В окно, в которое не видно ничего –
Не видно ничего.
И девочка, которая соврёт любому –
Соврёт почти любому.

Я выхожу из дому
И вижу, что декабрь на дворе,
Хорошие деревья в серебре,
Плохие дети врут напропалую,
Променивая школу на кино.
А я иду по снегу и тоскую,
Что не гулял давно.

Как хорошо проснуться и взрослеть.
А повзрослев, как хорошо стареть,
Идти дорожкой снежной,
Растить плохую внучку (дай дневник!),
И пёс дворовый предо мной возник,
Как ученик прилежный.

Пойдём со мной, прилежная душа,
В мясной ларёк за полкило сосисок.
Съедим одну, достойно, не спеша.
Собачья жизнь, ты тоже хороша,
И полдень белый ни высок, ни низок.

Из крана в час по капле тишина
Сочится по ночам на тёмной кухне.
Замёрзла одинокая луна,
И солнце ждёт, когда она потухнет,
Уйдёт добром за линию огня,
Уступит место яркому светилу.
Но чёрный мир от белого храня,
Луна горит, хотя давно остыла.
Пушистый заяц, призрачная мышь,
Летающая в маленькой ручонке,
Считают, не нарушив жестом тишь,
Полоски на игрушечном тигрёнке.
На чём же остановится подсчёт,
На чёрной иль оранжевой странице?
Так время до рассвета протечёт
Для тех, кому действительно не спится.
Ну что, малыш, и ты ещё не спишь?
Все дети на земле уже уснули...
Наш город опускает веки крыш
С прозрачными ресницами сосулек.
И ты закрой небесные глаза.
У всех моих детей глаза дневные...
Разбавлена водою бирюза,
Вода и небо – близкие стихии.

                   * * *

Твоей души кромешные потёмки,
Дремучие, лихие уголки,
Где вовсе не игрушечные волки
И колкие, как шило, сквозняки.

Где чувства, не означенные словом,
Вздымаются, как горные хребты,
Где каждый шаг сомненьем четвертован
И угасают медленно мечты.

Нелепый край, проявленный нечётко,
Развалины, осколки, жалкий хлам,
Обрывки нот, расссохшаяся лодка
И горький дым с туманом пополам.

Твоих стихов сухие экзерсисы,
Бесплодные попытки как-то быть,
Да тщетно всё – задёрнуты кулисы
И даром пропадает рифмы прыть.

Но ты живёшь упорно, терпеливо,
Надежды и желанья затаив,
Твоя дорога – тропка над обрывом,
Пунктир над бездной,
                         многоточье,
                                       миф…

Закинул старик в море невод…

Сзади по плечу: тук-тук! Повернулся – стоят два дюжих молодца, царские приказные.

- Зелёный патруль! Дед, что же это ты рыбалочку-то устроил? По царскому указу сезон только после заутрени начинается. Посему – штраф. Сейчас квитанцию выпишем. Оплатить в течение недели у думского дьяка.

Протянули квитанцию с цыфирью о двух круляшках и одной палке. Дед читать не горазд, а считать – на голос только если, да и то до дюжины. Призадумался старик, спросить хотел, чего – сколько, да уж и не у кого: исчезли молодцы, только бумажку у деда в руках ветерок морской пошевеливает. Присел старый на бережок, посидел малость, подождал, пока на колокольне к заутренней позвонят…. Ага, можно теперь!

Закинул старик в море невод…

Сзади по плечу: тук-тук! Повернулся – стоят два дюжих молодца, царские приказные. Только другие уже.

- Зелёный патруль! Дед, ячея-то на сетях мелковата! Это ты сегодня – наказа царского не выполняешь, а завтра – к бунтовщикам убегёшь? Ладно, на первый раз – штраф. Держи квитанцию! У дьяка думского оплатишь. В казну, значицца, на рыбоохрану.

И – будто не было их. Только бриз бумажку в руках у деда колыхает. А на бумажке – две палки да кружок. Погрустнел старый, невод треплет: из двух ячей одну делает. Рвёт, понятно!

Закинул старик в море невод…

Сзади по плечу: тук-тук! Повернулся – стоит околотошный.

- Что в руках? Не прокламации ли?

- Квитанции это….

- А третья? Без печати царской которая?

- Это старуха мне список дала: что у золотой рыбки требовать…. Покажу рыбке список – старухе моей счастье привалит…. Сбрендила совсем, чухна немытая!

- Эвон ты как! Чухна, говоришь, немытая?! А в кутузку за разжигание национальной розни не хошь? У нас царство многонациональное, и любая чухна немытая, а даже хоть и черемис, такой дикий, как чеснок цыганский, равные права имеют и презрения к ним ни-ни!! Вот тебе на штраф квитанция за нарушение царского закона в семье – ячейке общества!

Закинул старик в море невод…

Пришел невод с травою морскою…

Сзади по плечу: тук-тук! Повернулся – стоят два дюжих молодца, царские приказные. Опять новые.

- Зелёный патруль! Фауну морскую истребляем, значицца, хищнически? А что эта водоросль, zelenium infuzorium, в царскую красную книгу записную записана, не знаешь? Штраф тебе, браконьер злостный, значицца, по самую ижицу. Держи вот квитанцию на оплату!

…Закинул старик в море невод…

Сзади по плечу: тук-тук!...

…Закинул старик в море невод…

Сзади по плечу: тук-тук!...

…Закинул старик в море невод…

Сзади по плечу: тук-тук!...

…Зак…

…Потемнело синее море. Приплыла к нему рыбка. Спросила:

- Дедуль, не можете вы с бабкой себе другое развлечение найти? Ну, ей Богу, заманали уже! У чиновников царских и так забот – немерянно, а я их за сегодня уже с дюжину раз от работы оторвала! Ну не остановится бабка твоя!... Слушай, старче, а может, дать тебе новую старуху, да ты меня и забудешь, а? Я тебе в придачу ещё и лисапет подарю! Ну? По рукам? Или, вот что скажу: в колодце пошукай, может, щука там какая….

Ей с поклоном старик отвечает:

- Смилуйся, государыня рыбка! Мы с бабкой моей уж столько отмучались!... За всё тебе кланяюсь! Уж на боярыне-то она могла бы остановиться, это оно, конешно… А наказ твой выполню всенепременнейше! Посмотрю щуку. Квитанции только помоги оплатить? А старой своей…. Скажу ей, что тебя…. Что ты…. Да, совру что-нибудь!

… Уже подходил старик к своей землянке, думал: а бывают ли щуки-то в колодцах? Вдруг сзади по плечу: тук-тук! Повернулся – стоит сам дьяк думской:

- Распрослышал я, дедуленька, к синю морю ты ходил? Со списочком? …По закону по нашему двадцать пять процентиков богатства – твои, а остальное изволь уж отдать в казну царскую! А не то царь – батюшка тебя на кол пожалует! Ну-ка, что там у тебя в списке-то?...

- Дык.... Это же.... Ничего же и нет пока....

- Ну, есть – нет, это ты думе боярской говори. А у меня закон, по коему ты ОБЯЗАН... Так что там у тебя в списочке-то?

………………………………………………………………………………………………..

- Тут и сказке конец. Спи, барин! Уже и кошки спят, и собачки спят! Спи! И пусть приснится тебе рыбка золо…. Хр-р-р...

ветер нервно надорвал облаков эскиз
словно хочет отыскать тусклый теплый диск
этот мир придумал верх, чтобы выжил низ
прорастает мой цветок стеблем на карниз...

в низкой комнате моей небо – потолок
в тесной комнате моей вольный ветер – фен
к воле тянется, к теплу милый мой цветок
пробивается малыш за стеклянный плен.

ну и что там за окном, солнца полглотка?
и пора уже понять, взрослый как – никак:
та же клетка этот мир и невелика
если мерить высоту в рваных облаках

ветер нервно надорвал облаков эскиз
я вернула б свой цветок, только он опять
прорастет к своей мечте, стеблем на карниз
мне его стремленья к воле не удержать

А еще в народе говорят, что женщины любят ушами...

Повезло-то, мать родная!
Я тащусь. В нирване я!
Группа «Г», и мы играем
С Кипром и с Албанией.

Я жене, сопящей сладко,
Говорю: «Проснись, коза!
Я б минуты в три раскладку
Всю на пальцах показал!

Детям ясно: мы в финале,
Сколько б нам не напинали!
И не страшен нам финал,
Кто б в команде ни играл!

Лишь одно меня смущает:
Вожака бы нашей стае!
Без башки-то всё-равно
Могут вляпаться в говно!»
*****************

Неприступна и упруга
Дрыхнет верная подруга.
Глупой бабе невдомёк
Мой мужской полунамёк.

Я с таким полунамёком
Сам себе кажусь упрёком
Для супружеской кровати

(Не в футболе дело, кстати!
Очень ночью одиноко
Жеребцу с полунамёком).

Эта ночь, и свет, и день,
Словно белое спасение,
Дерева большая тень,
Листьев сонное касание,
Тонкой веточки сиреневой
Дорогое осязание.

Остановится, дрожит,
Не решается дотронуться.
Это листья-витражи,
Это свет рукою тянется.
Детское его бессмертие:
Всё исчезнет. Он останется.

Мы останемся сидеть
И смотреть, как всё меняется.
Как не страшно умереть,
Как наивно и не верится,
Как вечерний свет в листве
На последнее надеется.

***
Беспечный край. А мне не умирать
Осталось по наследству.
Я ворох прошлогоднего белья
Оставила при входе.
Мы жили дружно, славили зиму
По доброму соседству,
Но все ж я злилась и свои стихи
Оставила природе.

Как так сложилось? Всё сложилось и
Не ставило в убыток
Разрыва. Как простые семена
Разбросаны по ветру,
Как на лице у любящей жены
Веснушкам дан избыток,
Так нету расстояний для любви,
И не придуман метр.

Да, я не сожалела, уходя
Из крепкого бревенчатого дома.
Скорее облегчение оттого,
Что стены возвышенны
Обычным словом и, чертя его,
Я наполнялась звоном
В котором нет границ. Я поняла,
Дома несовершенны.

И в чем несовершенство? Только в том,
Что я тебя любила,
Границу проводя между тобой
И занесенным миром.
Зима меня пугала, черный дом
Казался тайно-милым,
Но выходя на холод, поняла,
Что остаюсь в квартире.

Все было просто: старое белье
Оставила при входе,
И с яблони родившей набрала
Благоуханных яблок,
Твои черты я видела тогда
В оставленной природе,
И яблоне седой произнесла:
«Спасибо за подарок».

Arifis - электронный арт-журнал