Чёрный сонет
...из чёрной проруби на наледи листа
пылает мраком ледяной реторты
невидимая сторона офорта,
что автору неведом не спроста...
Он быть готов слугою хоть у чёрта!
Сонет его, как с кровью береста,
подобьем берестяного моста
с горящего соломенного форта...
И чёрные обожжены уста,
чернец – один, а раны, как у ста,
царапают израненную душу,
как лапой курицы – офортной смолки лёд...
Он шепчет истово: "Будь Карфаген разрушен!"
и смотрит в зеркало бумажных чёрных вод...
20.12.09.
Нарядная Дмитровка: шубки, книжонки, пивная.
Шагаю по краю: здесь – жизнь, в полуметре – не знаю.
Несу себе кофе в красивом бумажном пакете,
шуршу, прикасаясь, и радуют шорохи эти.
В молчащие окна летят, словно градины, зёрна,
но всё, что там делают, – плачут ли, смотрят ли порно, -
совсем без меня, словно сгинули единоверцы,
за милым шуршаньем стучит инородное сердце,
границы проложены и часовые молчат.
Бессонные зёрна в бумажном пакете стучат.
* * *
В сех послать к чертям, чтоб тошно им стало,
И уйти, простив гуртом, кому должен.
Пусть горбатятся другие вассалы.
Сюзерену, не страшась, плюнуть в рожу,
Опостылевшей подруге под юбку
Запустить за ради шутки ужонка,
А соседу, молодому ублюдку,
Напоследок крикнуть: Сволочь ты, Жорка!
Сколько времени промчалось впустую,
Сколько сделано никчёмной работы!
Отстоял своё навек на посту я,
У меня теперь по жизни суббота.
Я рассветы собирать буду жадно,
Шум дождей и переклички ночные.
Был бы хлебушка кусок – да и ладно,
Лишь бы чёрная тоска не точила.
Затаюсь в глуши, где путь не провешан,
Потеряют след в лесах кредиторы,
Лучшим другом станет мне хмурый леший,
А кикимора надёжной опорой.
Буду сытно у Яги столоваться,
Принося с охоты ей дичь и рыбу.
Грозным приставам туда не добраться,
Ну, и киллеры найти не смогли бы.
Отошёл бы я душой на природе,
Позабыв про городские проблемы,
Посадил чеснок и хрен в огороде
И сынка соорудил из полена.
Снилось мне: птица даёт перо, лети, говорит.
Я отвечаю ей: не умею лететь.
«Лети, говорит, под тобою земля горит,
Танки идут. Что тут вообще уметь?»
Помню, они наступают, и птица среди,
Командует будто, мне говорит – лети!
И оперенье своё мне бросает она, она
Так некрасива без перьев, смешна, странна.
Я и во сне никогда не умел ни лететь, ни парить.
Крылья хватаю: да как же мне с ними быть?
«Мне они меньше нужны, чем тебе, смотри:
Просто махни крылом и свой сон сотри.
Просто махни крылом…» – и грохочет гром,
Красное проступает на голубом,
Белое оборачивается темнотой,
Только луч во тьме рыскает золотой.
Спрячься, закройся крыльями, не дыши.
Он тебя не найдёт, а найдет – притворись другим.
Вырви перо, ты писатель, давай, пиши.
Это просто перо, делай вид, что ты пишешь им.
Та земля взыскует слова, но
Вечно спит и видит сны.
Словно в лёд она закована
До несбыточной весны.
Тут смешались новь и прошлое.
В небе серп луны – изгой…
Звонко плачут заполошные
Колокольцы под дугой…
Непристойно, непростительно
Вновь ошибки повторять
И опять искать Спасителя…
И вериги примерять…
Вечно ждать пинка от пристава.
Вечно врать и обещать.
Верить в сказку –
Зло и истово.
Снова верить…
И прощать…
Как лампада негасимая
За чредою зим и лет –
Благодать невыносимая.
Счастья беспробудный свет.
