(сонет)
О, сколько раз я был цветком…
Змеёй ползучею – однажды!
В пустыне изнывал от жажды,
Верблюдом был, был мотыльком…
Но каждый раз я был влеком
Единым духом. Образ каждый,
Неважно – добрый, злой – неважно! –
Одним питался родником.
Стирая время и пространство,
То тут был явлен я, то там…
Итогом этих долгих странствий –
Всепоклонение мечтам.
Они одни мой дух спасали,
Иные открывая дали.
(с) Борычев Алексей
Как бы так и вроде бы,
может то, а может это...
Полупьяный полубред.
Полуночь полуодета.
Мой стакан полупустой.
Полумрака паутинки.
Недоношенные сны,
Полоумные картинки.
Полумесяц запятой.
Мерный стук колес вагонных.
Полустанки, города,
Ветер в трубке телефонной.
Полутон и полутень.
И маячат посрединке
Полу-я и полу-ты -
Полной жопы половинки...
Эта осень дышала неровно
Перегаром багряных аллей.
Тихим шорохом тайных желаний
Облетала листва тополей.
Волновались за окнами клены.
В сладком мареве дымной зари.
Мы бродили по улицам сонным,
Где встречают рассвет фонари.
Эта осень дышала прохладой
Горький привкус истлевшей травы.
Эта осень дышала на ладан.
Эта осень и ах, и увы.
Эта осень помашет платочком
И растает в дали голубой.
Эта осень дышала неровно
Потому, что дышала тобой...
Лавчонка пряностей приносит счастье издалече, раскинулась нетронутая вширь река, и голова,
Взрывающейся пеной снов, на склонах падающих ливней, где ароматы бродят сквозь
Дымящихся портретов стая, мне повороты, предрекая, что в тесном замкнутом пространстве,
Сдувая пыль с ковров и люстр, звучащей звонким колокольцем,
Над старой тропкою берез, меня оберегая страстно, в ночи, в столетии, в веках…
Лавчонка то летит, то стонет, ветра ее тревожат невпопад,
И незнакомец одиночество загонит, туда, где никогда не тронет
И капля, отче-водопад -
Ты спрячь течения под камнем, усы сомов, под солнцем блики,
Безликие и близкие мне базилики сомкни, укрой под тенью крон…
На выбор нам здесь сувениры, цветами, формами играя, за лавкой кто-то наблюдая
Рукой протягивает приз, лаская нежно наш каприз,
Стоим ли, пляшем, или плачем – все ж выбирая свой удел –
За облачностью снов не различая страхов, шепча торговцу личной немощи предел…
Играй, играй, как будто не играешь,
И делай вид, что ты не знаешь, кто постучится утром в дверь, и что он принесет на выбор…
Я был наивен «до нельзЯ»,
«Нельзя» наивно было тоже,
Решив навылет стенку взять,
Я шансы наспех подытожил.
И просчитался лишь в одном,
От рикошета склеив ласты...
Жизнь наша точно не кино,
Где стены все
Из пенопласта.
Пылая сиянием лунных лучей,
Дрожа от порханья ночных мотыльков,
Налей, опрокинь мне в бокалы ночей
Жасминовой неги твоих лепестков…
Ты в чаще пьянящую полночь пила
Горчащей, крепчайшей струёй тишины,
И таяла на небе льдинкой луна,
И капали блики, печалью полны.
Ты плачешь… Ты больше не будешь цветком.
Ты – лунный огонь на дубовых стволах,
И то, что служило тебе лепестком –
Рассеялось, словно туманная мгла.
Но скоро ты станешь далёкой звездой,
По лунным лианам поднимешься ввысь.
И блёклые дни промелькнут чередой,
А ты, умоляю, не падай, держись!
(с) Борычев Алексей
Ненавистные выходные
Вновь за горло готовы взять,
Одинокими вороными
Пронесутся они опять.
Не страшна им уже работа
И пропитанный скукой дом,
Я их после седьмого пота
Вместе с водкой разбавлю сном.
Почему ж ты ушла от меня!..
Помнишь: плакал метелью февраль? -
Нас с тобой ему было так жаль!
Алым блеском от солнца огня
По снегам зажигалась печаль.
Почему ж ты ушла от меня!..
Промолчали могилы, кресты.
Белый шар расставания дня
Ослепил дикой скорбью меня,
Оставаясь до боли пустым!
Почему ж ты ушла от меня!..
Скован холодом крепкий бетон.
Твой двойник, по тропе семеня,
Шёл к другой уж судьбе на поклон.
И так жалок, уродлив был он.
Почему ж ты ушла от меня!..
Окликаю других имена,
Тех – кто были со мною давно
Или не были… – мне всё равно,
Потому что прошли времена…
Почему ж ты ушла от меня!..
Помнишь: плакал метелью февраль?
Нас с тобой ему было так жаль!
Алой скорбью от солнца огня
По снегам зажигалась печаль.
(с) Борычев Алексей
