Я немного пошедеврю,
Чувствам ветренным послушный,
Я стихами поманеврю -
О Маринке-хохотушке.
Я предамся нежнословью
С чувством, капельку серьёзным,
Зашифрованным любовью
И с улыбочкою слёзной.
А потом мой пыл увянет,
Отодвину карандаш я,
И подумаю о Тане,
О Ларисе и Наташе...
Посижу беспечно-грустный, -
Ну, зачем мне тратить нервы,
Я пишу про эти чувства
Не последний и не первый.
Всё томительно-пустое,
И старо – пылить словами,
Гениального не стоит
Всё, не связанное с Вами...
20.10.08
***
Мы боимся зайти далеко,
Только пробуем воду ногой.
Вот и дуем на молоко –
Не обжечься б живою водой.
Отцветает шальная сирень
И напрасно рассветы ясны,
И такой ограниченный день –
Кто бы знал – вдруг последней весны.
Стерта временем явственность лиц,
Май отцветшею веткой поник.
Между виз, паспортов и границ
Задыхаюсь и рву воротник.
***
Так хотелось бы жить вольнее,
И желаниям потакать –
Только падать мне всё больнее,
А приходится привыкать.
Чувство такта иль чувство долга –
Будто дождик на спины крыш…
Если падаешь слишком долго,
Даже кажется, что летишь.
Когда как зори, что встретились в день равноденствия,
с тобой мы встречаемся посередине судьбы,
мне кажется – всё это только следствие
задуманной кем-то и прискучившей вскоре игры.
Мне кажется, что это я – выпадающий
шуруп или винт, или просто забытый конверт,
письмо из которого ветром смахнуло в пожарище,
именно это и есть причина того, что ответа всё нет и нет.
А зори встречаются запросто в вечной и нежной привязанности,
и некому запретить эту вакханалию света и чувств,
но смысл не в этой ли томительной недосказанности,
и не в том ли, что разум взыскующий пуст?
. . . . . . . . . . . Саше Григорьеву
Ты держишь суховатый чёрный хлеб
В ладони, как в распахнутом бутоне.
Медлительно ступая по земле,
Подходят к нам стреноженные кони.
Смотри, какие рыжие они,
А губы от травы зеленоваты.
Ты шепчешь: «Сыромятные ремни…
В них лошади, как пленные солдаты».
Я вижу и выдумываю ложь:
Стреноженность растолковать не сложно,
В ней острые слова – стрела и нож,
А может быть, слова – стрела и ножны.
Вы слушаете – лошади и ты,
Обдумывая странное значенье.
В оружии немного правоты,
Но, что ещё придумать в утешенье…
Не вздумай посмотреть по словарю,
Вот – луг, вот – чёрный хлеб, вот – жеребята…
А в слове «сыромятный», – говорю, -
Примятая дождём, сырая мята.
Ковры, ковры,ковры,
Ковры от лепестков
Сиреневые, белые
чуть розовые
Ну что вам рассказать?
Нет повода, нет слов -
Шагаю по коврам,
Полна их грёзами..
В поисках отражения
долго искала путь
не было в нем сомнения,
знала, куда свернуть.
Знала, что встреча с радостью
Будет дарована мне.
Как же мне нынче сладостна
Память о давней весне.
Господь не сотворил себе преград.
Теперь, как будто в чём-то виноват,
Он смотрит с высоты – не свысока -
Сквозь веки, сновиденья и века.
А я тебя, любимый, обниму,
Усни в моей негромкой стрекотне.
Теперь я понимаю, почему
Ты спать предпочитаешь на спине.
