Ещё дрожит струна
В прощальном, долгом звуке,
И песенки простой
Мотив не отзвучал,
Пока ещё близки,
Мы стискиваем руки,
Но тает, как мираж,
Уходит наш причал...

       А там, на берегу,
       За радугой
       Остались-
       Остервенелый спор
       И шалые ветра,
       И первая любовь,
       И первая усталость,
       Дурман ночной травы
       И сполохи костра...

             А там, на берегу
             Мы верили химерам,
             Мы слепо шли в огонь
             И не сгорали в нем...
             Hа зыбком на песке
             Стоит хрустальный терем.
             Теперь зовёт других
             Он призрачным огнем!

                   Дрожи, струна, дрожи,
                   Пусть песня не прервётся,
                   Пока тверда рука,
                   Пока чиста вода,
                   Пока есть голос, тот,
                   Что песне отзовётся,
                   Hаш путь и наш мотив
                   Не канут без следа...

Ещё дрожит струна
В прощальном, долгом звуке,
И песенки простой
Мотив не отзвучал,
Пока ещё близки,
Мы стискиваем руки,
Но тает, как мираж...
Уходит наш причал...

Г. З.

Помутнели наши зеркала.
Искажают – жесты и черты.
Ты в морщины старого стекла,
по утрам – в тревоге – не смотри.

Дует холод – из глубин – стекла.
И знобит недобрым колдовством.
Выброшу из дома зеркала,
пусть помолодеет старый дом.

Не жалей,
о прожитых годах,
в памяти былое вороша.
Зеркало – твоё – мои глаза,
скажут правду, как ты хороша.

Неприглядный, спрятавшийся мир,
отражённый, сумеречный свет.
Длится эта осень много лет,
потерялся в ней ориентир.

Погасай, закатная заря,
поменяй шелка на шевиот!
Трепетное, майское живёт
в оголённых нервах ноября.

Может, эта ноша по плечу?
По колено в землю, но бегу...
Вспоминать о прошлом не могу.
Думать о грядущем не хочу.

Портрет инфанты Изабеллы(Петер Пауль Рубенс)

Она глядит с портрета сотни лет
на мира грязное и шумное горнило
и удивляется: «Что движет этот свет?»,
и поражается: "Его ничто не изменило!"

И светлый лик, укор безмолвный пред
всей чередой, что унесёт могила,
и удивляется: «Что движет этот свет?»,
и поражается: "Его ничто не изменило!"

И, как навязчивый и неотступный бред,
глаза в упор с неодолимой силой
и удивляются: «Что движет этот свет?»,
и поражаются: "Его ничто не изменило!"

За пеной кружев возродится вслед
её чела высокое светило.

Пред прахом космоса – что движет этот свет?
Пред пылью звёзд – его ничто не изменило!

26.06.96

Раненая львица (рельеф ,7 век до н.э.)

Её держали в клетке много лун,
дивясь, как она пищу разрывала.
Её стрелою Ашшурбанипала
внесло в рельеф на известняк-валун.

Она ползёт из всех смертельных сил,
в лопатке левой боль стрелой застряла,
и паралич, как злобный погоняла,
в недвижный круп ещё огонь вонзил.

И ей, прославившей могущество царя
ценою муки, камню жизнь даря,
резцом пронзают плоть дышащей клетки.

И ненавистью львиною горя,
она стоит у роковой отметки,
и где тот царь – резец! – где егеря?!...

19.10.99

Хабанера

«…так, вспыхнув, начинает
танец свой она…» ,
Р. М. Рильке, Испанская танцовщица

Как капля ломит свой округлый край,
Живя предвосхищением потока,
Взор танцовщицы полон грозным током,
Как плеском моря вспенен птичий грай,
Или весна бродит безумным соком.

Как будто пробуждаясь и грозя
Прорваться в танце диким половодьем,
Иль пристяжной, сорвавшейся с поводьев,
Она кружит и пыльная стезя
Сочится раной, давленою гроздью.

Стежком прозрачной вязи на воде
Она мелькнёт, сестра морской звезде,
В колодезной глуши зеркальной тьмы

Застынет отплеском заснувшего гранита,
Недвижной взвесью пенной кутерьмы
И возродится в танце – Афродитой.

10.02.98

Кровоточивые розы (картина С. Дали)

Как жертва хлеба и вина,

и мука ты, и наслажденье,

и полночи глухое наважденье,

и сна безгрешная вина,

и липкий страх, и сладкий запах,

и острый взор, и томный вздох,

кровавый манекенный мох,

венец и трон, и моя плаха.

Мои ль шипы, как стрелы, колки,

иль колея любовная двуколки

кровавых роз впечатывает след?

Как розы ризы подвенечной,

струятся лепестки сквозь бред

на струях жизни быстротечной…

25.11.1999 г.

Взрывающаяся голова рафаэлевой мадонны

Прозрачным впитана сияньем,

влекома комом бесконечным,

листва ль взвихрилась звездно-млечным,

мгновенно-вечным одеяньем,

иль вечность очи здесь смежила,

и взор ее, томленье муки,

напутствие пред бездною разлуки,

стал пеплом света дальнего светила?

Взметенные кружатся очертанья

орбитами несбыточных мечтаний.

Крылатым нимбом осиянный лик

откроет сокровенность завещанья:

рождения и смерти вечный миг,

как светотени легкой изваянье…

16.11.1999 г.

"Наполни ветром свои глаза
Зачерпни камней в свою обувь
Сделай так, чтобы впредь не вернуться назад
Ощути на мгновение свободу..."

Владимир М.

Зачерпни в свою обувь камней у ручья,
Чтоб свободней шагалось в нелёгком пути.
В свой рюкзак затолкай двадцать два кирпича,
Разбегись над обрывом и в небо взлети!

Упади на садовые грабли лицом.
Батерфляем поплавай в трясине болот.
В рот набей сто шурупов с крестовым шлицом,
Спой про «дружбы народов надёжный оплот»!

Чёрный перец щепоткой швырни себе в глаз,
Из кастрюли на голову лей кипяток.
Карандаш глубже в ухо воткни пару раз...
Или даже четыре... А лучше пяток!

Сигани с самолёта в звенящую тишь,
А надеть парашют перед этим – забудь!
И вот тут, наконец-то ты вдруг ощутишь,
Как желанно свободен твой жизненный путь!

***

Мне кажется, что не об этом речь,
Что я боюсь сказать, о чем не смею
Но напишу, и пусть горою с плеч
Печаль души моей, что не сумею

Я выразить намеком даже Вам...

Как рассказать, что небеса хранят,
До той поры, когда настанет время,
И райскою дорогой прямо в ад
Уйдет безропотно людское племя...

Как рассказать, как передать его
Дарованное счастье ожиданья
Минуты, час, секунда – никого...
И годы, годы в череде мерцанья

Дел и забот житейских суете,
Упорно застилающих нам свет,
Нет звездных траекторий, в пустоте
И о любви людской намека нет.

Но отвлеклась, рассказ мой не о том,
Как зацветет, сияя, свет любви
А о душе, что радужным огнем
Расправит крылья нежные свои.

Не намекнув и взмахом даже Вам...

Arifis - электронный арт-журнал