Галатея
Он говорит на языках дождей
и знает все наречья тишины,
и узнаёт, безмолвье чьей страны
звучит в молчанье встреченных людей...
Лесные отголоски старины -
- в зелёно-жёлтых шляпках желудей:
они, как медь шеломная вождей,
иль искры непалимой купины...
Роняет свет рябины лампион,
срывает кисть пигмей Пигмалион:
горящих ягод жар – живой огонь,
и слышатся беззвучные слова:
"Я – мёртвый, как сгоревшая ладонь,
а Ты – жива!..."
04.03.09
* * *
...тополиный пух
забивает мозг
улететь на юг
он бы тоже мог
но горит в углу
тополиный дух
может быть смогу
в будущем году...
А ты поживи и сказать не забудь, что это всё о любви,
Что плещутся волны и соловьи поют песни свои,
Что это в любви ты сидел в ночи, зубами во тьме скрипел,
Был глуп ты и смел, и годы свои разбрасывал как хотел.
И если не так – ты уйдёшь во сне, в подушку плюнув свою.
Захочешь сказать, что всё ни о чем, что «я, мол, на всё плюю».
И в звёздах бесследных, в ночи ни о чём, и в музыке ни о чём
Увидишь любовь, и она сверкнёт бессмертным в ночи лучом.
Ты зол и умён, ты красив и смел, и всё ты в других узрел,
И ты ведь хотел сказать о любви, но было так много дел.
Но облако синее – о любви, и ветер в траве – о любви,
Так что же ты смотришь в ладони свои, в пустые ладони свои?
Я вышел – и уже смеркается.
Синеет на дороге снег.
Собака, будто бы во сне,
Уткнулась носом в ноги мне.
А было море… Было облако…
Нет, далеко. Я не пойму:
Ты ли ко мне плывёшь в дыму?
Забудь меня, и я усну.
Я вышел – и уже смеркается…
А было море. Было облако…
Мне горы синие мерещатся…
И ждать меня устанешь ты…
И волны белые чуть плещутся.
И звёзды смотрят с высоты.
Повторяю, как «Отче наш»,
А иначе с душой не справиться:
Не поделишься, всё отдашь -
Что потом у тебя останется?
Всё, о чём я просить могла –
Перед ликами и лекарствами -
Чтобы мама не умерла.
И теперь она в Божьем Царствии.
А тебя я прошу, родной,
Без истерик и многосложности -
Будь любовью моей земной,
И небесною, по возможности.
Засмотрелась на небеси,
Если проще – глазами по небу.
Ты хоть что-нибудь попроси.
Попроси у меня кого-нибудь.
Ещё дрожит струна
В прощальном, долгом звуке,
И песенки простой
Мотив не отзвучал,
Пока ещё близки,
Мы стискиваем руки,
Но тает, как мираж,
Уходит наш причал...
А там, на берегу,
За радугой
Остались-
Остервенелый спор
И шалые ветра,
И первая любовь,
И первая усталость,
Дурман ночной травы
И сполохи костра...
А там, на берегу
Мы верили химерам,
Мы слепо шли в огонь
И не сгорали в нем...
Hа зыбком на песке
Стоит хрустальный терем.
Теперь зовёт других
Он призрачным огнем!
Дрожи, струна, дрожи,
Пусть песня не прервётся,
Пока тверда рука,
Пока чиста вода,
Пока есть голос, тот,
Что песне отзовётся,
Hаш путь и наш мотив
Не канут без следа...
Ещё дрожит струна
В прощальном, долгом звуке,
И песенки простой
Мотив не отзвучал,
Пока ещё близки,
Мы стискиваем руки,
Но тает, как мираж...
Уходит наш причал...
Г. З.
Помутнели наши зеркала.
Искажают – жесты и черты.
Ты в морщины старого стекла,
по утрам – в тревоге – не смотри.
Дует холод – из глубин стекла.
И знобит недобрым колдовством.
Выброшу из дома зеркала,
пусть помолодеет старый дом.
Не жалей,
о прожитых годах,
в памяти былое вороша.
Зеркало – твоё – мои глаза,
скажут правду, как ты хороша.
Неприглядный, спрятавшийся мир,
отражённый, сумеречный свет.
Длится эта осень много лет,
потерялся в ней ориентир.
Погасай, закатная заря,
поменяй шелка на шевиот!
Трепетное, майское живёт
в оголённых нервах ноября.
Может, эта ноша по плечу?
По колено в землю, но бегу...
Вспоминать о прошлом не могу.
Думать о грядущем не хочу.
