Я о Васе сказать намерен, не оценит ведь высший свет
Труд сантехника в должной мере. В дУше да и в душЕ — поэт,
Вася в сложных речах искусен, хоть не модны его штаны,
Плюс ещё — он владеет вкусом потрясающей тонины.
Он во многом филолог крепкий, пусть и внешне слегка — лубок,
Но для помнящих сказку «Репка» Вася — истинный полубог.
А для женщин (вдобавок часто к сантехническому труду)
В некой мере ещё он — пастырь их страдающих нежных душ.
Если где-нибудь неполадка — засорился сливной бачок
Или нужно сменить прокладку, или что-нибудь там ещё —
Дамы — в мини ли, в макси, в миди, независимо — день ли, ночь —
Жизнь свою без него не видят, ну а Вася — им рад помочь.
Он, улыбку достав из ножен, совершает к ним марш-бросок,
В разделенье труда заложен смысл — не низок и не высок:
Вася честно корпит над течью, всё чин чином и по уму,
Ну, а дамы — строчат картечью от души на ушко ему.
Вася — кранов король и ванн туз. Не всегда он пускай побрит,
Но его несравненный вантус прям-таки чудеса творит:
Это смесь колдовства с корридой, результат — хоть снимай в кино:
Всё течёт в первозданном виде строго там, где оно должно.
Ну, а если сказать короче — мир непрост, в простоте шаля.
Простота стихотворных строчек — это только на первый взгляд.
«Но при чём же здесь Вася?» — спросим. А ответ — на иной волне:
Осчастливливать дам непросто, поэтесс — тяжелей вдвойне.
* — Данное высокохудожественное произведение написано исключительно с целью попугивания причастных к стихотворчеству женщин, литературные вкусы которых безнадёжно испорчены классикой.
© Николай Шошанни
Кровь моя отравлена тобой,
ни к чему желания в поэте.
Словно лабиринт твоя любовь,
закружили повороты эти.
Ты во мне, как белое вино
млеет в гроздьях терпких винограда,
бродишь смутно, нежно и грешно
новою надеждой, Ариадна.
Я тебя не видел девять дней,
на поминках по последней встрече
не хочу я зажигать свечей,
следующих, сорок свечек.
Я хочу увидеться с тобой!
И желанье тем сильнее гложет,
чем яснее истина – любовь,
средство, что с ума сойти поможет.
Я бешусь, тоскую… Я влюблён.
Я тобою пьян, и не трезвею.
Своему терпенью удивлён,
Ариадна, обернись к Тезею…
96
Шипеть я умею, как будто змея
И словно змеиная шея моя,
А плаваю лучше и этим горжусь,
Кто может сравниться со мною, я – ...!
У этих спор упрямый
Но очень интересный -
И кто кудрявый самый,
и кто богаче шерстью.
В мирной жизни, на войне
Людям мы служили,
Все прошло, как в ярком сне,
Вот, и нас забыли.
Эту звездочку ладошкой
Я легко поймаю,
Посмотрю совсем немножко,
И она растает.
Мы на них кататься рады
С шумом, криками, задором,
Только есть одна досада -
Мы их сами возим в гору.
Просто бы окнами были
Ровные, круглые дыры,
Если бы мышки сложили
Домик из ломтиков ...
Это плитка, но не в ванной,
Не конфета, хоть и сладко,
Тут без всякого обмана,
Это просто ...
Фонариками Бога
Мы можем их назвать,
Их в небе столько много,
Что глаз не оторвать!
У мужчин она бывает,
Эта тонкая трава,
Густо ею обрастает
В нижней части голова.
Не у маленьких – у взрослых,
Расположены под носом,
Очень часто мне мой дядя
Разрешает их погладить.
06.02.07
Ответы вразбивку: шоколадка, усы, гусь, борода, овцы, звёзды, снежинка, лошади, санки, сыра.
Вчера, часу в шестом, в шестом часу...
Забыл, о чём я… Да, уже темнело.
Я пьян слегка, я глупости несу.
Я что-то говорил, а ты смотрела.
И так хотелось мне тебя обнять,
И я тогда забыл, что ты жена мне.
И я не мог тобою обладать.
С тобой сидели мы на тёплом камне,
И море затухало впереди,
И плач ребёнка будто доносился,
И ты сказала: «Тише, погоди»,
И взгляд на чём-то твой остановился.
И я всё вспомнил: то, что ты жена,
И что ребёнку суждено родиться.
И шелестела длинная волна:
«Всё это никогда не повторится».
« Мотив к восьмому марта»
Борис Сподынюк.
Всё как обычно, в новый век,
Как не крутился человек,
Весенний праздник прибежал,
Мужчинам руку не пожал.
Её засунул в их карман,
Нарисовав в мозгу обман,
О женщине, с которой вновь
Пытаешься найти любовь
Чтоб получился результат,
Который даст всему продление,
И чувству удовлетворение,
Родится дочь, жене виват!
И вновь рождённая девица
Запустит жизни времена
Кому-то мать, кому сестрица
Кому законная жена
И в этой вечной круговерти
Основа есть в ней смысл глубокий
Есть женщина, есть всё на свете
Нет женщины, мир станет однобокий
И пусть карманы опустеют
Для наших женщин, я лишь рад
А мужики пусть попотеют,
И это главный постулат.
Холодок дохнул -
Это значит,
Что, совсем близка,
Дышит осень.
У воды одна
Ива плачет,
На речную гладь
Бросив косы...
От холодных вод,
От тоски ли -
Чуть живой зари
Свет неясный...
Что там, впереди?
Полночь или
В черноте небес
Звёзды гаснут?..
Мы приходим в мир
Этот вечный
Расскажи, зачем?
Сделай милость...
Падает звезда
С тропки млечной,
Вон ещё одна
Покатилась...
Скоро в сердце ляжет
Усталость,
Горькое "прощай"
Крикнут птицы...
Чтобы нить времён
Не прервалась,
Чтобы по весне
Возвратиться...
Снова будет март
Править миром,
Обрекая снег
Лечь на плаху,
А пока лишь ветер-
Задира
На груди лесов
Рвёт рубаху...
А пока лишь клён
Торопливо
Машет птицам ломкой
Рукою,
И одна
Взахлёб
Плачет ива,
Косы распустив
Над рекою.
Я умру, возможно, навсегда.
Ничего, возможно, там не будет.
Мир на том стоит – и не беда.
Кто его, живущего, осудит.
Но и всё же страшно понимать,
Что ни маму, ни, возможно, Олю…
Ни друзей. И что ещё сказать.
Что такой любви Твоей не стою?
Что любви такой не может быть
В свете этой жизни, этой смерти.
Как я мог в стихах кота делить
На какие-то смешные трети.
Вдалеке, не разглядеть лица,
Где мудрец похож на подлеца,
Где с улыбкой прапор убиенный
Думает, что он военнопленный,
Но войска союзников уже
На последнем, ближнем рубеже.
Вдалеке, у самого конца,
Где подлец похож на мудреца,
Где мертвец, в уме военнопленный,
Спит и видит близкие огни,
А союзники стоят над убиенным
И молчат, уходят прочь они.
Вдалеке, где не бывал мудрец,
И подлец куда не замахнулся,
Ночью белой вдруг встаёт мертвец
И молчит. Он только что проснулся.
Перед ним – холодная стена,
Тихо расступается она.
