На «счётчике»
Как-то вечером ко мне подошёл Андрюша. Вообще, сыновья особых хлопот не доставляли. Коля раз в неделю ездил в деревню к маме. Старательно учился. Младшие тоже были заняты своими делами. Попеременно увлекались довольно широким кругом вопросов. От авиамоделизма до компьютеров. На них, кажется, и остановились. В отличие от Коли, любили читать. На генеральской, а нынче детской половине, меня ждали все трое. Что-то, видимо, серьёзное. Начал Николай.
- Папа, у нас тут…- замялся. Рослый парень с крепкими кулаками. Предпоследний класс. Разряд по самбо. Главный защитник младших братьев. – В общем, на счётчик нас поставили.
Суть я уловил, но не причины. И вообще, мне нужны были подробности. Как уверяли сыновья, никаких особых причин и не было. Их просто обложили данью, и это было серьёзно. Банда состояла частично из ребят выпускного класса. Частично из каких-то приходящих личностей. С каждого моего парня требовали ежемесячно по 1000 рублей. Что, как сегодня говорят, довольно круто.
- А чего вдруг с вас?
- С других тоже. Нам сказали, что ваш папаня фирмой «заворачивает», так что деньги есть. Говорят, делиться надо. – О, знакомые слова! Но что делать?
- Пап, в субботу за деньгами придут. Два дня осталось. Хоть в школу не ходи.
- А кого ещё? Фамилии знаете?
- Ещё Петька Крутиков говорил.
- И ещё Вовку Первакова они побили. Тоже на счётчике стоял. Деньги не принёс.
- Кто их родители?
- У Петьки отец военный. У Вовкиного на базаре ларёк.
- Ладно, ребята. Начнём действовать.
- Пап, мамка денег на катридж не даёт. Говорит, часто меняете. И сканер хочется.
- Мать права. Вы кому только не печатаете! А дела наши финансовые – сами знаете. Я до Нового года без работы. С деньгами туго стало. Вот вам на катридж, но печатать для всех прекратить. Уже не можем себе позволить.
Да, привыкли мои деточки деньги особо не считать. Придётся им поджаться. Младших Коля выставил за дверь и запустил следующую тему. Не могу ли я маме одолжить немного денег?
- Немного – это сколько? Сто, тысячу?
- Корову менять надо. Без молока то как? Крышу перекрыть надо. На рубероид денег нету.
- Коля, ты ей наше положение объяснил?
- А она как не слышит. Иван опять чего-то пропил. Аське в школу идти – обувку купить не на что. Василий был – пил. Этот тоже пьёт.
- Коля, не такие у нас нынче дела, чтобы ещё кого-то содержать. Муж дома, а я деньги должен давать. Где ж такое видано?
- Мамку жалко.
- Жалко, конечно, но другие то как-то живут? А мне трёх сыновей поднимать. Не могу себе позволить ещё на кого-то деньги тратить. – Вполне по крестьянски почесал затылок.
- На бензин подкинешь? – Новый мотоцикл ему я всё же купил.
- Возьми сотню. – На том и разошлись.
Отказывать людям всегда неприятно. Близким – особенно. А на насущные нужды – вдвойне. Но ведь этот Иван деньги пропивает. Значит, если я дам, то получается, что финансирую его пьянку. Лихо! Таким манером я себя успокаивал. А может всё же надо было дать? Ведь дети страдают! Но его это не очень беспокоит. И почему этот Василий алименты не платит? Видно не с чего платить в деревне нынешней. Плохо быть бедным, но и недостаточно состоятельным тоже. Однако, будет философствовать! Свои проблемы надо решать. Очень неприятные проблемы. Для начала позвонил Петькиному отцу. Договорились с майором так, что он потолкует сначала с сыном, а потом созвонимся. Пока что Петька отцу ничего не сказал.
Вовкин отец был в курсе. Да, сына малость поколотили. Готов присоединиться и обсудить. После этого я позвонил своему новому родственнику. Не хотелось вешать на него свои проблемы, но ситуация могла стать очень серьёзной. В его фирме была даже своя солидная служба безопасности. Он мог действенно помочь. У нас с ним были все основания быть довольными друг другом, что, видимо, и имело место. Дети наши под его крылом жили хорошо. И в смысле отношений, и материально. Рива Марковна оказалась женщиной тактичной. Люда была довольна, а, значит, и я. Интересно было наблюдать, как изменился его голос, когда я изложил свою проблему. Из мягкого и благодушного кандидата в дедушки он моментально превратился в делового человека. Впрочем, благожелательности не убавилось. Дело может оказаться серьёзным. Всё зависит от того, кто за этой пацанвой стоит. Записал номер школы и обещал немедленно этим вопросом заняться. Думаю, знай он меня по настоящему, степень серьёзности представлялась бы ему ещё большей. Завтра во второй половине дня он со мной свяжется. Кстати, в субботу мы ждали их в гости.
Потом позвонили отцы жертв. Договорились, что завтра вечером я им позвоню, а они подумают относительно субботы.
_____
Делать мне особенно нечего. По утрам я читаю литературу по предстоящему мне после Нового года курсу. А то просто просматриваю «толстые» журналы. Тираж их снизился катастрофически, но они ещё живы. Вообще, ситуация в стране, если присматриваться и анализировать, представляется тягостной, а перспективы, по крайней мере ближайшие, весьма сумрачными. Конечно, с позиций моего относительного благополучия, всё это интересно, но для меня не опасно. И всё же мы наблюдали нашу жизнь не из-за океана, и взгляд, которым мы наблюдали, отнюдь не абстрактно-остраненный. Кажется, Шестов сказал, что большое несчастье не может быть оправдано тем, что оно исторически интересно, и о нем можно красиво и даже возвышенно рассказывать. Что до интересности нашей ситуации, то у Коли Глазкова я как-то прочитал:
Я на мир поглядываю из под столика.
20 век – необычайный.
Чем он интересней для историка,
Тем для современника печальней.
Сильно нагадили Отечеству коммунисты. Вряд ли когда-нибудь выберемся из этого болота отставания. Но зато прямо на глазах происходит мифологизация прошлого и даже эстетизация памятных развалин. Конечно, не все этим занимаются. Порой читаешь прямо таки обжигающие душу строчки.
Снова НЭП, торгаши-барыши.
Вот чем ты обернулась – свобода.
И чего было ждать от народа,
Для которого все хороши.
Печально. А как порой самоотверженно боролись и даже умирали за это светлое завтра! Впрочем, мученики догмата были всегда и во всех религиях. Есть люди, предпочитающие погибнуть красиво во имя прекрасной идеи, но не способные эту идею осмыслить. Понять, что кроме неё есть и другие. Может быть не столь красивые, но зато реальные. Ещё Гераклит заметил, что людям вряд ли стало бы лучше, исполнись все их желания. Криминализация всей страны в смысле противозаконной деятельности массы людей – вот что мы сегодня получили. Яд времени отравляет массы. Чичиковы возвращаются, разворовывая и губя страну. А может быть зря я в таком пессимистическом ключе? В других, нынче процветающих странах поначалу было не намного лучше. Сложные проблемы. Но у меня своя, частная проблема. Как вывести детей из под удара?
Первым позвонил Аркадий Александрович. Его начальник службы безопасности предложил «поговорить» с молодыми рэкетирами. Для чего будут выделены люди. Суть им сказанного сводилась по существу к следующему: « Бороться с этим явлением мы не будем, но защитить своих детей сумеем». Моя задача – выявить негодяев по-фамильно. Тогда можно будет узнать, кто за ними стоит. Если мне это не удастся, то и тут можно будет помочь.
Вечером позвонил майор – Петькин папа. И тоже Пётр. Сегодня тональность его была совсем другая. Осознал, видимо, опасность в полной мере. В субботу решили пойти встречать сыновей. Вовкин папа предложил для начала пойти к директору. Решили, что не помешает. Следующий день – суббота.
_____
Конечно, определить всех рэкетиров хотя бы школьного происхождения по-фамильно, мы не успели. Но в субботу уже надо было платить. С майором Крутиковым Петром Андреевичем мы встретились недалеко от школы. Произвёл на меня сильное впечатление. Лет сорока. С обветренным мужественным лицом и шрамом через всю левую щёку. Был он в форме и вид имел весьма решительный. Внимательно меня оглядел. Впрочем, понять, что он обо мне думает, было невозможно. За моей спиной метрах в десяти стояло трое парней из команды фирмы. Из его машины вылез внушительных размеров прапорщик.
- Что делать будем?
- Перваков не придёт. Просил извинить. Суббота – самый торговый день. Готов поддержать материально, а в другой день – пожалуйста. – Он это оставил без комментариев.
- Сегодня, как я понимаю, надо проследить, чтобы не побили.
- Точно.
- Вы как в рукопашной? – Усмехнулся.
- Не профессионал, но кое-что могу.
- Это что за парни?
- Резерв главного командования. – Покачал головой.
- Пусть держатся в сторонке, а то целая толпа. Зайдём в школу.
Директора не было. Хотели подойти к завучу, но тут прозвенел звонок на большую перемену. Мы стояли напротив дверей класса, так что и Андрюшка, и Петька выскочили прямо на нас. Немного погодя перехватили и Мишку.
- Так, – сказал майор, – вы сейчас в туалет, а мы чуть задержимся. Нас не замечайте. – Они побежали. Уже обращаясь ко мне, заметил. – Обычно такие дела в туалете делаются. – Ничего, однако, на этот раз, в туалете не произошло. Свою группу поддержки я отправил покурить в машину, а мы с майором присели на лавочке в школьном дворе.
- Ну, и что делать будем?
- Сейчас попробуем найти их и поговорить. Одного я уже знаю.
- У меня руки чешутся накостылять им как следует.
- Это в последнюю очередь.
- Я понимаю. – Он аккуратно загасил окурок и искал урну, что бы его бросить. – Надо бы выяснить, с кем они связаны вне школы.
- Уже выясняем. – На лице у него мелькнула тень удивления. Указывая на шрам, я спросил.
- Чечня? – Утвердительно кивнул.
- Пойдёмте к завучу. Может уже объявилась?
Милая слегка полноватая средних лет женщина. Всплеснула руками. Прочла две фамилии старшеклассников, которые мне удалось узнать.
- Да, эти могут. Из очень неблагополучных семей. Бакуменко уже на учёте в милиции. Ведут себя вызывающе. С ними обычно ещё …- Она назвала третью фамилию.
- Мы хотим поговорить с ребятами.
- Конечно, попробуйте. У них ещё и дружки есть вне школы. Поговорите с классным руководителем. Она если ещё не ушла, то в своём кабинете биологии. Я вас провожу.
Кабинет биологии. Почти старушка.
- Очень тяжёлые ребята. Подозреваю, что связаны с хулиганами вне школы. А может быть и хуже. На занятиях бывают не часто. Совершенно неуправляемы. Этот Бакуменко может запросто встать посреди урока и никого не спросясь, выйти из класса. Отца нет. Мать ни во что не ставит. К тому же она пьет.
Всех троих прихватили в скверике. Ваня Бакуменко выше всех на пол головы. Видно, крепкий парень. Майор стал у них на дороге.
- Стоп, парни! Разговор есть. – Остановились. На лицах удивление. Один спросил:
- О чём речь?
- О рэкете. – Выражения лиц сразу изменились. – Проблема у нас. Никак не решим, что с вами делать. Есть разные предложения.
- К примеру. – Этот Ваня начинал нагличать. Стоял подбоченясь и с усмешечкой глядел на майора с высоты своих не менее, чем метр девяносто.
- Понимаете, всё зависит от количества извилин. Если хватает, можно убедить. А нет, – майор пожал плечами. Нам в спецназе к рукопашной не привыкать. Где ножом, где кулаком. На пару месяцев вырубим без затруднений. Стрелять тоже умеем. Это ты своим внешкольным друзьям передай. Все у нас на заметке. Но, я думаю, они повзрослей, и правильно вам посоветуют. Подошёл прапорщик. Я пригладил волосы на макушке, и мои трое в униформе службы безопасности, натянув маски, начали подходить к ним сзади.
- Предупредить хочу. Не дай бог кто что из кармана достанет! – Теперь они были в плотном кольце. Оглянулись, оценивая ситуацию.
- Бить будете? – Бакуменко затянулся и небрежно отшвырнул сигарету.
- Я же говорю, проблемы у нас. Бить для профессионалов – дело не хитрое. Хотели бы – давно бы побили.
- Значит, не хотите. Тогда мы пошли. – И он, было, двинулся с места.
- Пойдёшь, когда я тебе разрешу. – Майор схватил его за грудь и отодвинул на место. – Кончаем бодягу. Больше никаких предупреждений не будет. Если пацанов тронешь…Ну, сам вообрази, что я с тобой сделаю. До всех дошло?
- Так точно, товарищ майор.
- Теперь можно идти. Пошли по пиву, ребята. – Это он уже нам.
____
Как и договорились, они приехали к нам вечером. Был произведен смотр квартиры и представление домочадцев. Молодёжь потихоньку разбежалась, и мы остались вчетвером. Чувствовалось, что гости ожидали увидеть не совсем то, что увидели. Доходы наши были, конечно, несоизмеримы, но многокомнатная квартира сияла светом минувшего, да и не нами нажитого благополучия высокого порядка. Поскольку наше прошлое было гостям вряд ли ведомо, то некоторая психологическая нестыковка была естественна. Выслушали не мало комплиментов нашей Людочке – она скоро должна была рожать. Толя тоже нам нравился. В общем, все пришли к выводу, что пара очень удачная. Поскольку молодые не хотели, чтобы Люда бросала учёбу, то все её перемещения по городу обеспечивал специальный шофёр. Он не только возил её, но и не давал носить ничего тяжёлого. Бегал за покупками и всякое такое. Рисковать внуком Альбиндеры не хотели ни в малейшей степени. Уборку в квартире делали только при непосредственном участии Ривы Марковны. Я уже начинал испытывать дискомфорт от дефицита своего участия в этом процессе. Но когда мы попытались поднять такой вопрос, то Рива Марковна замахала руками и весьма энергично заявила, что чтобы они ни делали – это «капля в море» по сравнению с тем, что сделали мы, воспитав такую чудную девочку. К тому же у нас на руках ещё трое! Толя посоветовал с мамой в дебаты по этому вопросу не вступать. «У моей мамы ещё огромные запасы жизненной энергии. Дайте ей их израсходовать в столь благородных мирных целях». Я решил, что сыну видней.
Покурить мы с Аркадием Александровичем перешли в генеральский (мой) кабинет.
- Надеюсь, в школе всё в порядке?
- Да, майор и вся наша операция произвели должное впечатление.
- К сожалению, дело оказалось не так просто. Один из этих парнишек связан с весьма влиятельным криминальным авторитетом. Но нам удалось всё это нейтрализовать. Во главе службы безопасности у меня бывший полковник КГБ. С большими связями человек! Знаете, работать в наших условиях далеко не просто. С кем только не приходиться иметь дело! Хотелось бы перебраться за рубеж. Обстановка там более спокойная, но нас там не ждут. Таких доходов там добиться очень трудно. Мой брат со своим сыном пытаются кое-что наладить, но пока доходы ничтожны, и вложения требуются большие. Так что нам придётся ещё посидеть здесь пару лет. Как вы смотрите на то, чтобы Люда с Толей перебрались в Израиль? – Я задумался. И было над чем. Хотя у меня не было подробной информации, но чувствовалось, что бизнес моего свата как-то соприкасается с криминалом. Это было неприятно и наряду с высокой прибыльностью, создавало, видимо, дополнительные риски.
- Вы так легко готовы расстаться с Россией?
- Нет, мой дорогой, совсем не легко. Мы люди какой-то промежуточной национальности. Если откровенно, то какие мы евреи? Мы русские. Но мы и не совсем русские. Что-то в нас еврейское всё же есть. Я думаю, что если бы нам не тыкали нашим еврейством, то мы бы его быстро забыли. Ассимиляция произошла бы уже во втором поколении. Но забыть не дают. Вам ведь не давали? Вот и получается, что приходиться переезжать, Авось, там возникнет достойная среда обитания. Уж во всяком случае, жидом меня там никто не обзовет. Ни меня, ни, что куда важней, моих внуков. – Это был какой-то для меня новый Аркадий Александрович. Даже речевые обороты изменились. – Меньше всего хочет уезжать мой сын. Но его выдавливает упадок науки. Так что вы на всё это скажете?
Поскольку я молчал, он продолжил.
- Я не хотел бы, чтобы у вас создалось впечатление, будто наш бизнес связан с криминалом. – Ага, он понял, что я кое-что понял. – С другой стороны, в этой стране всё так перемешалось, что грани как-то стёрлись. К тому же в некоторых сферах без них просто не обойтись. Разве я могу взыскать долги, не прибегая к….- он слегка замялся, – порой к явно нецивилизованным методам? Есть и ещё ряд ситуаций. Уже не говорю про «откат» чиновникам. Ну, это вы и сами знаете. Не будь у меня серьёзной «крыши» – отобрали бы у меня мой бизнес так же, как у вас. «За бугром» больше порядка, но тоже не надо их идеализировать. Там закон сильней, но даже эти законы многое позволяют. А у нас сейчас как раз такое время, когда идёт сращивание криминала с легальным бизнесом. Порядок в этой стране наступит только тогда, когда он понадобится преобладающему большинству бизнеса. И большого, и среднего, и малого. В том числе и вчерашним криминалам. Но это ещё не скоро будет. – Посидели молча. Меняя тему, он сказал.
Мальчик, который ещё и не родился, мне очень дорог. – Про мальчика можно было уже говорить уверенно после ультразвукового анализа. – Я и рожать её отправил бы в Израиль или куда ни будь на Запад, но Толя не хочет. Хорошо. Мы и здесь сделаем всё возможное.
Когда они уехали, на душе у меня было скверно. Нина же напротив. Рива Марковна ей очень понравилась. Она теперь собиралась к ней в гости. Не хотелось портить жене настроение, но хотелось разобраться в бизнесе своих новых родственников. Однако никаких источников информации у меня пока не было.
______
Было ещё не поздно, но мы слегка выпили, а после этого читать я уже не могу. По телеку шла всякая дребедень. Пытался помочь жене мыть посуду – прогнала. Позвонил Петру. Как-то мы с ним сблизились за последнее время. Оказалось, что и у майора настроение поганое. И выпить хочется, но в кармане пусто. И даже бензина – дай бог, что бы до заправки доехать. И вообще, что-то надо бы предпринять с денежным довольствием. Жена грызет. Говорит, что из армии нужно уходить. Не хочется. И куда? Прямо хоть просись обратно в Чечню. Там стреляют, но хоть платят! В общем, договорились, что завтра встречаемся и все эти проблемы решаем. Расклад вырисовывался такой: завожу Нину к Риве Марковне, а сам к Петру. Потом Нина заезжает и забирает меня домой.
______
Нина сидела у телека. Я сидел на балконе. Непонятно. То ли скверное настроение продуцировало скверные мысли, то ли наоборот? Сколько лет ухлопал на эту дурацкую работу! Но хоть деньги шли!.А что будет теперь? Работа нормальная, но денег не будет. В резерве у меня осталось 10000, а когда они кончаться? Слава Аллаху, хоть на текущие нужды хватает. А как же остальные? Им проценты не «капают». Живут же как-то! Но как-то я не хочу. Это у Цветаевой, кажется: «Торжественно вам заявляю, что я живу в последний раз!» Нет, это Ахматова. Но ведь верно! Может и вправду, махнуть в Израиль? Но там мои деньги совсем ничего. И что я там буду делать? Деньги, деньги. А жизнь проходит. А у Петра вот, совсем паршиво. Жена точит, а что он может? Мировой мужик! Ему бы начальником службы безопасности в какой ни будь крупной фирме. Нет, не сможет. Там «крутиться» надо, об криминал тереться, с ментами продажными дело иметь. А всё же надо спросить у свата.
На балкон вышел мой старший. Славный парень. Странно. Столько лет в городе, а на лице какой-то неистребимый деревенский отсвет.
- Пап, разговор есть. – Вот и в речи.
- Давай!
- К матери хочу перебраться.
- С чего это? Обижает тебя кто?
- Кто меня обижает? Ты что ли? Матери там не сладко приходится. Он её по пьянке поколачивать стал. И денег нет.
- А ты заработаешь.
- Ну, летом заработаю. Немного ты подкинешь. – Хорош! Молча смотрю на него. Хорош! – Я знаю, с деньгами стало трудней, но у других и того нет. Тут у нас одна квартира сколько тянет? – Ишь, деловой какой! – Ты мне хоть тыщи две выделишь?
- А ты на две тысячи проживёшь ли?
- В деревне проживу.
- Так ты же там не один будешь!
- Но ты ж больше не сможешь!
- Верно, считать умеешь. – Сидим молчим. – Я тебя, сынок, одобряю. Если опять как ни будь устроюсь, тогда может и больше будет. А пока вот так.
- Людка так деньги не считает!
- Так это пока она на себя тратит.
- А они тебя пристроить куда не могут?
- А что я такого для них полезного умею? Телефонные станции чинить? Я же по специальности преподаватель. В административной работе слаб.
- Ну, на фирме своей ты же крутился!
- Это повезло. Фирма то была узкоспециализированная. – Помолчали.
- Так я на той неделе перееду.
- Вот так сразу! – Пожал плечами.
- А чего тянуть! – Встали.
- Коля, сынок! Ты уж нас не забывай!
_____
На следующий вечер отвёз Нину к Риве, а сам, закупив изрядно продовольствия и прихватив канистру с бензином, направился к Крутиковым. Операция с приношением даров прошла спокойно. По стоимости – это соответствовало примерно трети месячной зарплаты, которую мне обещали в техникуме. А ведь ничего такого? Ни по количеству, ни по качеству. Хорошо посидели. Где-то через часок появился Фёдор. Слава богу, всего на столе хватило. Ещё посидели. И выпили прилично. Потом прикатила моя жена. И, слава богу, потому что в таком качестве за руль не садятся. Пели песни. Оказалось, что любим одни и те же. Потом женщины, которые за это время очень сблизились, ушли на кухню, а мы принялись решать насущные задачи. Финансовые проблемы стояли и передо мной, хотя и в несколько ином качестве. Перед уходом я спросил Петра, не может ли он мне помочь с информацией? Очень хотелось бы выяснить, чем занимается фирма моего новоприобретённого родственника.
- Понимаю, что за информацию нужно платить. Если в разумных пределах, я готов. – Откровенно сказать, не ожидал положительного ответа, но ошибся.
- Очень может быть, что смогу тебе помочь.
___
Человек, с которым я встретился, был в штатском. Попросил чётче сформулировать задачу. Это было не так уж просто, поскольку знать хотелось много, а потратить мало. В конце концов, я сформулировал свой вопрос коротко, сведя его к участию в работе фирмы криминального капитала, его роли, связи криминала с генеральным директором.
Поразмыслив, он направил меня к другому человеку. Тут общение уже шло по телефону. Дело чуть не сорвалось, поскольку от предоплаты я категорически отказался. Однако, пару дней спустя мне позвонили и сказали, что согласны с учётом поручительства «уважаемых лиц». Это, интересно, кто же? Небольшой задаток всё же пришлось дать. «На текущие расходы». Общие затраты оказался меньше, чем я ожидал.
Дискету обнаружил в своём почтовом ящике. Код мне передали через Петра. Я ему деньги, он мне код. Выглядел Петя несколько растерянным. Пожал плечами. «Меня попросили…»
Не знаю, кто составлял это сообщение, но оно в точности соответствовало тому, что я хотел узнать. Скверная мыслишка буровила моё сознание. А запроси кто-то информацию на меня! Хорошо, что за последнее время на мне ничего криминального не «висит»! Но чувство было такое, что кто-то обо мне всё знает, и дело только в цене.
Фирма, руководимая Альбиндером (формально ему и принадлежащая), занималась широким кругом дел. И торговлей, и производством, и экспортом, и импортом. Причём, всё это в весьма приличных объёмах. В фирму периодически вкладывались довольно большие деньги, которые по завершении некоторых операций изымались. Но не всегда. Деньги (предположительно) поступали из двух источников: 1. От некого Воронцова А.В., связанного с криминальными структурами.
2. От различного рода бюджетных организаций, куда спустя некоторое время почти всегда возвращались.
Прочитав всё это, мне стало немного страшновато. Значит, несмотря на видимый наш бардак, кто-то где-то за всем следит. Нет, было бы забавно, запросить информацию на себя. Конечно, это убить ещё кучу денег, но было бы полезно. Пока что я получил довольно полное представление именно о том, о чём хотел. И что дальше? Нельзя сказать, что я уж очень удивился. Примерно так я всё себе и представлял. Свояк этой банде необходим, потому что его коммерческими талантами всё и «крутится». Они это понимают и всячески его поддерживают. Такое содружество обладает огромными возможностями. Все друг в друге заинтересованы. И не боятся они по сути ничего. Со временем Альбиндеры попытаются убраться в Израиль. Если компаньоны им позволят. Ведь вот уж действительно, кто слишком много знает! Малоприятное родство, но что тут поделаешь! Впрочем, вряд ли он и его фирма составляют такое уж исключение. В той или иной степени – это удел почти всех остальных. Вряд ли я ошибаюсь. Эти может быть впереди, потому что Альбиндер доказал свои способности в сфере коммерции. Отсюда и рост вложений в него. Рост оборотов. К тому же он некий тормоз на пути чисто криминальных методов. Происходит не только использование коммерческой структурой бюджетных средств, но и отмывание «грязных» денег. Вряд ли в сложившейся в стране ситуации можно зарабатывать по крупному другими способами. Разве что «сидеть на трубе» или заграбастать какой-нибудь «Норильский никель», или алюминиевое производство. Оправдываю свояка? Похоже. Не плохо он устроился. Но чем всё кончится? Мне от всего этого тоже кое-что перепадало. А захоти я, перепало бы и больше. Когда родился Сашка, слава богу, без всяких осложнений, в том же доме, где проживали Альбиндеры, была куплена трёхкомнатная квартира, куда молодые и переехали. Иркину квартиру оставили мне, хотя документы я переделывать не стал, и числилась она по-прежнему Людкиной собственностью. Квартиру сдали, и это увеличило мой ежемесячный доход ещё на 120 долларов. Совсем не лишние. Эти деньги позволили мне поддерживать Николая.
______
Когда Сашке исполнился месяц, был устроен праздничный обед. Присутствовали все представители обоих семейств, включая брата и его сына, специально прибывших по этому случаю из Израиля. Кстати, трудней всего было привести на этот обед моего Николая. Но убедил. А он действительно как-то не вписывался. Во время обеда свояк обронил фразу, глубоко запавшую мне в память. « Дорого бы я дал, если бы мог переправить их в Израиль». Видно, что-то произошло, потому что ещё недавно он собирался отправить Люду в Израиль рожать. Помешали, как мне помнится, не какие-то сторонние силы, а Толик. Его брат и дядя тоже, как я видел, ездили беспрепятственно. И вот такое заявление. Если додумать эту фразу до логического конца, то получается чуть ли не шантаж! Один раз меня уже пытались шантажировать моими детьми. В общем, есть над чем задуматься. С прежними шантажистами получилось удачно. По моему, они получили то, что заслуживали. В своё время генерал взял с меня слово, что впредь я такими методами пользоваться не буду. Но дело не в этом. Тут ситуации была иная. Главным образом в масштабах. Пока свояк успешно делает для всех деньги, всё спокойно. Но в любой момент ситуация может измениться!
_____-
Новый год встречали у сватов. Молодёжь вся разбежалась по своим компаниям. Даже Костя с Людой. «Подкинули» предкам сына. Молочка ему Люда нацедила и они «испарились». Из солидарности пришли и мы. Больше не было никого. Пётр встречал с офицерами своей части. Мы их с Лёлей пригласили на следующий вечер, так что остался весьма узкий семейный круг.
Наша Новогодняя компания была практически непьющая. Посидели у телевизора, мы со сватом поболтали. Нина, не смотря на все старания Ривы Марковны, скучала. Сказывался большой возрастной интервал. Но мужественно терпела. Всё, в общем, было в пределах нормы. На следующий день отсыпались.
Уже под вечер приехал Коля. Нелады у них дома достигли критического накала. Последний скандал возник сегодня утром, когда отчим потребовал у Кольки денег на опохмел. Николай считал, что своими деньгами он вправе распоряжаться сам. У моего хозяйственного сына собранные деньги предназначались для сестёр, которых, по его разумению, следовало обуть и одеть. Шуму было много и кончилось тем, что отчим выгнал Колю из дома. Маша, поставленная перед выбором – сын или муж, выбрала мужа. Уговаривала сына дать денег на пропой, но он молча собрал вещички и вот прибыл к папе. Предательство матери его потрясло. Но я Машу понимал. О Коле, как она справедливо полагала, всегда я позабочусь, а вот кто позаботится о её девочках? Скверная, в общем, история. Типичная, в определённом смысле. Забегая вперёд, поведаю о продолжении. Протрезвев, отчим понял, что сыграл против себя. И Маша видно «накрутила». В общем, одним прекрасным вечером где-то так через недельку Григорий явился к нам домой. Видимо, «выбил» себе командировку. Его грузовик стоял у нас перед домом. Нина приняла по-родственному. Накормила обедом. Коля был в школе, но он его дождался. Покаялся, повинился и передал мамкин указ, чтобы возвращался домой. Аргумент: «мамка велела» – был главным. Коля парировал его весьма весомым, на мой взгляд, соображением: «Тебе же лучше, если меня не будет. По пьянке мать ударишь, так я же тебя пристрелю». Ружьё у них на этот случай имелось. Знакомые идеи! Я подумал, что, в сущности, борьба шла за мои деньги. За те три тысячи, что я теперь Коле выдавал. Ну, и помощь по дому. Коля – парень работящий. Под конец Григорий даже ко мне обратился за поддержкой.
- Валентин Николаевич, ну хоть вы ему скажите!
- А мой интерес какой? Что бы сыну было как лучше. А что ему хорошо, так он лучше моего знает. Неволить его ни в чём не стану. По мне, так лучше пусть при мне и будет. У него выпускной класс. Ему учиться надо.
Уходя, обронил.
- Гляди, я тебя предупредил. – Тут мой Колька взорвался.
- Ты меня что, пугаешь? Это я тебя предупреждаю. На мать руку поднимешь – прибью. – Стояли друг против друга. Оба плечистые, рослые. Сын у меня вымахал – видный парень. Но дело приобретало опасный оборот
- Ну, что это вы как-то не по-семейному домашние вопросы решаете! Не хорошо это. – Но меня не услышали.
- Домой теперь не приходи.
- Да приду, когда захочу. Это ты в моей хате живёшь, а не я в твоей! – В общем, мерзкая вышла сцена.
Но я отвлёкся. Вечером пришли Петр с Лелей и, что было неожиданно, с Фёдором. Фёдор – это тот самый прапор, который участвовал в школьной антирэкетирной постановке. Откровенно говоря, он был не очень-то мне нужен. Ведь совершенно незнакомый человек! Но раз Петя привёл! Нина срочно вызвала кого-то из своих приятельниц, и мы вполне успешно «замкнули» Фёдора на неё. Петр его очень хвалил. Они вместе воевали, а где как не на войне проявляются люди в истинном своём виде?
Чёртов алкоголь и на меня подействовал. Языки развязывает. Поделился я с Петром кое-какими своими проблемами. Предложил он нечто для меня совершенно неожиданное: организовать прослушивание телефона моего свояка. Конечно, будет стоить, но…Я сказал, что подумаю. Весьма щекотливая нравственная проблема. Как-то у военных это просто. Кстати, как Пётр – командир батальона спецназа, связан с такими делами, как прослушка?
_____
По уже установившемуся за последние месяцы раскладу времени, утром я отправлялся в библиотеку. Считалось, что я готовлюсь к предстоящим лекциям. Действительно, часть времени тратил на это. Остальное уходило на чтение по самому широкому кругу вопросов. Нина отправляла мальчишек в школу и занималась хозяйством. Иногда ездила к Риве Марковне повозиться с внуком.
В это утро я обнаружил, что еду вовсе не в библиотеку, а на кладбище. Посещение кладбища в моменты, когда надо было принимать какое-то ответственное решение, стало чуть ли не правилом. А что, собственно, произошло? И какие такие решения я мог принимать? Скорее мне просто нужно было переварить ту ситуацию, в которую я попал. Ведь конкретно ничего такого не произошло! Никто и вроде бы ничто мне не угрожало! Я понимал, что со стороны – эти посещения кладбища выглядели аномально, а посему их не афишировал. Где-то рядом с кладбищем находилось стрельбище. Иногда и я, отъехав в сторонку, постреливал из своих стволов. Рисково, но уж очень хотелось. Тем более, что с помощью Петра проблема патронов решалась теперь очень просто.
Вокруг всё было привычно. И фамилии, и фотографии. Уселся за свой столик и попытался размышлять. К сожалению, с мыслями сложней, чем с аппаратурой. Могут и не включиться. Легко и самопроизвольно переключаются. Вот здоровенная ворона уселась на верхушку памятника Геннадию Шафоростову. Молодой парень. Погиб вместе с отцом в автокатастрофе. Почему-то ворона мне мешала, и я вознамерился её прогнать. Но, словно почувствовав что-то и гнусно каркнув, она взлетела, а мне почему-то было интересно, куда она сядет.
- Вы бы не отвлекались. – Голос Виктора Павловича звучал даже сурово.
- Да, я, кажется, опять вляпался. Но вы же знаете – совершенно случайно. Как вы думаете? Что-то нужно предпринимать, или сделать вид, что я ничего не знаю и не вмешиваться? В конце концов, пока никакой реальной угрозы ведь нет!
- Вляпались вы – это действительно. И это очень неприятно, но вины вашей тут конечно нет.
- А разве была моя вина, когда меня пытались ограбить? А рэкетиры? Когда угрожали жизни моих детей? Сейчас ситуация другая, но она тоже чревата осложнениями. Когда имеешь дело с бандитами, всего можно ожидать.
- Не собираетесь же вы в случае чего снова стрелять?
- Не собираюсь, но меня могут вынудить.
- Запомните, что в предыдущих случаях вам просто везло. Маловероятно, что повезёт ещё раз. И меня уже тоже нет. Да и чего же вы можете добиться? Их ведь много. Они организованы.
- Хорошо бы получить более полную информацию. Но с телефоном – это же можно ждать до второго пришествия. Да и вряд ли такие люди говорят по телефону что-то лишнее.
- А вы спровоцируйте какое-нибудь обострение ситуации. Тогда, возможно, получите результат куда скорей. А что вы, собственно, ожидаете узнать?
- Это мысль. Надо подумать. Что молчишь, баба Лена?
- А что тут скажешь, дружок? У нас по этой части Виктор самый умный. Вот он и говорит. Я то, что могу сказать? Ясно дело, что тебе пострелять охота.
- Валентин, постреляй их всех, сук! Ну, не всех, так главных. Ежели с умом, так никто про тебя и не прознает.
- Зря вы, Савелий Маркелович, его подталкиваете. Опасное это занятие, а у него ещё младшие школу не закончили. Да и что такого произошло? В кого стрелять? В неких уголовников, так они ещё ничего ему не сделали. К тому же они пока безымянны. Валентин Николаевич, вы помните капитана, который ко мне захаживал? Теперь он уже, поди, в чинах. В случае чего, попробуйте к нему «подъехать». Привет от меня передайте. Конечно, нужно его заинтересовать, но он может быть полезен. Лишнего, понятно, не говорите.
- Ясно. Спасибо за дельные советы. Баба Лена права. Скучновато мне живётся. А жизнь проходит. Хочется чего-то такого, адреналин генерирующего.
- Во, во. Верно говоришь. Я дак в последние годы тем и жил только, что молодость вспоминал. Тускло живём. Никакого интересу. С того и пьём.
- Должен заметить, что есть ещё множество других способов оживления существования. Стрельба по людям – это один из самых примитивных.
- Вы правы, конечно, но природные данные плюс конкретные обстоятельства изрядно это множество ограничивают. Ну, чем таким я могу заняться? Вот преподавать снова пойду. Может быть, это меня утихомирит.
Долго молчали. Сыро, холодно. Очень хочется выпить. Где-то тут у меня была заначка зарыта. Кое-как откопал. Ох, хорошо пошла! Благо, мне много не нужно.
- Почему это у тебя близких друзей нет?
- Баба Лена, а у тебя они были? Маркелыч не в счёт. Это со старых времён. И почему нет? Есть очень близкие друзья со школы ещё. Только жизнь развела. А новые? Не повезло, наверное. Ведь дело случая. Те, которые по обстоятельствам вблизи меня, так как-то на это звание не проходят. Где-то, наверное, есть люди подходящие, да меня рядом нет. Дружба высокой категории – дело тонкое и редкое. Я как-то потратил пару дней на эту проблему. По теории нынешних социологов у современного человека потребность в глубокой дружбе ослаблена. Вместо искренней и верной дружбы преобладают какие-то функциональные отношения. На становление дружбы нужно время, опыт общения. А вообще-то, близкий друг – это из разряда самых высоких ценностей жизни. Ну, завела ты меня, баба Лена! Не помню, чьи это стихи?
Пускай клянут уста пророка
Несовершенство бытия.
Есть дружба верная без срока
И в ней светла печаль моя.
- Это Нерис.
- Генерал, вы просто ходячая энциклопедия!
- Уже не ходячая.
- Теперь только я понял, зачем это вам было нужно.
- Говорила я ему, зря лезешь в такие дела.
- Не очень-то лез. Поставили.
- А ты не брыкался.
- Ладно, будет вам.
- Верно. У меня ведь тоже совесть не так, чтобы чиста. Ты у нас главный наследник.
- И что я могу? Грехи ваши какие скомпенсировать что ли?
- Хорошо бы. Кстати, вот Петр – чем не кандидат в друзья?
- Может быть. Но не следует путать дружбу с дружескими отношениями. – Со стороны стрельбища раздались выстрелы.
О! Пойду и я постреляю.
- Не забудьте про возможное оцепление.
- Спасибо. До встречи. Генерал, чьи это строчки?
«Скажи мне, дружбы где начало?
Ум, сердце ль жизнь ей даровало?
И чем питаться ей пристало?»
- Это Шекспир, только вы немного перепутали. Там не про дружбу, а про любовь.
- Ну-ну!
Под шумок пальбы на стрельбище, тоже выпустил обойму и поехал домой. Библиотека на сегодня уже отменялась, поскольку если я выпивал даже самую малость, на усвояемости читаемого это сказывалось катастрофически. На одном из перекрёстков ко мне подъехал Генка. Остановились и вылезли поболтать. Генка был тоже, как говорят, слегка «поддатый» и очень хотел добавить. Кабаки в это время пустуют, так что главная проблема – это машины. Договорились оставить их дома и встретиться где-то на пол дороги между нашими домами. Вместо кабака уселись в скверике. Генка открыл кейс, в котором уже привычно поблескивали банки джина с тоником. Крепость небольшая, что позволяло пить долго. К тому же и вкусно. Пить чужое – не очень – то этично, но мы люди свои и как-то я с этим примирился.
Сколь это ни прискорбно, но работал Гена, как я уже упоминал, в той же, бывшей нашей фирме, но …десятником или бригадиром. Показал мозоли от лопаты. Унизительно. Чувствовалось, что сильно переживает, но деваться ему некуда. Понятно, что на станцию его ребята не возьмут. Он бы им там глаза мозолил. А что он ещё мог? Хотел устроиться куда-нибудь в служебную связь, но пока вакансий выше монтёра не было. В общем, если пользоваться современным сленгом, «опустили» человека. «Семья! Кормить надо. Уже привыкли к благополучию по финансовой линии». В своё время его Лерка по его же настоянию бросила работу в магазине. Теперь пытается устроиться, но не получается. Только продавцом. А после директорства это неприятно. В общем, хреново. Если моя зарплата в техникуме составляла при сравнительно небольшой нагрузке (три выходных в неделю) примерно 2000 с небольшим, то его колебалась от 6 до 10 тысяч. На семью из трёх человек по нынешним временам не так уж плохо, но угнетал характер труда и «давило» прошлое, так что спускали потихоньку накопленные доллары.
За три часа набрались мы прилично, но никаких конструктивных идей нам в голову не пришло.
Разгоняя хмель, бродил по окрестным улицам. Мысли как всегда в подпитии, обрывочные. Вот Гена – пример функционально-дружеских отношений. В отличие от просто функциональных и чисто дружеских. С Петром отношения примерно такие же, но со смещением в сторону чисто дружеских. Хороший мужик Пётр, но о проблемах, кажем, прекрасного с ним не потолкуешь, и стихи на память он не читает. Однако, встретившись – не молчим, а очень даже оживлённо беседуем.
Хотя мне казалось, что я вполне в норме, но дома Нина меня накормила и уложила спать. Впрочем, про Генкины проблемы я рассказать успел.
______
Следующий день у меня был рабочий. Аж три пары! Отвык я от таких нагрузок. А ведь выстаивал и по пять! И с новыми учащимися что-то не то. Конечно, новое поколение в новых условиях и должно было измениться. Но как-то непривычно. Что-то не то с моими студентами. Я, конечно, стал старше и отношение ко мне иное, но не в том суть. Отношение к делу вроде бы даже улучшилось. Все как-то стали понимать, что малознающие производству не нужны, и их запросто с работы выставят. Но появилась заметная прослойка, которую я про себя называл «навсёплюющими». В основном – дети зажиточных родителей. При первой же моей серьёзной попытке заставить их работать, реакция была быстрой. Меня вызвал Николай и в весьма почтительных тонах объяснил, что эти две относятся к «неприкасаемым», поскольку их отцы наши крупные спонсоры. Моё замечание, что не понятно, зачем они вообще учатся, осталось без комментариев. Родители ещё двух девиц предложили мне позаниматься с их чадами приватным образом за весьма приличное вознаграждение. Трое просто вложили в свои курсовые работы по 500 рублей. Как мне объяснили, такая у нас нынче такса. В общем, я попал в довольно щекотливое положение. Спонсоров пропустил, а остальных «зажал». Но до меня их пропускали, так что знаний у них практически никаких, и что-то «выжать» из них просто невозможно. Николай молча разводил руками, дескать, выпутывайтесь, уважаемый В.Н. сами, но шума не поднимайте. Положение довольно непривычное и весьма некомфортное.
Дома после занятий меня ждали малоприятные гости: дед с бабкой. Что-то они, видимо, поняли, потому что разговоров о деньгах не было.
Часов в шесть позвонила Лера. Это было как гром с ясного неба. Я даже потерял на время способность логически мыслить и членораздельно свои мысли высказывать. В произведениях искусства, в литературе, если это не какой-нибудь авангард, события должны подчиняться некой внутренней логике, должны работать на общий замысел. В общем, должны быть как-то оправданы. Это жизнь может себе позволить нелогичные поступки! И в доказательствах, в обоснованиях они не нуждаются. Не зря англичане говорят, что факты – вещь упрямая. Факты можно пытаться объяснять, но в доказательствах своего существования они, повторяю, не нуждаются. Причиной моего смятения состояла в том, что Лера сообщила мне о смерти Гены. Поневоле из меня выплеснулось обычное в таких случаях: «Но я же вчера только с ним разговаривал, и был он в полном порядке!» А дело, оказывается, в том, что, расставшись вчера, я пошёл домой, а Гена пошёл добавлять. Домой явился поздно. Не раздеваясь, свалился на диван и умер во сне. Для медиков – ничего нового. Какой-то процент пьющих так и заканчивает. Сердце останавливается. А для меня – потрясение.
Опять похороны, кладбище, поминки. Сумеречные мысли о неминуемой смене поколений, которое касается уже не почтенных старцев, но и нас, людей среднего возраста. В общем, обычные мысли определённой возрастной категории перед лицом смерти.
После поминок в изрядном подпитии брёл домой. Народу набилось много. Тут и Генкина бригада, и родственники. Как обычно, набравшись, подзабыли где и зачем находятся. Гена, думаю, был бы доволен, но мне стало неприятно, и я тихонько смылся.
Район этот застроен одноэтажными домишками – сплошь частный сектор. Домой я шёл весьма кружным путём. Вышел к железной дороге и побрёл вдоль путей. Хорошо бы куда – ни будь забиться и посидеть в одиночестве, но все мои квартиры были сданы и заняты, и податься было совершенно некуда. Брёл и брел. Гнал от себя банальные мысли о смерти, об этом таинственном исчезновении, о полной бессмысленности жизни и, в то же время, необходимости жить. И о перед этой жизнью обязательствах. Но мысли эти всё лезли и лезли. Вечно одно и то же. И не мне одному, разумеется. Да и почему у меня, человеку ума довольно среднего, мысли о смерти должны быть какими-то оригинальными? Смерть – дело, в общем-то, естественное и в этом смысле обычное, всех одинаково касающееся. Наверное, поэтому и осмысление её у нас – людей средних тоже примерно одинаковое. Конечно, верующим, наверное, легче. Надеются на что-то. Впрочем, видимо не очень, поскольку умирать всё же тоже не хотят. Забавно, как менялось представление о «том свете». У Гомера, помнится, Ахилл скулил в туманных полях Аида насчет того, что лучше быть жалким погонщиком на земле, чем царем мертвых в мире загробном. И экклесиаст говорит, что псу живому лучше, чем мёртвому льву. Вообще, этот экклесиаст жутковат. Зря они его канонизировали. Страшноватые строчки. «Живые знают, что умрут, а мёртвые ничего не знают, и память о них предана забвению, и любовь их, и ненависть их уже исчезли, и нет им больше части во веки веков ни в чем, что делается под солнцем.» Малость переврал, наверное.
« Не храбрым даётся победа, не мудрым хлеб, не у разумных богатство. Время и случай для всех.»
Да, время и случай. Вот моя жизнь! Набор случаев. Что с нами случится завтра – ни Гена не знал, ни я не знаю. Случай – фактор весомый. А вообще-то, изрядно деморализующие мысли.
_____
Ситуация в техникуме обостряется. Ряд моих учащихся просто не хочет утруждать себя работой, хоть каким-то напряжением ума. Спокойно предлагают деньги. В конце концов, знать или не знать – их дело. Но диплом – это государственный документ, дающий определённые права. Впрочем, нынче весьма незначительные. Так может быть оставить нервотрёпные попытки их чему-то научить? Тем более, вызывающие явно наростающее неудовольствие Николая. Кстати, его жена – Зинка. Та самая. Нынче – Зинаида Григорьевна. Заведует «моей» лабораторией и люто меня ненавидит. Пытаюсь понять почему. Возможно, как свидетеля минувших грехов молодости. Несколько попыток унизить меня непониманием кое-чего из техники не удались. Так что? Мне открывать встречные военные действия? Совершенно мне это ни к чему. Ещё один прощёный враг. Кстати, взятки берёт не морщась. На работе становится некомфортно. А я-то надеялся! Но куда я подамся, если уйду отсюда? Что до попыток изменить ситуацию, то они совершенно безнадёжны.
_____
Нина хочет идти работать. Не денег ради. Дети уже взрослые, и её сидение дома теперь как бы не оправдано. Ей скучно. Брак наш тускнеет. Наверное, это нормально. То, что нас объединяло – влечение, домашние проблемы, дети, остается, но естественнейшим образом слабеет. Интеллектуальный разрыв всё растёт. Разговаривать за пределами проблем домашних почти не о чём. Я заставляю себя выслушивать её разговоры о всяких мелочах быта, о подругах, о политике. Да, Нина стала увлекаться политикой, что даёт нам возможность дополнительно общаться. А вообще-то, увлечение политикой – не очень хороший признак. Смотрим разные фильмы. Мои – не интересны ей, а её – мне. Особенно эти идиотские сериалы, рассчитанные явно на дебилов. Пытался это ей пару раз объяснить. Вроде понимает, но по сути ничего не меняется. К счастью, интеллектуальное несоответствие не мешает нам ощущать друг друга людьми близкими, родными.
Случайно познакомился с корреспондентом местной газеты. Через него сумел организовать публикацию статьи на культурологические темы. Гонорар ему, а «слава» мне. Эффект на работе был несколько неожиданным. Зинка (Зинаида Григорьевна) в преподавательской во всеуслышание сказала: «Валентин Николаевич, а ведь, пожалуй, это ваше настоящее призвание!» Я им мешаю. Я независим материально, а посему неуправляем. Это неудобно. Были бы очень довольны, если бы я ушёл. Могут в этом даже помочь, организовав какую-нибудь провокацию. Даже со студенческими даяниями.
______
У свата неприятности. Подпольные правители фирмы снизили его долю в прибылях. Сват рассержен, поскольку считает, что без него эффективность работы, а, значит и прибыли, были бы куда меньше. За попытки вести самостоятельные операции ему пригрозили и довольно жестко. Вообще, у меня наростает чувство житейского дискомфорта, чувство беспомощности. Наглый Володька со товарищи остался безнаказанным. Мафиози угрожают семье Аркадия и моему внуку. Сделать ничего не могу. На работе ситуация мерзкая и надо терпеть, потому что опять таки сделать ничего не могу. Что же в таких случаях люди вообще делают? Можно «уйти в себя». Это называется «внутренняя эмиграция». Слава Аллаху, на жизнь хватает. Найти работу попроще, чтобы просто быть занятым? А мафия? А Володька?
Как-то вечером позвонил Пётр. Фёдора выперли из армии. Случился какой-то скандал с начальством, и Федя двинул капитана по физиономии. Двинул слегка, но при свидетелях. Хотели под суд отдать, но ситуация такова, что шум никому не нужен. Уволили. Теперь без работы. Нельзя ли устроить куда-нибудь? Для начала пригласил их в гости для обсуждения проблемы. По-моему, такой человек может запросто устроиться в охрану какой ни будь фирмы. Или телохранителем. Но пока что ему даже жить негде. Да и денег, наверное, нет. Привык на всём готовом, а наличку наверняка транжирил. Посоветовались с Ниной и решили приютить его временно у нас. Благо, площадей хватало. По сути – аж семь комнат! Включая две переделанные под комнатёнки кладовки и вторую кухню. Но все как-то распределились. В кладовках – младшие сыновья. В бывшей кухне – Коля. Нина обосновалась в спальне. Я в кабинете генерала. Ну, а проходные не в счёт. Это общая территория. Фёдор предложение с благодарностью принял и очень даже хорошо вписался в моё семейство. Впрочем, весь день он где-то пропадал и являлся только ночевать. И то не всегда. Имущество своё он держит в деревянных армейских ящиках. В одной – тряпки, а в другом – оружие и всякое такое. Я увидал – ахнул. Как говорится, чего там только не было? Включая и то, назначения чего я и не знал. Если за пистолет дают пять лет, то здесь содержимое тянуло на десятилетия. Когда он появлялся, Нина всегда пыталась его накормить. Иногда ей это удавалось. Работать он устроился грузчиком. Говорит, временно. Я понял, что надо помочь с работой. Какой из него грузчик? Человек с такими данными и военным опытом в наше время может рассчитывать на нечто куда большее.
В гости семейство Крутиковых прикатило в полном составе. Парни быстро «испарились», а мужчины собрались в моём кабинете решать текущие и мировые проблемы. Выпили по малости, и тут я неожиданно для себя «раскололся» – поведал история захвата нашего бизнеса. В конце печальной повести Фёдор спросил.
- Так этот Володька так и зажилил всё ваше барахло? Захапал добра на 150 тысяч?
- Так и зажилил. А что можно сделать.
- Ну, хоть морду набить!
- Это конечно можно. Хочешь, возьми такую благородную миссию на себя. Из 50%. Заодно и справедливость восстановишь.
- А что? Попробую. На дух таких наглых тварей не переношу. У него мобильник есть?
- Есть даже номер.
Я не хотел вникать в детали «работы» с Володькой, но, получив сравнительно быстро деньги, очень удивился. Лерка была очень им рада. Их материальное положение после смерти Гены конечно стало не лёгким.
Увольнение.
