Arifis - электронный арт-журнал

назад

2009-02-05 17:33
Не забудьте выбросить телевизор / Елена Н. Янковская (Yankovska)

Самым ужасным и, что самое страшное, регулярным и неотвратимым стрессогенным фактором для среднестатистического россиянина является, если верить городскому фольклору, утро рабочего дня (в особенности – понедельника). Специально для борьбы с мизантропией спросонья телеканалы и выпускают утренние программы. О том, насколько результативна эта борьба, может судить любой пассажир общественного транспорта, взглянув на выражение лица соседа. 

Абсолютное большинство утренних передач сделано по «закусочному» принципу, и состоит из мелких сюжетов, чтоб не отвлекать занятого человека от утренних ритуалов. Для спешащих на работу формат очень подходящий: за время одного сюжета можно успеть приготовить кофе с бутербродом, погладить юбку или завязать галстук. Тематика сюжетов, впрочем, несмотря на это, явно рассчитывалась не на менеджеров и бизнес-леди, а на тех, кто по утрам особенно не спешит – домохозяек и пенсонеров. 

За полчаса совсем раннего утра зрителям рассказали массу полезной информации. Как склеить разбитую чашку (записывайте рецепт: эпоксидная смола смешивается с отвердителем и толчёными цветными мелками; главное, не читайте ни в коем случае инструкцию к эпоксидке, где написано, что она ядовита и для склейки посуды непригодна). Как правильно варить свёклу. За что английского принца Уильяма ругает бабушка-королева (тут зрители, склонные злоупотреблять спиртным должны испытать гордость, что королевский отпрыск ничем не лучше). Как сейчас живёт актёр Чарли Шин (упомянуть о его профессии почему-то забыли, зато подробно рассказали о количестве его женщин, суммах, потраченных на продажных девиц и скандалах со всеми бывшими жёнами с такими подробностями, как будто журналисты всё это время жили с актёром в одной коммуналке и страдали от его буйного нрава). Среди женской аудитории абсолютным хитом сезона должен был стать рассказ, – цитата – как сделать из мужчины человека. Дамам, которых угораздило выйти замуж за того, кто моется раз в неделю, на полном серьёзе советовали провести для него экскурсию по ванной комнате: мужчина может просто не знать, какие замечательные средства там водятся и как волшебно они могут на него повлиять. Если присутствие в эфире Шина ещё как-то объяснимо (сюжет был привязан к его дню рождения), то насыщенность жизни людей, которые в семь утра бьют чашки и тут же их склеивают, а в полвосьмого уже варят свёклу, но при этом не знают, что происходит в их собственной ванной, несколько пугает. Чуть позже (видимо, подгадывалось к моменту пробуждения тех, кто идёт на работу не к девяти, к калейдоскопу добавилась тема человеческих взаимоотношений. Рефреном к большинству сюжетов могла бы послужить фраза Льва Толстого про то, что все несчастливые семьи несчастливы по-своему, очевидно, слишком буквально воспринятая авторами. Люди, о которых рассказывает утреннее телевещание, регулярно убивают друг друга (чаще всего, примерно по два раза в неделю, жертвами оказываются пенсионерки, которых в большинстве случаев режут или зарубают, хотя человека по фамилии Раскольников среди авторов сюжетов не обнаружено) или хотя бы пытаются. Дети этих людей не слушаются и приносят двойки. Кроме того, в их мире полно супружеских измен, врачей-убийц и прочих страшных ужасов. Однако, зрителя, судя по всему, совсем не хотят вогнать в депрессию: обо всём этом рассказывают легко, весело и с улыбкой (контраст смысла с подачей иногда порождает самый натуральный когнитивный диссонанс), ведущие доброжелательны, как сам Деил Карнеги. Вся подача материала говорит о том, что это не они злые, просто жизнь такая, и программа сделает всё возможное, чтобы оградить зрителя от её ужасного влияния (к этому времени приходит время следующего выпуска рубрики полезных советов и зрителя учат отбиваться от насильника мусорным ведром и не есть ягоды с куста немытыми). 

Доброе ли утро, господа-товарищи? 

 

Не забудьте выбросить телевизор / Елена Н. Янковская (Yankovska)

взмахнув крылом, изчез мой Ангел.. / Олеся Лесничая (Alexsandra)

Девочка с букетом / Элиана Долинная (elida)

Вопреки (фрагмент) / Петров Сергей Иванович (Potapov)

Вопреки / Петров Сергей Иванович (Potapov)

2009-02-04 21:27
ИЗ НОЧНЫХ КОШМАРОВ / Николай Шошанни (Shoshanni)

О, эти ночные страхи,
Заботы, самотерзанья.
Обрывки страниц и мыслей
Листаю в уме тишком…
Ведь спят же нормально люди,
А я себе порчу печень
Таким интеллектуальным
Бессонницы коньяком.

Я очень боюсь дурдома,
Ведь в этом большом дурдоме
Так больно дают уколы
И щиплют сильней гусей.
Я лучше от всех уколов
Покрепче себя зашторю,
Себе многократно вторя:
«Чтоб спать, ты считай, как все».

И счёт я вести пытаюсь…
Безумно мелькая, цифры
Влезают ко мне на плечи
И — жарче стают углей…
Ну, просто не цифры — гады,
Но так мне за всё и надо —
Связавшись с бессонным сонмом,
Не вылезешь из нулей.

Но в этом ночном дурдоме
Ещё я боюсь не меньше,
Что как-то меня полюбит
Воздушная и легка
Из милых, прекрасных женщин —
А мне ей ответить нечем…
Ну, разве что кроме только
Эзопова языка…

И, чтобы во тьме исчезнуть
Туда, где не будет мыслей,
Мне мозг выдаёт: «Таблетка!!!»
Соломинке этой рад,
Таблетку хватаю с полки,
Глотаю… Да что в ней толку —
И вижу остаток ночи
Таблетки большой квадрат.

А утром, пролив на пуфик
Нечаянно чёрный кофе,
Услышу я: «Здравствуй, милый!»
От нежной Брижит Бардо —
Таким окрылённый словом,
Забыв о ночном дурдоме,
Я радостно отправляюсь
В родимый дневной дурдом…
ИЗ НОЧНЫХ КОШМАРОВ / Николай Шошанни (Shoshanni)

2009-02-04 20:39
Когда ты смотришь мне в глаза... / Владимир Кондаков (VKondakov)

Когда ты смотришь мне в глаза,
в себя и спрятаться нельзя.
Не поюлить, лукавя...
от сих – до Ярославля!

Как обнимаешь ты меня –
горю со скоростью огня.
Сгорают, как бирюльки
мои пиджак и брюки!

Когда уходишь – день и ночь
бегут с отчаянием прочь,
в свой забиваясь угол,
в испуге друг от друга.

Когда же вновь приходишь ты,
сугробов пышные цветы
клубятся и сверкают...
«Краси-и-иво», – изрекают.

Не уходи. Ещё побудь.
Дыханьем. Очертаньем букв.
Прыжком пантеры на чердак
Парижа. Или просто так.

Уйди или останься.
Стишком. Картинкой. Танцем.

Уходишь. Возвращаешься...
И этим мир вращается!

Когда ты смотришь мне в глаза... / Владимир Кондаков (VKondakov)

2009-02-04 19:43
Бункер / Гришаев Андрей (Listikov)

Переговоры длились целых два часа, кондиционеры не спасали, и Президент уже проклинал все на свете. Новоиспеченный диктатор республики с труднопроизносимым названием не столько говорил, сколько таращил глаза, его свита, состоящая из явных головорезов, откровенно маялась в непривычных условиях, советник по войне и советник по финансам отвлеченно делали какие-то пометки в блокнотах, а решение так и не было принято. 

«Пора завязывать, – подумал Президент и откашлялся, – Хорошо. Мы предоставляем вам два вертолета и танк. На неделю. Вы отчисляете половину дохода с плантаций в течение следующего года. О людях речи идти не может. Люди нужны мне самому. Двадцать винтовок могу продать вам сегодня же. Это все, что я могу сделать».  

В свите произошло шевеление, диктатор долго шептался с адъютантом, после чего встал и изобразил на лице подобие перекошенной улыбки. Договор был скреплен рукопожатием. 

«Уроды, – думал Президент, возвращаясь с охраной в покои, – Что они слышали о бизнесе? Об ответственности? Половина дохода – как же. Дадут от силы четверть – а что им скажешь? Развязывать войну? Чтоб их…» 

Войдя в покои, он с наслаждением выпутался из тяжелого кителя и снял промокшую рубашку. Открыл бар. Холодная пивная бутылка приятно легла в руку. 

Глоток… Еще глоток… 

Пропищали, напоминая, наручные часы. Двадцатое. В груди привычно затеплилось. Президент неторопливо прикончил остатки пива, и кресло с жалостью выпустило его из объятий. Свежая рубашка и яркий шейный платок: из зеркала смотрел подтянутый мужчина с приятным смуглым лицом. Вот что делает европейское образование. Господи, и что он забыл в этой обезьяньей стране? 

Через задний двор он вышел из здания и с двумя охранниками сел в джип. «В пещеры», – коротко сказал шоферу, и машина взметнула облачко желтой пыли.  

Дорога занимала полчаса. С деревьев доносились взбалмошные крики птиц, упорно гнездящихся вдоль просеки. Природа не демонстрировала ни умения приспособиться, ни хотя бы подчиниться. В поведении птиц, в этом вечном суетливом и упорном испуге, было что-то типично женское, темное упрямство вперемешку с постоянным удивлением. Президент закрыл глаза. Ему вспомнились тенистые проулки Сорбонны, ночное шампанское на набережной, девушки-художницы с Монмартра… «Эдуард, – говорила ему в постели одна из них, – Ты же типичный парижанин…» Сколько лет назад это было? Четырнадцать? Пятнадцать? Когда-нибудь он все бросит и уедет назад. Заведет жену… Если понадобится, поменяет имя. «Эдуард»… А что, не так уж и плохо. 

 

Машина остановилась. Президент ступил в каменную прохладу. Набрав шестизначный код, он приказал охране ждать у входа, а сам скрылся за массивной дверью. Снова, уже настойчивей, в груди затеплилась радость. Спустившись на лифте, он отпер ворота и убыстренным шагом направился к сокровищнице. Оказавшись внутри, он опять улыбнулся. Ни разу ему не удавалось сдержать улыбку. Вдоль двух стен высились стеллажи. Золотые слитки высшей пробы весомо поблескивали в уютных закутках. Президент взял один слиток и приложил к щеке. Казалось, что от золота исходят волны энергии. Он подошел к выдвижным полкам и потянул верхнюю на себя. Роллексы всех мастей плотными рядами устилали ее пространство. «Как детки», – умиленно подумал Президент.  

Подошел к полкам с фарфором, бережно прошелся пальцами по изысканным формам. Щелкнул ручкой сейфа. Запустил пальцы в мешочек черного бархата, утопил в нем руку. Вытащил наугад камень покрупнее, поцокал о зуб… 

 

Двадцать минут пролетели, как одна. Оставалось еще полчаса. Президент прошел в следующее помещение и, постучавшись, открыл дверь. «Мама!» Запахивая халат, она проворно встала с постели, они крепко обнялись, и Президент нежно поцеловал ее в морщинистую щеку.  

- Ну, как ты? 

- Да я что, жива – и ладно – она засуетилась и принялась торопливо накрывать на стол. – Как там сыночек мой, кровиночка моя? 

- Да по прежнему… Укрепляем позиции… Да это тебе не интересно. 

Он посмотрел в ее черные встревоженные глаза. «Как у птички» – подумал он. 

- На здоровье не жалуешься? Врач не нужен? Может, лекарств еще? 

- Не-не-не-не-не… – на одной ноте отозвалась она – Чайку вот… Пей, пей… 

 

Он пил чай и не отрываясь смотрел на маму. «Ах, да, вот, этот тебе», – спохватился он и достал из кармана коробочку.  

- Да зачем, да что ты… – залепетала мама, рассматривая сережки. Однако ловко продела их в уши и со старушечьим кокетством приосанилась – Ну, как? 

- Ты самая лучшая. Люблю тебя – Радость встречи и гордость за себя растянули лицо Президента в улыбке. 

Они долгое время молчали. 

- Ну ладно, мне пора, спохватился Президент, глядя на часы – Нет, нет, пирожки оставь себе. Хорошо, только один…  

Он снова поцеловал маму и, подойдя к двери, помахал ей рукой. – Я где-то через месяц загляну… 

Ключ щелкнул. 

 

Шагая по коридору, он машинально затолкал пирожок в рот. Ни о чем не думалось. 

 

У дверей из пещеры на его голову обрушился страшный удар. «Измена», – теряя сознание, успел подумать Президент. В бункере уже слышался топот ног. Охрана взяла Президента под руки, к нему подошел человек в форме, расчехлил пистолет и выстрелил в голову. 

 

Бункер / Гришаев Андрей (Listikov)

2009-02-04 19:30
растаю  / Александр Соколофф (Batkovich)




Южный ветер подобен желанью,
Увлажняет...
Опять мы не выспимся.
Твой билет зачеркнёт расстоянье,
Путешествие будет немыслимым.
Не спеши, подгоняя терпенье,
Лунный свет накаляется медленно.
Пусть растянутся эти мгновенья,
Мы их выпьем с тобой до последнего.
Занавесив прозрачные стёкла,
Ты уронишь последнее, лишнее...
Эта ночь в ожиданье намокла
И цветёт абрикосом и вишнею.
И по нотам горячих прелюдий,
Исполняя мелодию камерно,
Подадим мы друг другу на блюде,
Так, чтоб сердце от нежности замерло,
Не жаркое, а жаркую полночь
С языками безумного пламени.
Ты же знаешь, что страсть безусловна,
Эта надпись у страсти на знамени.
Отвернутся, краснея, иконы,
Шёпот ласковый будет свидетелем.
Позабудем про мир заоконный,
Нам успеть бы всё то, что наметили...
Вечно ты у меня забываешь
Перстенёк на пластмассовой мыльнице.
Я в тебе рафинадом растаю...
В сладкой грешнице, нежной бесстыднице.

растаю  / Александр Соколофф (Batkovich)

2009-02-04 19:04
На солнечном всходе... / seyrios

На солнечном всходе, в полях за рекой,
В оврагах, среди одуванчиков лысых,
В волшебном лесу заблудились с тобой
На всех перекрёстках, в минутах и в числах.
Мы будем по пояс в траве на восток
Шагать, отмечая в пространстве различья.
Осинке повяжем мой синий платок
И, может, начнём изъясняться по-птичьи.
Нам леший подарит грибные места:
Хозяин он щедрый, деревья врачует…
Я на руку каплю поймаю с листа
И, может, украдкой тебя поцелую…
Мы будем скользить под откос босиком,
И больше следов своих не оставляя,
Взлетим за окликнувшим нас журавлём -
К реке... над рекою... до самого рая...

На солнечном всходе... / seyrios

Страницы: 1... ...50... ...100... ...150... ...200... ...250... ...300... ...350... ...400... ...450... ...500... ...550... ...580... ...590... ...600... ...610... 618 619 620 621 622 623 624 625 626 627 628 ...630... ...640... ...650... ...660... ...670... ...700... ...750... ...800... ...850... ...900... ...950... ...1000... ...1050... ...1100... ...1150... ...1200... ...1250... ...1300... ...1350... 

 

  Электронный арт-журнал ARIFIS
Copyright © Arifis, 2005-2025
при перепечатке любых материалов, представленных на сайте, ссылка на arifis.ru обязательна
webmaster Eldemir ( 0.472)