"…и жил он счастливо до ста лет и умер в окружении многочисленных детей, внуков и правнуков…"
Обсчитала меня незрячая
На полвека, как на полшага.
Одурачила, околпачила
Бедолагу. Кому во благо?
Применила все выкрутасы,
«Развела», как в дешевой пьеске.
Я, конечно бы посчитался,
Поквитался, да только не с кем.
Да, конечно, мужчины – сволочи,
Кобели и авантюристы,
Но до сотни? Ведь век-то – кроличий!
А хотелось бы лет до триста!
Весеннюю песню пропела синица.
И пусть над ущельем метелица злится
И горные козы идут к водопою,
В снегу утопающей узкой тропою.
Прекрасную новость поведала птица,
Что иней последние дни серебрится.
Покорные песне, роняют берёзы
На мёрзлую землю весенние слёзы
------------зачем, скажи на милость
Когда глухое, тяжкое безмолвие
Прервётся, наконец, ударом молнии,
И первый гром рассыплет по холмам
Молчания недолговечный хлам.
Тогда – проснись. И вспомни, как вдвоём
Мы думали, что дождик переждём.
Под грушею на нашей старой даче,
Но дождь всё лил, и задыхалось в плаче
Слепое небо. Как внезапно вдруг
Всё кончилось и тишина вокруг
От ожидания и счастья накалилась
И колесо луны по лужам покатилось
Нам под ноги.
Зачем, скажи на милость .
Не просыпайся – вспомни обо мне.
Он позвонил в обед и, путаясь в словах,
Нелепо говорил, смешно кляня погоду,
Что в мире кризис и дела, похоже, швах.
А у беременной весны отходят воды...
Вы оба знаете, что время – страшный вор,
Оно сильнее чем пространство разлучает.
Не поминая всуе пору давних ссор,
Ты соглашаешься, что торт уместен к чаю.
Бросая взгляд в окно, как зёрна в чернозём,
Мурлыча песенку из ролика с Ю-Туба,
Защёлкнув пудреницу, думаешь о нём...
И обжигаешь огоньком помады губы.
И он останется надолго, до утра.
И даже дольше, ведь назавтра выходные.
И ты согласна с ним, давно уже пора
Сменить обои и гардины на другие.
Число сто
Надевает драповое пальто
И идёт, скособочась -
В ужас и дождь,
Каждой костью своей понимая:
Ты не придёшь.
Так любил я считать,
Окунаясь в блаженство нулей.
Я считал: чем круглей,
Тем оно веселей и белей.
Оказалось,
Что только и делать осталось,
Что смотреть в эту длинную стылую ночь,
Где случайные числа торопятся прочь,
И снежинки,
Как на картинке:
Замирая,
Летят, умирая.
Всё воскреснет пускай.
Станут числа в блистающий ряд.
И воскресший старик
В одеянии сером, больничном
Скажет ясно и твёрдо:
«Стоять перед вами я рад»
И редкие волосы
Пригладит движеньем обычным.
Что останется мне?
Обязуюсь под цифрой такой-то проснуться вполне.
Научиться не врать под такой-то.
Под такой – не озираться кругом.
Под такой – не спешить.
Под такой – стать стариком.
И (прошу, пусть это будет не круглая, но большая) –
Под такой – умереть навсегда. Никому не мешая.
Ночь, улица, фонарь, аптека. . .
Александр Блок
* * *
Черна губа, шатаются мосты,
А опыт говорит: могло быть хуже,
Но с бодуна я никому не нужен,
Пустырь, каналы, редкие кусты...
Пора валить, быть может, в монастырь?
Но вряд ли постригут меня в монахи,
Сейчас я больше годен лишь для плахи,
Ночь, улица, аптека… Краткий стиль.
Куда кривая тропка завела?
И как отсюда выйти снова к жизни?
Вокруг мокрицы, пауки и слизни,
Сушняк, горячка, тремор… все дела
Если ад – это память, в рай
Не хочу, запретите душу!
Ни о чем не жалею. Знай,
Я скорее твой мир разрушу,
Чем порвусь в твой счастливый край.
Я как Фауст спрошу потоп,
Черт прогнется, устроит сушу,
И рогатый красивый скот
Вновь из мрака пойдет наружу.
Он не сменит своих забот.
Ной и Фауст – одно лицо,
Смирно, гневно – одна развязка.
Там я буду твоим цветком,
Здесь букеты страстей под связкой,
Полюби меня – целиком!
10.03.2010 Санкт-Петербург
Запивая водой в стакане, читал стихи,
Словно нужно сказать, но важнее всего напиться,
Нет, не слушали. Просто глядели в его зрачки.
И казалось, зрачок один, но в глазах двоится.
Забывая свою же тень, отходя к окну,
Забывая про ужин в доме, жену, детишек,
Жажду поэзии он утолял одну,
Отдавая миру ее излишек.
10.03.2010 Санкт-Петербург
Меня природа предавала ежесекундно.
Цветочки мальвы облетали скудно,
И ветер что-то злое приносил.
Шаталась птица, каркающая на ветке,
Шаталась ветка, и плевался метко
Холодный дождь, что в окна моросил.
Я жил в плену у деятельных азалий,
Мясистых фикусов и слабеньких бегоний,
И в грош они не ставили меня
(Я это позже понял). Мне сказали,
Что я шутом казался на балконе,
Бездушным семенам давая имена.
Но это было позже. Дай мне руку.
Преподнеси холодную науку,
Науку быть любимым без любви.
Во славу лютиков печальных и настурций -
Хоть прав меня лиши и конституций,
Хоть хвостиком мышиным назови.
