. . . . . . . . В. Р.
Подумаешь вслух: неужели всё это пройдёт?
Мы тихо исчезнем? И мы не появимся снова?..
Володя, а помнишь, как прячется в мраморный грот
Изысканный и грациозный жираф Гумилёва?
Я точно такого же грушей кормила с руки,
И гладила пальцем его ароматные губы.
А грот был высоким, и щели меж прутьев узки…
Печальные звери, смирившиеся жизнелюбы.
Какой у жирафа горячий и длинный язык,
Как нежно он нюхал, откусывал жёлтую грушу…
Ты бледен сейчас… Нет, хороший мой, ты светлолик,
Как будущий ангел, спасающий тёмную душу,
Целующий в щёку меня, и в плечо, и в ладонь -
Так трепетно, будто уже исчезать начинаю…
А я развела бестолковый холодный огонь,
Который вполне уместился бы в слове «не знаю».
И только бы всё отразилось, продлилось, сбылось,
И только бы не оставаться сейчас у истока
Реки, где, наверное, водится смерть и лосось…
Не знаю, Володя. Послушай: далёко, далёко…
Свистать наверх! – И все пошли наверх
И сверху зачарованно глядели
На выдумку, на землю не для всех,
Которая уже на самом деле.
Один смотрел в слезах, остолбенев,
Другой смотрел насмешливо, со злобой,
И что-то распускалось в глубине
Под чей-то властный крик: «Тебя особо,
Раззява, что ли, нужно приглашать?
Смотри, смотри!» И заспанный очкарик
Смотрел вперед, не в силах прошептать:
«Благодарю». А все уже кричали
И обнимались, и летел на них
Земной приют негаданный, последний,
И доставал трясущийся старик
Из шкафа свой сюртук тысячелетний.
Необыкновенной красоты –
Но не облака и не цветы.
Их не уничтожить, не сломать –
Потому что даже не назвать.
Мы с приятелем бутылку на двоих,
На газоне жухлом посидим,
Оттого, что не бывало их,
Это только музыка и дым.
Спи в берлоге, алкогольный зверь.
В трезвом сизом воздухе дневном
Растеряться от глухих потерь,
Поспешить в ближайший гастроном.
И пьянеешь заново пока -
Необыкновенной красоты
Видишь эти вроде облака,
Ласковые вроде бы цветы.
.
* * *
Чище... Прозрачней... Проще...
Без зауми, без туманов –
Как соловей в роще...
Как поздний Георгий Иванов...
23 мая.
Жребий брошен
На скатерть неба,
На ребро раскаленный пятак.
Лепишь дни, словно мякиш хлеба,
Но не вылепится никак.
Летний вечер.
И режутся в шашки
Мужики, пацаны – в футбол.
И орет маманя на Машку.
Из окОн рекошетит:
Го-о-ол!
Там пока еще все по правде.
Иль пока еще верим,
Что так.
А из книг «Молодая гвардия»...
И все ясно какой он враг.
Повзрослели умом.
Казалось,
Прозревали, вставая с колен.
И плевали, крестясь и каясь,
На страну, возжелав перемен.
И сбылось.
Вот она – свобода.
Жри сколь хочешь, а хочешь, пей.
По горячке, как кони воду,
Мы хлебаем гуртом елей.
Все на кучу: умы и совесть.
Перемерив как метром- деньгой,
Жизнь загнали в бульварную повесть.
Жизни нет, жизнь теперь – изгой.
Все морально, успех подлецам.
Здесь сейчас только Бог не шулер
Я вторая попытка отца.
Значит, бать, ни хера ты не умер.
Будем, бать,
Значит, будем жить.
Мать их всех, будем жить по совести.
Мы бедны, но и им не добыть
Человечьей
Простой гордости.
Жизнь – сложнее аккордов Дольского,
Полнозвучней любых аккордов…
На пути слишком много скользкого,
Чтоб хоть малых достичь рекордов.
Но, порою, довольно случая, -
И врывается в душу счастье.
А душа уже вся измучена,
И такое бывает часто!
Стоит только на миг расслабиться
И позвать его: счастье, где ты?
И мелькая нарядным платьицем,
Убежит
Оно от ответа!
Стоит только спросить украдкою:
Ты ушло?.. Ты ещё вернёшься?..
Обратится оно загадкою,
И кругом станет снова – ложь всё!
…Древо – жизнь опадает листьями,
Если корни томятся жаждой, -
Алчут счастья, но счастье истиной
Оросит судьбу лишь однажды…
(с) Борычев Алексей
Я лежу. Гудит голова,
Жаром тягостным тело измучено,
И в тумане мелькают слова
По запутанным мыслей излучинам.
Словно тягостный грех души
Не даёт мне в жару покоя.
И в вечерней благой тиши
Гибну я от душевного зноя.
Что-то жуткое сделал я
Руку тонущему не подал?
Или гению подлил яд?
Иль соратников мрази продал.
На свою беду не пойму
Знаю только – грех мой безмерен.
И за это в бредовом аду
Догорать мне удел отмерен.
И горю, и гудит голова
За вину, или так, от случая.
Я добром пойду к алтарю
Отпусти ты меня не мучая.
Не цепляюсь за тонкую нить
Всё равно уходить, так надо ли
Так меня прожигать и душить
Чтобы сделать обычной падалью.
……………………………………
Догорает моя голова,
Уплывают куда-то слова…..
И вина…навсегда… никогда
Чикают ножницы: чик, чик.
В двух зеркалах отражённый испуг.
Школьник подстриженный горько поник,
Дома пришибленный стал вдруг.
Ест фрикадельки: давай, доедай -
В красном халате нависла мать.
Надо расти: давай, давай.
Есть, прожёвывать, доедать.
Есть, прожёвывать, чик, чик.
Отчим явится – трам-пам-пам,
Красный халат сорвётся в крик...
И ласковых снов – и мне, и нам.
Плещется рыба в ручье,
Травы и звёзды Твои,
Блеск над водою звенит.
Солнце над лугом горит,
Речью, речами речей,
Славою слов говорит.
Капель утраченных жаль,
Радости видеть Твои,
Радости видеть Твоё.
Белое лето моё,
Окаменевшая даль,
Белое сохнет бельё.
Выйди в заветренный двор,
Высохшее сними,
Было и будет и вот.
С белой горчинкою мёд,
В чашке расплавленный свет,
Красная гроздь на столе.
1.
Мы в кафе однажды были,
Ели вафли и суфле,
Заказали только Филе
Из баранины…
2.
Не для модника и фата
Эта чудо-красота,
Это к свадебке, ребята,
Для невестушки…
3.
У меня большая робость,
Если с нами рядом пропасть –
Можно, кажется, упасть,
Ни за что про что…
4.
Не среди больших пустынь,
А в лесу, растущем густо,
У речушки монастырь –
Называется он…
5.
Мама Ванечке и Варе,
Улыбаясь, говорит:
Вас бабуля в бане парит,
А орёл вверху…
6.
У нашей милой Фроськи
Суждения просты -
Нужны для зимней носки
Нам тёплые…
7.
За рекой купили корма,
И почти что задарма,
В лодку взяли больше нормы,
Перегружена…
8.
Если в салочках ты вода,
Это вовсе не беда, -
Хуже, если в непогоду
Сверху капает…
9.
Не у вас гостили гости,
А на даче дяди Кости.
Ты за это их прости,
Не ругай и не…
10.
Все бы этого хотели,
Всем жилось бы веселей,
Если б мы от наших елей
Получать могли…
Ответы вразбивку: носки, елей, филе, пустынь, фата, вода, кости, пропасть, парит, корма.