь. 

Далее судья предоставил слово адвокату. 

В своей речи адвокат обратил внимание суда, что ни во время досудебного следствия, ни после того сторона обвинения не нашла ни денег с ценностями, которые, якобы, похитил Эдуард после убийства матери, не найден, так же, пистолет из которого было совершено убийство. Эти недоработки следствия вызывают определённые сомнения в виновности моего подзащитного. А закон трактует любое сомнение в пользу обвиняемого. Далее адвокат обратил внимание суда на то сто его подзащитный дважды видел человека похожего на него, но следствие не сделало соответствующих выводов и не проработало эту версию. На что прокурор предъявил протокол допроса мужа потерпевшей и выписку из медицинской карты, которая доказывала невозможность потерпевшей родить ещё одного ребёнка, тем самым, дезавуировав последнюю претензию к прокурору. Когда прения сторон были окончены, все свидетели выслушаны, и все документы судом изучены, судья предоставил последнее слово подсудимому, в котором Эдуард, опять, повторил, что не убивал свою мать, а любит её и скорбит по ней, раздался какой то шум у входных дверей в зал судебного заседания. 

Дверь распахнулась и, прорвавшись мимо двух милиционеров, в зал вошла женщина, которая закричала судье: «Подождите, Ваша честь, я мать этого юноши и хочу дать показания». Уже собравшийся выйти в совещательную комнату для вынесения приговора, судья сел и жестом показал милиционерам, чтобы они впустили эту женщину. 

У Эдуарда от удивления отвисла челюсть, он смотрел на женщину, которая назвала себя его матерью. Эту женщину он никогда в жизни не видел и чувствовал, что сходит с ума. Казалось, что так же чувствовали себя все участники сегодняшнего процесса. Только судья, видевший ситуации и похуже, сохранил хладнокровие. Он подозвал к себе секретаря суда и что-то ей сказал Она подвела женщину к трибуне, с которой свидетели дают показания, взяла у неё её паспорт, дала ей расписаться об ответственности за дачу, заведомо, ложных показаний и все это передала судье. После этого судья предоставил этой женщине слово. Она посмотрела на Эдика сидевшего, на скамье подсудимых в металлической клетке и слёзы потекли по её лицу. Успокоившись, она сказала: « Я Сомова Ирина Петровна, мне сорок лет, работаю уборщицей в сети продовольственных магазинов, проживаю в Одессе на улице Преображенской. Когда, мне было семнадцать лет, я работала в военном санатории в городе Саки. Там я встретила человека, полюбила его. Он лечился в этом санатории. Узнав, что я забеременела, он исчез, а я, после визита к врачу, который мне сказал, что у меня будут два мальчика близнеца, так расстроилась, что выйдя из женской консультации села на скамеечку у поликлиники и заплакала. Сидевшая, рядом, на той же скамеечке женщина, тоже, была расстроена и вытирала слёзы платочком. Ей врачи сказали, что после аборта, который она сделала, у неё, никогда не будет детей. И вот, мы вдвоём сидели и плакали, она потому, что у неё не будет детей, я потому, что у меня, их будет двое и я, просто, не смогу их прокормить и поставить на ноги одна. Тут у Изольды Семёновны Князевой мелькнула мысль, после того, как нарыдавшись, мы разговорились. Она мне предложила забрать у меня одного мальчика, а мне, взамен, дать деньги, которых мне хватит на лет десять, чтобы прокормиться с одним мальчиком, иметь возможность его обуть и одеть. Это был выход для меня из создавшейся ситуации, и я согласилась. У Изольды Семёновны была подруга, акушер в родильном доме. Когда мне пришло время рожать, мы вдвоём легли в родильный дом. Чтобы ни у кого не возникало никаких вопросов, Изольда засунула себе подушку в платье. Я родила близнецов, а зарегистрировали одного как моего сына, а второго как сына Изольды Семёновны. Через неделю мы выписались, Изольда дала мне десять тысяч долларов и мы расстались. Шло время, я испытывала ужасные моральные муки. Мне казалось, что Бог, никогда, меня не простит, ведь я продала своего мальчика, лишила его материнской ласки и материнской любви. Я не могла думать ни о чём, только о моём обиженном мальчике, меня абсолютно перестал интересовать тот, что остался рядом со мной. Я думала, только, об Эдике. Я, случайно, узнала, как его назвала Изольда. В конце концов, я решила встретиться с Изольдой и, забрать своего сына, но она, видимо, почувствовав это моё намерение, куда-то уехала. Я её долго разыскивала и, только в прошлом году мне удалось узнать, что она переехала в Одессу, открыла здесь Ювелирный магазин. Я бросила всё в Саках и вместе с Геннадием, так зовут моего второго сына, переехала в Одессу. Как я была счастлива, зная, что рано или поздно я увижу своего любимого Эдика. Меня никто не интересовал кроме Эдика, Гена делал много попыток сблизиться со мной, но я его отвергала, всем своим видом показывая ему, что он мне не нужен, что мне плевать на него. Гена очень страдал, но я ничего не могла с собой поделать. Гена замкнулся в себе, стал раздражительным и злым. Если раньше он готов был сделать что угодно, только бы я на него обратила внимание, то в последнее время он перестал со мной общаться. Недели полторы назад, случайно, он нашёл мой дневник, из которого узнал об Изольде, Эдике и нашей сделке с Изольдой. Вчера, ко мне пришла его девушка, и рассказала, что он собирается убить какую-то стерву, которая лишила его брата и матери. Я, сегодня утром, побежала, чтобы предупредить Изольду, предварительно зашла на квартиру к сыну и когда увидала его в такой же одежде как у Эдика и с такой же причёской, я всё поняла и, развернувшись, побежала к Изольде». Геннадий меня остановил и сказал: «Не спеши мама, этой стервы, уже, нет, а твоего любимчика, сегодня, отправят за решётку пожизненно, – и засмеялся так, что у меня кровь застыла в жилах. 

Это я во всём виновата – сказала она обречённо и замолчала. В зале суда стояла мёртвая тишина. 

Судья поднял голову и попросил сообщить, где находится её сын Геннадий. Он у себя дома, – ответила она и тихим голосом назвала адрес. Затем судья объявил перерыв в судебном заседании на два дня в связи с, вновь, открывшимися обстоятельствами дела, и обязал прокурора обеспечить доставку в суд Сомова Геннадия Ивановича в качестве свидетеля. 

Следующее судебное заседание, после выполнения всех процессуальных формальностей, началось с речи прокурора. Прокурор в своей речи доложил суду, что по адресу указанному Сомовой Ириной Петровной, действительно проживал Сомов Геннадий Иванович, близнец подсудимого. К сожалению, доставить в суд Сомова Геннадия Ивановича не представляется возможным, так как во время ареста он принял быстродействующий яд. В квартире, где проживал Геннадий Сомов, было найдено оружие, из которого была застрелена Князева Изольда Семёновна, черная сумка тождественная сумке на фотографии выходящего из магазина убийцы, одежда идентичная одежде Эдуарда Князева с пятнами крови и следами сгоревшего пороха. Так же были найдены и изъяты украденные из магазина деньги и ценности. Всё это полностью изобличает Сомова Геннадия Ивановича в совершении убийства Князевой Изольды Семёновны с целью грабежа. В связи с этими, вновь открывшимися, обстоятельствами прокурор отказывается от обвинения Князева Эдуарда Сергеевича в убийстве собственной матери. 

В тот момент, когда судья, зачитывал приговор, в котором была фраза, – Князева Эдуарда Сергеевича оправдать в связи с отсутствием состава преступления и освободить из-под стражи прямо в зале суда, всё существо Эдуарда пронзило чувство огромного облегчения и великой скорби. Только теперь, он отчётливо понял, свидетелем какой трагедии, в судьбах близких ему людей он стал. Он понял, что ему многое придётся переосмыслить в своей жизни и когда ему на шею бросилась Леночка, он ощутил, что кошмар, в котором он находился последнее время, позади. А впереди у него целая жизнь с её взлётами и падениями, с её радостями и печалями. 

Конец.