Такая тишина, и песенка горит,
И мёртвый со свечою бродит,
С собою тихо-тихо говорит,
И чай себе нальёт, и не уходит.
И песенка горит из тишины,
Игрушки спят, им ничего не дали:
Ни веры в светлый мир и ни жены.
И песенка горит. А мы не спали
В тот час, когда становится светло,
И чашка вымыта, и за работу снова -
Звенеть и биться мухою в стекло,
Далёкой песенки не вспоминать ни слова.

И кузнечик в груди,
И щебечет в груди,
И как будто бы всё впереди.
И мы живы и счастливы, как ни крути,
Как печальным умом не гляди.

И горит и несёт,
За собою ведёт,
И мы живы, не глядя вперёд.
Будто что-то сейчас навсегда настаёт,
И мы знаем, что всё настаёт.

И лететь хорошо,
И глядеть хорошо,
Будто всё, что настало, прошло.
Словно белое солнце над нами взошло,
Словно белое солнце взошло.

Мне снилась жизнь моя -
Солёная, земная.
У лодки есть края,
А жизнь моя без края.

Я вёсел не взяла,
Мне в тягость эта милость.
А солнце добела
Над нами раскалилось.

Ни страха, ничего,
Меня не съест акула.
Достаточно того,
Как жизнь меня качнула,

И деревянный бок
Хлестнула синей плёткой.
И ты молчал, как Бог,
Отталкивая лодку.

Он говорит: «Не уходи…».
Он тот, который в тихом омуте.
Скрестила руки на груди,
Иду к нему по светлой комнате.

Он тот, а с виду – человек,
И сердце бьётся так уверенно,
Как будто рубит дровосек
Легко поддавшееся дерево.

Легко, к нему, и светел путь…
Вот так – над жизнью мотыльковою
Пройти, в ладони зачерпнуть
Лицо, как воду родниковую.

Это тихая птица усталость.
Лето кончилось. Всё впереди.
Любоваться заливом осталось,
Слышать, как замирает в груди.

Слышать, как холодит, замирает
Перед морем сверкающих лет.
У сандалий волна умирает,
И вторая торопится вслед.

Это было ещё в Ленинграде,
Я ещё был подростком тогда.
Проурчал близко к берегу катер -
И к ногам накатила вода.

Сергей Михалков

Простой бумаги свежий лист!
Ты бел как мел. Не смят и чист.
Твоей поверхности пока
Ничья не тронула рука.

Чем станешь ты? Когда, какой
Исписан будешь ты рукой?
Кому и что ты принесешь:
Любовь? Разлуку? Правду? Ложь?

Прощеньем ляжешь ты на стол?
Иль обратишься в протокол?
Или сомнет тебя поэт,
Бесплодно встретивший рассвет?

Нет, ждет тебя удел иной!
Однажды карандаш цветной
Пройдется по всему листу,
Его заполнив пустоту.

И синим будет небосвод,
И красным будет пароход,
И черным будет в небе дым,
И солнце будет золотым!

Ты меня не удержишь, хоть тресни.
Тетивою натягивай слух.
Слышь? Твоя лебединая песня
Навсегда улетает на йух.

Там меня заприметит по взмаху -
Объезжающий лошадь – дикарь.
Заскучаешь – купи черепаху,
Молчаливо-неспешную тварь.

И живи так, ничем не рискуя,
Вместе с нею капусту жуя.
А я буду хватать поцелуи,
Золотые подковы куя.

1.
В садочке по траве
Ходила, напевала
И нюхала настурции,
Но буквы, только две,
Местами поменяла -
И оказалась в Турции.

2.
Неразрывными сначала
Стать была и наша Яна,
Только буковка пропала,
И теперь у нас ...

3.
Чем быть может ширина?
Ей бы только захотеть
И без толку не шипеть -
Стала б именем она!

4.
Гусь попробовал малины
И, чтоб слышно было всем,
Говорит – всегда я ем
Эту ягоду га...

5.
Две близняшечки-сестрички
Так похожи – диво всем!
В именах лишь есть отличье -
Чьё-то с «дэ», а чьё-то с «эм».

6.
Сосновый лес и белое зерно
Собой явить задумали одно,
Всего лишь буковкой сцепились
И сразу в имя превратились.

7.
Это имя симметрично,
Убедитесь в этом все вы -
Как прочтёте, безразлично,
Что направо, что налево.

8.
Она без «эф» была девчонкой,
Но «эф» поставили в начало -
Засеребрилась, заблистала
И стала лёгкою и тонкой!

9.
Союз простой со снежной коркой
И виртуоз, и с ними я, -
Когда рядком всё, а не горкой,
То в этом девочка моя.

10.
Союз, предлог, союз, частица
И просто буковка за ними, -
Мы можем очень удивиться,
Но получилось чьё-то имя!

Ответы вразбивку: А-на-то-ли-й, Татьяна, Анна, А-наст-ас-и-я, Наталья -Анталья, Ирина, Марья -Дарья, Галину, Борис, Ф-Ольга.

По осени на горе всем
Не лезет карта в масть.
По осени мы боремся
За то, чтоб не упасть.

И в этой вязкой сырости,
Усталы и бледны,
Мы так мечтаем вырасти,
Что вовсе не видны.

Спасали мир от лишнего –
Накликали беду.
Теперь зовём Всевышнего –
«Спасите наши ду…»

Потели понапрасну мы –
Не вывести тавро.
Поставили на красное,
А выпало зеро.

Одна надежда к осени,
А, может, даже две –
Спасёт винтовка Мосина
И ломик в рукаве…

В осеннем небе сыро так,
Качается звезда.
Она спасёт нас,
Cироток…
……………………………
А, может быть, и да.

Ну что за народ, эти женщины!

Невообразимые существа, исчадия ада!

Только они могут элементарно поджарить без сковородки любой предмет, а испепелить мужчину, это их хобби.

Вот я, добропорядочный, в меру воспитанный, что новёхонький, что потрепанный, всегда одинаков, всегда предсказуем.

И что? Какая участь мне выпала в общении с женщиной? За что, за что? Сначала меня облили потоком, сравнимым с водопадом, потом безжалостно крутили целый час одно и то же, до безумного помутнения моих стройно уложенных в аккуратном мозгу мыслей, потом…

Эх, разве можно описать эти адовы муки выкручивания, выламывания по сравнению с моим безмятежным житьем в моей уютной холостяцкой квартире. О, женщины, коварство ваше имя….

Но я сам виноват, соблазнился ее чистотой, ухоженностью, элегантным блеском ее гладкой белой кожи, поддался на ее мягкое утробное урчание во время долгожданной близости...

А она, она, простите мне мои скупые слезы, даже их она у меня все выжала и …забыла обо мне….

Так горестно размышлял носок, приклеившийся к центрифуге стиральной машины после стирки.

Arifis - электронный арт-журнал