Я испил эту чашу до дна,
по счетам расплатился сполна,
и стою – ни двора, ни кола –
в чем маманя меня родила!
А вокруг – пепелище, курган,
словно тут проходил ураган,
на душе совершенно не сладко
и во рту отвратительно гадко!
Разметала меня по камням,
по ухабам, по кочкам и пням,
да прошлась по болезненным точкам:
по циррозу, по гландам, по почкам –
не какая-то вражия сила,
не бацилла меня подкосила,
и не муха меня укусила!
А случился со мной анекдот:
извините за прозу – развод.
Без объявления войны
он вдруг напал на мирный город,
дороги заковав во льды,
насыпав сверху мат и холод.
На крыши сонные сугроб
надел, как шапку мономашью,
и весь народ, как тот холоп
поклоны бьёт под маму вашу!…
В авто где сел, там и вокзал,
в ад поспешаем неторопко.
Нет пробок в городе! Он сам
одна огромнейшая пробка.
Стоим уверенно, мертво,
скрывая от прокуратуры
то ЖЭКа снежное мурло,
то развернувшиеся фуры…
И в колее одной дудят
друг другу вслед или навстречу,
ругаясь, тётки и дядья,
но ехать некуда и нечем.
Как после фронтовых боев
развалы снега выше крыши.
…И лишь детишки на своем
крылатом боге санки ищут!
И то… Бросаю свой «ниссан»
и, как к прилавку, за снежками,
как будто я мальчишка сам…
(Но это, всё-таки, меж нами.)
Следуй за музыкой. Помнишь ли ты
Медленный свет с высоты?
Время, отдельное как молоко.
Белое облако.
Яблочный дух и сиреневый лес.
Там, где ты был и исчез.
Где бы ты ни был – ты будешь один.
Не один, Господи.
В жизни не так как всегда. В жизни бывает иначе.
И Богородица сходит с кувшином к воде.
Снег за окном опускается. Будем богаче,
Будем, как золото, мёд разливать в темноте.
Будет особенным новое, тихое утро
Всех нерастраченных солью отсыпанных зим,
Утро столетий. Милые, как это мудро:
Рождаемся, встречаемся, говорим.
О том, что бывает иначе, что жизнь – это право
На быть и не быть, выпиваем стаканы до дна.
И «так как всегда» – это самая мелкая правда.
Тебя со мной нет. Но ты у меня одна.
Время ушло, что о нём сожалеть -
Дней нескончаем поток,
Тот, для кого так хотелось бы спеть,
Мне недоступно далек.
Час за минутой, а следом и год -
Наш нескончаемый путь,
Что принесет он и что обретет,
Не суждено нам взглянуть.
Зелень травы, листопад в желтизне
Лед на реке, колкий снег,
Не утомляют в своей новизне,
Не остановят пробег
Звезд, и комет, и далеких планет
в мире, где с тенью стыкуется свет.
Едут автомобили, проходят люди,
Снег по улице, как по доске.
Это всё было и, вероятно, будет.
Ребенок цветёт в тоске.
Что ли, научиться шевелить ушами,
Там и вечер будет, гляди.
Вырасту как папа вот с такими усами.
Мысленно их так подкрути.
Время заволнуется, будто море.
Вот уже в окне зацвело.
Будет нам и счастье и будет горе,
Только чтобы небо плыло.
Только чтобы пело, мело, летело,
Двигалось, как теперь.
Музыка моя, и какое дело -
Я исчезну. А ты не верь.
Происхожденье – тайна жизни и процесс,
Который неподвластен прокурору.
Определяя по горошине принцесс,
Клади матрасы под руку и в гору.
Происхожденье видов тоже неспроста
Так занимает всякого монаха.
Происхожденье первой строчки...
Красота, рождённая из воздуха и праха...
Происхождение любви из... ничего!
По странному стеченью, без причины.
Как происходит это вдруг для одного?
А для другого?
Женщины?..
Мужчины?..
А как ты думаешь, зачем врастает в лёд
Осенняя листва и запах лета?
Порой не верится, что жизнь – произойдёт.
Произойдёт как смерть.
И нет ответа...
* * *
Ретроспективно о сатире
Мы рассуждали, ясен пень,
И толковали тили-тили
И трали-вали, и трень-брень.
Мы все кого-то ширли-мырли,
Аристофан, Менипп, Менандр,
Гораций, Гиппонакт, Луцилий
И Персий, и т.п., и др.
С тех пор сатира измельчала,
Лишь балаболят за гроши,
Жуют прокисшее мочало,
И ни таланта, ни души.
Всё трали-вали, тили-тили,
По древнеримскому не спеть. . .
Нет, Ювенала не учили.
И вряд ли прочитаем впредь.
