Всё ближе сентября антибиотик,
Прописанный природе. А пока
Прохладней стало. Лето на излете.
И в тучи превратились облака.
Сезон дождей и тёмен, и порочен.
На стеклах капли отбивают ритм...
А по весне березы мироточат,
И купол неба золотом горит.
У нас свой выход
Из общих врат.
Москва – купчиха,
А Питер – франт!
Мы белой ночью
Идем на вы!
Наш дождь замочит
Дожжи Москвы.
В словесных дебрях
Привычен сюр.
У нас поребрик,
У вас бордюр.
Филолог нервный
Сошел с ума…
У нас шаверма,
Там – шаурма.
Мозги не парю,
Уже молчок…
У нас хабарик,
У вас бычок!
Посмотрел на весну я в Ижевске,
холодна она там не по-женски,
но позлей были б зимние фрики
без улыбчивых глаз Вероники.
Пусть в Кемере уже земляника,
но в Ижевске цветет Вероника!..
Я завидую тем, кто в Ижевске
попадает под взгляд ее женский.
Из Кемера лететь до Ростова,
Не во Владик, чего тут такого?
Но куда б я теперь не летел,
Я в Ижевск прилететь бы хотел.
Стало б сразу на Каме теснее,
стало б солнечней, ярче, весенней,
Я не то что б позвал, я бы тихо
лишь и выдохнул бы – Вероника…
Вот такая терзает химера,
как надысь прилетел из Кемера.
Иной грибник собрал маслят
И счастлив... Вот умора!
Хвастлив бывает, как рыбак,
Поймавший мелких рыб.
А я в карельскую тайгу
Хожу за мухомором:
Нужнее всех боровиков
Волшебный этот гриб.
Беру топор (как без него?)
И, помолившись Тору,
Я погружаюсь с головой
В дремучие леса.
Внутри печали городской
Кирдык без мухомора,
Где напридумано не мной,
Что можно, что нельзя.
Не остановят на пути
Овраги, скалы, горы.
Сезон дождей не устрашит
И прочая фигня!
Топор сжимая в кулаке,
Иду за мухомором.
И нет границ , и нет преград
В походе для меня.
Ещё не стал воскресный день
Концом моей недели.
И божий смахивает взгляд
На ленинский прищур.
В душе пустая дребедень,
Ни смысла нет, ни цели...
Искать смешно, мне говорят,
Но все же поищу.
Нас всегда убивает,- то время, то море,
мы умрем не моложе, не старше себя.
Смерть любую наживку хватает проворно,
а подводные лодки – особо любя.
Мы на пенсиях тупим, сидим в Интернете,
но стране если долг не вернул до конца,-
твои дни – как НЗ у нее на примете,
полыхнет – и бессмертье уже у лица.
* * *
Какая роскошь – к чёрту всех послать,
Опохмелившись после пробужденья,
И вспоминать ночные похожденья,
И чертенят смеющихся считать.
Читать Вольтера, ковырять в зубах
Чесать кота, лежащего под боком,
Заброшено, бесценно, одиноко,
Без лишней суеты, не впопыхах.
На календарь поставить жирный крест -
До фонаря, какая нынче дата…
Помимо точных сроков, вне формата,
Не попадая року под замес.
Условности отринуть, что тесны́,
Живущему в подкорке таракану
Насыпать щедро стихотворной манны,
Забыться и уснуть, и видеть сны.
Кто тут стучит
Так молотком?
Тетёркин Тит
И Тёркин Том!
