Я жил, тебя не замечая.
А ты старалась, ты росла
И, тоненькая и прямая,
Ты вёдра полные несла
По пыльной улице широкой,
И капли синие воды
Выпрыгивали на дорогу,
И в доме исчезала ты.
Любила ты сидеть в сторонке,
Когда у клуба, по ночам
Мы с пацанами пили водку,
И девушки садились к нам,
Прижавшись или на колени,
И песен пьяные слова
Горланили мы как умели.
И как же ты была права.
Удерживаясь на середине
Той жизни, чудной и земной,
Я был перед тобой невинен,
И танцевала ты со мной,
Как с братом старшим, в сельском клубе,
И музыка летела сквозь,
И в темноте краснели губы,
Прикушенные до слёз.
Спроси меня, ударь больнее
Теперь, когда всё позади,
Что оживает, что немеет
И скручивается в груди,
Когда осенний мелкий ветер
Холодную вздымает пыль,
Признайся: никого на свете
Ты так с тех пор не полюбил.
«Я Вас любил. Любовь еще быть может...» -
Не смей такого ляпнуть! Не обидишь,
Но на кого замахиваюсь – видишь?
Что на тебя мне стоит замахнуться -
Рукой, сковородой, мочалкой, бутсой...
Не для того ты, милый, стал поэтом,
Чтоб уклоняться от тупых предметов.
Я говорю так искренно, так нежно...
Поэтому веди себя прилежно,
И пусть тебя мочалка не тревожит,
Произноси – чтоб аж слоны по коже:
"Я Вас люблю. Любовь не быть не может."
Рвёт гармошку гармонист.
Разрывает – душу.
Ты, ему не подпевай.
И гармонь – не слушай.
Уведёт она тебя,
за деревню в поле.
И обманет – не любя,
от тоски и боли.
Погляди – ему в лицо.
Бледный, ни кровинки.
Он справляет по любви,
да – по любви, поминки.
Никого не видит он.
Не тебе играет.
В нём буянит самогон.
И душа – рыдает.
Раньше пела, ты гармонь,
весело и звонко.
У тебя внутри – огонь.
Не спали девчонку.
У невесты в два ручья,
слёзы – с чёрной тушью.
Рвёт гармошку гармонист.
У него – пропала жизнь.
Он, перцовку глушит.
А жених скрипит зубами.
На невесту – косится.
И душа его в груди,
и болит, и корчится.
Гости: «Горькая» – кричат.
Целовать – не хочется.
Мой хищный календарь, он голоден как волк,
Он пожирает годы без приправы.
По ком звонит звонарь? Засадный ляжет полк,
Телами дно подняв у переправы.
Играет в кости смерть, целует в губы жизнь
Сквозь шёпот оглушающе негромкий.
Улиткой век ползёт... останется лишь слизь,
Да кровь, что запеклась на острой кромке
Отбитой молотком ржавеющей косы.
На каждый стук – секунда или вечность...
Клади свою любовь на старые весы,
Восьмёркой рядом ляжет бесконечность.
И, стрелкой шевельнув пространство на шкале,
По памяти вычерчиваешь связи
От школьного пера до мушки в янтаре,
В случайной капле времени увязнешь.
А хочется вернуть апрели и года,
Сменить окоп, оружие и даты.
Но, мысленно вернув, поймёшь, что как всегда
Твой полк поляжет.
Молча.
До солдата.
Отцу своему, Ивану, посвящаю.
Домой хочу,
Домой, там гимн с шести...
К утру в снегу, к щекам отца поближе.
Да нет таких шишей,
Не наскрести
Цены такой
И значит, не увижу,
Как батя мой, пока
Переступает
Пороги дней, ночей
И ночью ночи,
Качает на пружинах кое-как.
Страна еще вперед,
Но так...
Не очень,
А такт один, на всех пока что такт!
Ключи в замок,
К двери с разгону
- Папка,
С работы, папка!
Ну... пусти на ручки...
Большой какой,
И табаком пахучий,
Кол-лючий,
Кол-лючий...
Я ночью так кричу,
Батяня, слышишь?
Мой оп-поздавший, мой застрявший крик
В том из миров,
Где ты уже не дышишь,
Там, где петлей сдавил переферик
Бетона – шею
Старику-Парижу,
Там ходят вешалки
махровых кутюрье,
Глаза
С плакатов зырят,
Глаз не вижу!
Стекло, витраж, проделки ателье...
Я жажду всею своей кожею
твое присутствие окрест.
Как ландыш редкая, ну что же ты
так далека от этих мест.
Здесь даже девственной природою
я не утешусь без тебя.
Предвидев творческие роды,
бешусь, рубашку теребя.
Что ж ты наделала, беспечная?..
За что мне ломка наркочувств?
Разлука кажется мне вечною,
хоть не вдвоем всего чуть-чуть.
В моей груди кусочек кремния.
Дай искру, сердце, пламень дай!
Жизнь без любви – пустоты времени.
Жизнь без тебя – лишь календарь…
