По весеннему апрелю
Выступая, словно князь,
Он везде всегда успеет:
Наступает где-то в грязь,
Где-то в хрустнувшую лужу.
Душу бедную несёт.
Головою занедужит,
Остановится, пойдёт.
А в кармане, как в стакане -
Ни копеечки, ни дна.
Он шофёру скажет: Ваня,
Есть гостиница одна.
Я забыл её названье,
Я в ней прежде как-то жил.
Ты весь мир объездил, Ваня,
Как вернуться, подскажи.
Платье модного пошива
Странно смотрится на нём.
Что же стало так паршиво?
Чьи глаза горят огнём?
Но смертельное сиянье,
Разгораясь и смеясь,
Обратилось со словами:
Я ждала вас, милый князь!
Колесо обозрения,
Радостный холодок.
Мне не надо ни ног,
Ни ушей и ни зрения,
Лишь бы пони и лошадь,
Лишь бы пони и лошадь, звеня,
Увозили меня
На великую белую площадь,
На великую площадь, где слова, как цветы,
Где всё выше возносишься ты,
Не имея на то разрешения.
. . . . . . . . Кате Соколовой
Вот, от земли отрываешься ты,
Внизу ярославский парк.
Листья пятнистые с высоты -
Как будто лежит гепард.
Тихие лошади у пруда,
А на уровне глаз
Небо, которое иногда
Нам возвращает нас.
Видишь и воздух, перед зимой -
Спел, золотист, глубок,
Как заключённый под кожурой
Яблочный холодок.
Как ты спокойна, смела, хрупка,
Как ты глядишь хитро…
Солнце, как птица, сквозь облака
Сбрасывает перо.
Землю оставив не насовсем,
Внимательный пассажир,
Летишь на чёртовом колесе
И смотришь на Божий мир.
Ошибки совершая невпопад,
Роняешь день в пучину тёмных дел.
Слова порой рождают камнепад,
А выпавший из рук чертёнка мел
Очерчивает сам порочный круг,
Неровную окружность бытия.
Сквозь щель – сквозняк и рвётся дверь из рук,
А от порога вьётся колея,
Уводит от накатанных путей.
Пусть шагом конь, но сердце рвётся вскачь.
Легко загнать безудержных коней,
Чужое сердце – опытный палач.
Подписан к исполненью приговор:
«Помиловать нельзя в сердцах казнить».
Поставит запятую прокурор,
Защита потеряла в спешке нить.
Свободу получивший воробей
Порхает, продолжая петь и жить.
И только я, отъявленный злодей,
Приговорён пожизненно любить...
