Вся беда в том, что не достроили люди когда-то вавилонскую башню.

- Знаем. Знаем, – скажете вы, – после этого начались раздоры и смута.

- Ну, раз знаете, я замолкаю?

Вольнослушатели пристыженно затихли. Дело было на лекции по юридическому праву. Раз в неделю в здании Жилищного управления собирались алчущие новых знаний пенсионеры. Их собственная допенсионная жизнь казалась уже таким отдаленным прошлым, что они с неуемной суетой окунались в любое мероприятие, считая своим священным долгом аккумулировать все непреложные истины, изрекаемые с трибуны лекционного зала ЖКУ самотитулованными проходимцами всякого рода.

И не беда, что несли они всякую дребедень и … , и я опасаюсь произнести тут неожиданно матерное слово, невольно соскальзывающее с языка. Поэтому сразу перейду к сути.

Речь в этот день шла о кругосветной экспедици капитана Кука.

-Знаем, знаем…, теперь вскричите вы.

- Ну, вот и вы все занете, дайте хоть договорить!

Итак, все дело в Вавилонской башне. Не достроили ее строители, слишком часто сиесты устраивали, начали – то в жару. Строили бы зимой, мёрзли, шевелились быстро, башня и выросла б, как в сказке. И на радостях запели все, затанцевали под один мотив, одну речь. Что уж там говорить, намучайся так, все одинаково мычать будут.

Так вот, о Куке.

Приехла он на край земли, поистине райское место – пальмы там, туземцы с луками, туземочки без ничего, и поплыла голова капитанская от многообразия форм (история умалчивтает, но скорее всего, девических). И гаркнул капитан во всю капитанскую, просмоленную всеми ветрами, глотку,

- ЗдРавствуйте, АбоРигены и АбоРигенки!!!

Надо сказать, что буквы Р в этом племени не было вовсе. Разве что в обиходе диких зверей, в рычании ихнем. Аборигены тут же засуетились, хворост стали собирать, огонь разводить, а кпитан и дальше не растерялся, идет сквозь строй пляшущих аборигенов, руку каждому жмет и «зРавствуйте» говорит…

Так и взошел по доброй воле на костер. А, когда пятки жариться стали, понял, что оплошность какую-то совершил, стал кричать что есть мочи,

- Да здРавствует аборРигенский суд, самый гуманный абоРигенский суд…

Тут его и зажарили, ведь, если добыча рычит, то ее нужно поймать и зажарить.

Эххх, не достроили Вавилонскую башню, не выработали единого языка.

Подводя зимы итоги,
Задержалась на пороге
к нам бредущая весна,
и кому она нужна?

Малым детям для гулянья?
Любящим для дней свиданья?
Старикам для обогрева,
Птицам южным для распева?

Задержалась, воет вьюгой,
Будто злобная супруга
Встречу мужу затевает
Нет весны, и снег не тает…

Пусть зима, пусть холод вечный,
Пусть напевный, беконечный
Скрип снежинок под ногами,
Все равно нет счастья с нами,

Ведь весною с новым светом
Тяжко с песнею неспетой,
Что в груди теснится комом,
Разбивает сердце ломом.

Пусть зима без окончанья,
Не хочу с весной свиданья.

2010-03-27

Газели

Когда, полна любви и сил, я счастье доброе искала
Твой взор меня остановил, в нем я себя саму узнала.

Так суждено было извне, нам встретиться судьба дала,
Горам, цветам, голубизне небес – моя тому хвала.

Когда душа к душе бредет и страстно встретиться мечтает,
То случай сам к тому ведет, становится та встреча раем.
И наслаждением любви и зноем греют поцелуи,
И в легкой эйфории дни мелькают, обретя такую

С небес ниспосланную дань соединения и страсти,
повенчанных мечтой любви минуют злоба и напасти.

Коль повстречаешь ты её – и щедрую, и неземную,
Боготвори, благодари, заслоном огради любую

Попытку зависти и зла разрушить ваше единенье.
Есть и была любовь, была! Мое вам это откровенье…

27.03.2010

Не нелепо ли:
И вместе, и розно….
Неба не было,
Была дыра в Космос.
Били в колокол,
И бил мороз лютый.
Брел я около,
Но за сто верст будто.
Губы трескались,
Так в них слова мерзли.
Взглядом, жестом ли –
Старался быть возле,
Шаг подстраивал.
А был хоть миг – милым?
…Стаям – стаево:
Лети, любовь, мимо!

Снег засЫпал несозданным, необозримым.
Двор – как лист, к письму приготовленный.
…Почему-то очень-очень не любят зимы
Дворники – метлы и лопаты воины.
Вон он! Шкрябает даже еще до засветло,
Полусонный и злой, как неопохмеленный:
Мол, проснитесь! Мол, хватит валяться, аспиды!
Просыпаетесь? Что-то уж слишком медленно!
А зима – она уже на самом на краешке:
Первой почкой дарит весенние нежности….
Только дворники исторически, понимаешь ли,
Вёсны тоже не любят за слякотность вместо снежности.
Грянет лето своим солнцепеком, грозами,
Разомлеют дворы, будто в бане веники –
Только дворники бродят с утра нервозные,
Не до лета им, дворникам – неврастеникам!
А уж осень с листопадностью и подмерзанием,
С бросанием внезапным от микротаянья – к инею
Дворником вообще воспринимается, как наказание
Незаслуженное, что вдвойне обиднее!
…Но ученые выяснили, что на самом-то деле дворники
Просто все поголовно робки и безумно смущаются,
И к тому же, все они – звездопоклонники,
И не нам они шкрябают, а так между собой общаются.
И ученые стульями скрипят, пыхтят, очкоглазые,
В батареи скребутся и в трубы радостно булькают
С вечеров и до утр, в выходные, в будни и в праздники,
Чтобы всех нас порадовать этой своей наукою.

Моя любовь, моя Россия
Могла б про реки голубые,
Про синь озёр я написать,
Но я хочу с тобой молчать,
Молчу ...

и пусть невольное прозренье
с твоим неброским откровеньем
всем незаметно будет, пусть...

Я не хочу перед полями,
ни перед реками, лесами
свою открыть печаль и грусть...

Мне грустно за тебя такую,
Тоскливо за страну смурную
И спящую в тумане грёз...

Проснись, Россия! Разве дело,
самим себя поить и гробить?
Природе, слышишь, надоело,
когда её не обиходят,

когда вокруг нажива, смута,
и старость нищенски разута,
а детям не любовь, а путы
в погоне за успехом тщетным,
недостижимым, безответным...

где гордость за страну родную,
её достойное пространство?
где труд в почете, в постоянстве,
где ценят ум, людей душевность

и добрую твою напевность
краев широких и раздольных,
для жизни щедрых и привольных?

Моя любовь, моя Россия
Могла б про реки голубые,
Про синь озёр я написать,
Но я хочу с тобой молчать
Молчу ...

И видеть радостной хочу.

Не думай сейчас о том, что было вчера,
пусть кто-то пропал – найдётся,
пусть кто-то умер – воскреснет.
Думай о том, что где-то по дороге
бежит твоя испуганная лошадь.
Её масти не видно – лошадь в грязи,
Из под колёс в неё летят камни, растаявший снег.
Её масть – это масть весны,
самая некрасивая масть.
Что под кожей лошадиной?
Мясо и кровь. Что под кожей червя?
Только лошадь сразу погибнет,
если её разрубить надвое.
Зачем черви так живучи,
а наши любимые так легко теряют жизнь?
Лошадь несётся по встречной полосе,
навстречу тебе. Её собьёт трейлер,
ты ничего не успеешь.
Что ты любишь? Мясо и кровь -
это то, что мы называем лошадью,
собакой, человеком...
Все идущие тебе навстречу погибают.
Ты не успеешь.

            * * *

Я больше не грешу.
      Ни силы, ни желаний.
         Как вялый баклажан,
            Не гож и на рагу.
Везенья парашют
      Свернулся в рог бараний,
         И новым миражам
            Поверить не могу.

Я больше не прошу
       Ни славы, ни признанья,
         Сижу, как сыч в дупле,
            Безмерно одинок.
Я вам не лысый шут,
       Не подавальщик в бане,
         Простите, силь ву пле,
            Но мой отмотан срок.

Я больше никогда,
       Нигде, ни за какие
         Коврижки не спляшу
            И не спою на бис.
Размыла путь вода,
      Ботинки вязнут в иле,
         Зашёл в тупик маршрут
            В квадрате номер икс.

Но, кажется, пора,
       Сомнения отбросить,
         Мосты к чертям поджечь
            И сделать ход конём.
Жизнь новую с утра
      Начать – в субботу, в восемь,
         Весь хлам засунуть в печь,
            Гори оно огнём!

Arifis - электронный арт-журнал