Arifis - электронный арт-журнал

УМНАЯ СОБАЧКА 

Дело было в киевском аэропорту Борисполь. 

В тот день убийственная жара свалилась на голову и без того несчастных авиапассажиров, 

даже не подозревавших, что они населяют «империю зла», где полюбишь и козла, 

страну, где нет «Кока-колы», голых баб в телевизоре, бандитов в каждом кафе и ментов-оборотней.  

Да... Им очень не повезло. Особенно с ценами на авиатранспорт. Они были просто никакие. 17 руб.  

Из Киева в Москву. Страна назвалась СССР. 

Рейсы вдруг стали откладывать. 

Причем, как-то хаотично. В одном и том же направлении одни борты выпускали, а другие – нет.  

Искушенному в советской авиации, хотя бы на уровне постоянного участия в таких передрягах –  

было ясно, как божий день: ке-ро-син... 

Топлива мало. А выпускают «членовозы», т.е. только те борты, которыми летят  

наглые морды из ЦК, даже не представляющие себе: до чего они в итоге долетаются.  

Тогда мы с приятелем взяли «языка»: паренька в комбинезоне. Вид у него оказался, примерно,  

как у работающего на керосиновом ходу воробья. Паренек был маленький, верткий и сплошь улит топливом:  

так, будто душ принимал. И при этом он, конечно, курил в кулак, бросая короткие взгляды по сторонам. 

Дырка же, предусмотрительно имевшаяся в каждом советском заборе, позволяла не только  

его видеть, но и спокойно пролезть к нему, на летное поле. 

- На Москву? Не, чуваки, ждить вечерочка, – «обрадовал» паренек. – Всех «членов» туда  

одним бортом отгрузили уже. – А то и ночью полетите. Если керосин привезут. 

Таким образом, настало время стелить на травке дастархан. 

Его роль сыграл кусок полиэтилена, и когда появились узбекская дыня и крымская «Массандра»,  

то уже и дела не было никакого – керосин так керосин. А ждать и догонять мы тогда  

все умели, всей страной.  

Особенно ждать.  

Важно одно при этом – быть на работе, или, в крайнем случае, в командировке. 

Чтобы топлива у тебя самого имелось в достатке, при наименьшем количестве  

чемоданов в руках.  

Так вот, у нас – их совсем не было. 

Расположившись на травке, выставив вперед дыню и убрав в портфель бутылку, мы расположились надолго. 

Подошел милиционер, в ту пору, также, не подозревавший, что он мент, оборотень в погонах,  

гадкий тип, намного хуже уголовника-романтика, которому воспевает радио ежедневную осанну. 

Он открыл, было, рот, но тут же получил кусок дыни и разговаривать ему стало неудобно. 

Он ушел. 

А мы, разомлев от жары даже в тени, не имея возможности много двигать языком, 

лениво разглядывали  

действительность, состоящую из ржавометаллического летнего кафе 

и трех собак невдалеке. 

Кафе предназначалось для поглощения бумажных сосисок, отдаленно пахнущих мясом сарделек  

и пива «Жигулевское», которое если хотели, то делали неплохо, а если делать было лень,  

то производилась совершенно бесподобная 

кислятина с градусом, а не пиво. Впрочем, пили и такое,  

не пропадать же деньгам и градусам. 

И, разумеется, никаких ларьков. 

О, если туда, из нашего времени угораздило бы перенести обыкновенный ларек! 

Это тяжело представить! Народ чемоданы бы побросал, люди испытали б настоящий шок.  

Пиво в банках, жвачка, «кола»! Голые бабы беспрепятственно! ЗА РУБЛИ!!! 

Сознание не выдержит такого изобилия, честное слово! Да за это любой из нас Родину бы продал с потрохами. 

И продавали, кстати, уже на полном серьезе. 

Кафе забилось народом битком. Столики, за которыми в самой неудобной позе – стоя, народ ел и пил,  

нервно подгоняемый ожидающими очереди на жаре – заняты и,казалось, навсегда. 

Однако нам, с пригорка, хорошо было видно, как носятся, в мыле, повар и буфетчица, 

сплавляя народу недоваренные сардельки, лишь бы эти посетители чертовы провалились  

куда-нибудь, и все это нашествие кончилось тогда в одночасье. 

За этой картиной с интересом наблюдали и собаки. 

Запах сарделек с сосисками забирался в их двигающиеся носы, в сознание, витал сизым дымком в пустом желудке. 

Верховодила маленькая собачка, помесь болонки с чем-то более крупным, дворовым и не имеющим страха.  

Собачка расхаживала перед двумя большими, худыми, до торчащих ребер, кобелями,  

объясняя диспозицию и план операции. 

Она поскуливала, глядела в сторону кафе и постоянно «рисовала» своими движениями 

схему:  

вот два трусливых болвана на стрёме, вот они затевают свару, все внимание на них, 

а она берет на себя  

самую ответственную часть работы. Именно она должна спереть сардельки. И только сардельки,  

потому что, пожирать эти ужасные сосиски могут только двуногие советские мутанты. 

Кобели боялись. Их пугала решимость маленькой собачки, но подгонял голод и запахи из кафе.  

Они тупо переглядывались, морщили лоб и не спешили соглашаться. 

Наконец, собачке надоело их уговаривать, и она отошла в сторону, затаив раздражение и злобу  

на двух этих тугодумов. 

Кобели озаботились всерьез. 

Ведь она могла и в одиночку провернуть дело. И что тогда? 

Разве в силах они были отказаться от еды? 

Да и вопрос безопасности – всего-то дело одного-двух пинков, которые можно пережить. 

- Мы согласны. 

Так сказал, подойдя и склонивши голову один из кобелей. 

Собачка сразу оживилась, и виляя хвостом, сама невинность, двинулась в сторону кафе. 

Кобели, озираясь, засеменили вслед. 

Собаки подошли ко входу и встали по номерам. 

Маленькая собачка весело глядела вокруг, а тех двоих просто трясло и разрывало от страха.  

Кобели поминутно огладывались, они с ужасом ждали команды. 

Собачка вдруг посерьезнела, прищурила взгляд и махнула нервно хвостом. 

Тут же кобели, через паузу, будто помолившись, кинулись драться, старательно  

исполняя роль двух забубенных драчунов. Щелкали зубами, демонстрировали бешеный взгляд,  

готовность убить и съесть. 

Посетители стали крутить головами. 

Народу много и не всем видно – откуда шум-гам. 

Тогда собачка затявкала, запрыгала, подгоняя партнеров, вступил в силу второй вариант, 

так как первого оказалось недостаточно. 

Кобели кинулись через распахнутый вход – прямиком в зал. 

Они скакали, прихватывали посетителей за штанины, лаяли так, что чуть мозги не вылетали.  

Народ всполошился, стал дрыгать ногами и кричать: – Уберите этих собак! 

Буфетчица тоже заорала: – Уберите этих шавок!  

И повар заорал. 

Все кричали одну и ту же мысль. 

Но никто не понимал – кто должен их убирать. И как это сделать? 

Требование осталось без ответа и удовлетворения. Собаки скакали, посетители дрыгались,  

как марионетки в театре, все орали, а маленькая собачка в это время спокойно вошла за стойку,  

выбрала в большом алюминиевом тазу связку подлинней и рванула с ней, что было сил вон из кафе! 

Кобели внезапно прекратили представление и кинулись следом. 

В наступившей тишине, в молчаливой оторопи, было только видно, как, едва ступая, летит,  

несется маленькая собачка с длиннющей связкой сарделек в зубах, а позади – эскортом следуют  

два улыбающихся кобеля. 

- Милиция! – завизжала, опомнившись, буфетчица. – От, сука такая! Третий раз уже тащит!  

И каждый раз – по-разному… 

Тут до всех стал постепенно доходить смысл собачьего спектакля. 

Кафе стало наполняться хохотом и веселым шумом. 

А мимо нас проследовали в ближайший лесок три собачьи улыбки. 

Одна ликующая и две чрезвычайно гордых. 

Как тут было не выпить за здоровье умной собачки и ее верных друзей?